Любовник богини - Елена Арсеньева

Короткое отчаянное рыдание оборвало ее слова, и Василийощутил, что у него подкосились ноги.

— Варенька… хотела умереть? — повторил он запекшимисягубами.

Девушка слегка кивнула.

— Ее готовили для ночи с магараджей, и она… она кричала, чтолучше умрет. Господин оставил с нею меня и сказал: если с мэм-сагиб что-нибудьслучится, он бросит меня в ров крокодилам. Поэтому я и дралась с мэм-сагиб такотчаянно, что даже… даже смогла сбить ее с ног и позвать стражу. Ее связали, аменя магараджа пообещал отпустить на волю.

— И что, отпустил? — угрюмо спросил Василий. — Что же тытогда здесь делаешь?

— Он уехал, он забыл про меня! — тихо всхлипнула девушка. —Он забыл!

— Послушай, послушай, — торопливо, не слыша себя, забормоталВасилий. — Как зовут тебя?

— Тамилла, — робко ответила она, поднимая на него прекрасныеглаза, до краев полные слез, и нежности, и…

Он отвел взгляд:

— Послушай, Тамилла! Я помогу тебе уйти отсюда, а вВанарессе ты получишь от меня деньги — сколько сможешь унести! Ты будешьсвободна и богата, только… только скажи мне, где мэм-сагиб Барбара? Где еедержит магараджа?

— Держит? — спросила она непонимающе. — Как это?

— Ну, куда заточил, где ее темница? Покажи, куда нужно идти,чтобы найти ее?

— Идти? — опять переспросила Тамилла. — Но ведь ты пришелоттуда.

— Оттуда? С крепостной стены, что ли? Значит, там, закакой-то дверью… я пробежал ее, как дурак? Скажи" где эта дверь, ну?

— Ее нет в замке, — тихо, словно бы с трудом размыкая губы,пробормотала Тамилла.

— Как это нет? — вскипел Василий. — Ты же сама только чтосказала мне, что магараджа не взял ее с собою?!

— Не взял, — она медленно кивнула, — не взял. Но ее нети взамке…

— Так где же она?! — взревел Василий, надвигаясь на Тамиллутак грозно, что у нее подогнулись ноги.

Испустив вопль нерассуждающего ужаса, девушка метнуласькуда-то в глубь комнаты, в глухую тьму, однако Василий оказался проворнее и,выбросив вперед руку, успел поймать ее разлетевшиеся косы. С силой рванул… ичуть не упал, ощутив, что волосы остались у него в руке.

Какое-то мгновение, остолбенев от гадливости, он разглядывалпрядь с присохшей к ней кровавой коростой, вполне убежденный, что вырвал ее изголовы несчастной страдалицы, как вдруг догадка пронзила его и толкнула вперед.

Она надеялась убежать, но смешно было и пытаться.

Василий настиг ее в три прыжка, поймал за руку, заломив заспину так, что девушка с криком упала на колени.

Она рвалась изо всех сил, пытаясь царапаться, шипела, будтокошка, однако Василий зажал ей и другую руку, а сам бесцеремонно принялсяотдирать с ее головы приклеенные кровавые нашлепки.

Где-то тихонько пела, струилась вода. Василий двинулся в тусторону, волоча за собою девушку прямо по полу, не обращая ни малейшеговнимания на ее сопротивление.

Да, это поигрывали струйки маленького водоема в углукомнаты. Василий подтолкнул девушку — она едва успела испустить слабый крик — исунул головой в воду.

Тело ее судорожно забилось; он приподнял ее, дал со всхлипомвтянуть в себя воздух, опять окунул, опять приподнял — и так несколько раз,пока не счел, что с этой лгуньи довольно.

Отшвырнул — она со стенаниями и всхлипываниями утираласьсвоим промокшим сари, которое все сбилось в ком. Под сари ничего не было: ниюбки, ни шаровар, ни чоли. Медное нагое тело Василий снял со стены факел,поднял повыше, освещая точеную и вместе с тем тяжелую фигуру: талия чересчуртонка, бедра слишком широки, большие крепкие груди вызывающе торчат, а соскиподведены серебром, и серебряные круги опоясывают талию, нагие чресла…

Поднес факел к ее лицу. Да, эти громадные глаза ему знакомы.В их глубине то же самое томное, чувственное выражение неприкрытой, животнойстрасти. Похоже, ее сущность состоит в том, чтобы лгать — и удовлетворять своинизменные желания. Хотя линии ее тела столь много обещают… Похоже, в уменииудовлетворять эти самые низменные желания она достигла больших высот. Да,актерка, дешевая баядерка магараджи, которая по его воле то изображает избитуюрабыню, то некую апсару, ублажающую героев — живых, еще не ушедших в рай —сваргу.

Она так смотрела… так смотрела на него Приоткрылись губы,часто вздымались тяжелые груди, чувственно расширились ноздри. Скажи он хотьслово, подай хоть малейший знак… Но, похоже, ей и этого не было нужно.

Чуть повернув кисть, Тамилла вдруг стиснула его пальцы также крепко, как он сдавливал ее руку, и, медленно закрывая глаза, началаопускаться на пол, запрокидываться, вздымая серебряные соски Плоский,окруженный серебряными кругами живот колыхался от взволнованного дыхания.

Рука ее была так сильна, что Василий невольно опустилсярядом. Их колени сошлись. Их бедра сблизились.

Она откидывалась все сильнее, увлекая его за собой.

Рты их хрипло, сдавленно дышали, смешивая дыхание.

Влажный язычок дразняще мелькнул меж ее губ, скрылся — сновавысунулся, словно змеиное жало. Василий обнял ее одной рукой за талию, как-топотусторонне поразившись, до чего же она тонкая и гибкая, какие сильные мышцыиграют под атласной кожею.

Взоры их слились. Он скользнул губами по нежнейшей,шелковистой щеке к маленькому смуглому уху с капелькой жемчужины в крошечноймочке и чуть слышно выдохнул:

— Где моя жена?

Миг — и ее уже не было в его руках: она стояла, напряженновыпрямившись.

Оскалилась так, что Василий зашарил по поясу, отыскиваякакое ни есть оружие… но это была улыбка, злобная улыбка:

— Это уже второй раз ты отвергаешь меня! А ведь раньше небыл так жесток и льнул ко мне, как трава льнет к серпу, когда я ласкала тебя.

— Опомнись, — холодно сказал Василий, — ты меня с кем-топутаешь. Ты красавица, знаешь? Я тебя раз увидел, а запомнил, так чтонепременно узнал бы, если бы видел прежде. Однако это все пустые разговоры. Тыуже поняла, надеюсь, что меня так просто с ног не сбить, не стоит и пытаться. Аты… ты рискуешь!

Неуловимым стремительным движением он схватил ее защиколотку, рванул — и она рухнула плашмя, лишившись дыхания от резкого падения.