Называй меня Мэри - Андрей Кокотюха

Произошло оно, оказывается, месяц назад. Но кому нужно было раньше упоминать новые назначения в финансово-промышленной группе? Тем более что Игорь Борисович Пасечник никогда не был публичным человеком. Так что его карьерный рост средства массовой информации не занимал. Собственно, как и сама фигура человека, которого друзья и знакомые окрестили Медвежонком. Теперь же нашелся повод вспомнить о его успехах.

Зачем поздравлять товарища с событием, которое случилось не теперь?

Тем более — на фоне того, что жена его, считай, при смерти.

Но даже раненый Пасечник удивил своими возможностями. Кобзарь признался себе: он забыл о своей просьбе поискать что-то на Вериг, отца, сына или обоих. Просил наобум, не думал, что Медвежонок так быстро обернется. Тем не менее на второй день его вынужденного безделья Вера вернулась вечером традиционно уставшей, измученной и, несмотря ни на что, счастливой.

— Поставишь своему другу бутылку, — сказала она, снимая сапожки. — Или две. Хотя даже не знаю, обойдется ли такой ценой.

— Что именно?

— Долго рассказывать.

— Валяй коротко.

— Попробую. — Она устроилась на кресле, привычно вытянула ноги, пошевелила пальцами. — Андрей Верига.

— Ну?

— Отец семь лет назад лечил его в дорогущем закрытом учреждении.

— Тут, у нас?

— Под Киевом, — кивнула Вера. — Он же меценат. Среди прочего держит под опекой специализированную клинику. Внимание! — Она подняла указательный палец, качнула им. — Под патронат Анатолий Верига взял клинику именно после того, как отвез туда сынка. Соответственно, врачебную тайну там блюли, и откуда твой Пасечник информацию выцарапал, понятия не имею.

— Наш Медвежонок — он такой.

— Так вот. — Она потерла руки. — Если коротко, история болезни такая. Анатолий Верига не всегда был миллионером, как можно догадаться. У него были черные дни и не самые лучшие годы. В один из таких периодов он на почве алкоголя избил жену. А когда сын-подросток бросился заступаться — дал прикурить и ему и выгнал из дому. Потом очнулся, бросился искать. Только все уже случилось. Мальчик бежал куда глаза глядят и оказался на берегу моря — тогда Вериги еще жили в Одессе. Поздняя весна, май, сумерки. Андрей шел по берегу без всякой цели, просто двигался вперед. Вдруг наткнулся на мертвую женщину.

— Как?

— Вот так. — Вера развела руками. — История болезни о подробностях умалчивает. Кто ее убил, где, когда — неизвестно, в больнице криминалом не занимаются. Ясно одно: женщина была молода, мертва и, как сказал потом сам Андрей, когда его нашли утром, прекрасна. Мальчик ночевал возле тела, Лилик.

— Ночевал?

— Так записано с его слов. Свернулся калачиком и лежал рядом. Утром картину увидели местные бродяги, испугались, позвали милицию. У меня есть подозрение, что Верига-старший бушевал дома не впервые, просто тогда лед тронулся.

— Это уже лирика. Дальше?

— А дальше — как по учебнику. Через какое-то время Андрей Верига начал нападать на девушек и пытаться их душить. Не из-за угла или из кустов, как понимаешь. Знакомился, ухаживал. Скажу тебе, он имеет определенный шарм, харизму, что там еще в таких случаях… Короче говоря, дважды удавалось замять дело. Молодой человек убеждал: его не так поняли, хотел поцеловать девушку, думал, она не против близости. Ну и отец на то время уже крепко встал на ноги, деньги помогали. Потом ситуация стала критической, потому что третья жертва чуть не умерла. Было уголовное дело, Верига-старший запустил машину защиты на полную катушку.

— Раз было дело, оно оставило след. Пасечнику в таком случае не понадобилось излишне напрягаться, просто задействовать свои каналы и поднять архивы.

— Может, и так. Важно другое: я имею возможность дать этой информации законный ход. Андрей Верига — человек с психическими отклонениями. Лечился, медицинские карты не уничтожены. Добавь упомянутое уголовное дело, старое, но это ничего. Сведу все в кучу. Срастется, Лилик. Ему выдвинут подозрение в убийстве четырех девушек, и пусть отец тащит хоть всех адвокатов мира. Не сможет биться долго на два фронта.

— Почему на два?

— «Ольвия», «Ястреб» — его детища. У Анатолия Вериги теперь не получится сделать невинное лицо и заявить: мол, ничего не знал о торговле людьми, которая велась под прикрытием созданных и финансируемых им структур. Даже если он будет бороться за сына до последнего, бизнес, считай, уже трещит. Его сольют партнеры, никому такое счастье не нужно.

— Сдадут с потрохами, — кивнул Кобзарь. — Вот тебе и повод взять у Андрея все нужные анализы.

— Как ты утомил, — вздохнула Вера. — Честное слово, сейчас меня и следствие меньше всего интересует вот это твое индийское кино о том, чьим внебрачным ребенком является девочка Анна. К сожалению, она не будет знать своих настоящих родителей. А это и к лучшему. Пока Людмила опекает ее. Где двое — там и третий.

Олег хотел возразить. Почувствовав это, она остановила его жестом:

— Марию Запорожец убили, потому что она разоблачила Веригу. Отца или сына, уже не имеет значения. Она решила не просто сделать ноги, а и обеспечить себя и девочку на всю оставшуюся жизнь. Ошибка? Наверное. С другой стороны, у нее не было выхода. Без крыши над головой, без работы, с ребенком… Не в Ровеньки же свои, на рвах построенные, возвращаться. А как и почему в этом всем оказался ты… Спроси у Тимура Нагорного.

— Издеваешься.

— Иначе никак. Давай лучше чем-то перекусим.

Вере ничто не мешало.

Уснула быстро, под бормотание телевизора. Кобзарю было неудобно лежать, он не знал, куда пристроить загипсованную руку. Так что крутился, пытаясь устроиться и при этом не разбудить Веру. Сделал звук телевизора максимально тихим, не столько слушал, сколько смотрел, как мелькают картинки. Свой телефон она положила на пол, сама лежала возле стенки, так что Олег при желании мог взять трубку.

Звук Вера выключила.

Но трубка загудела, завибрировала.

Часы показывали двадцать три тридцать пять.

Кому это так поздно понадобилось…

На дисплее высветилось — Ярило Глеб.

Кобзарь подхватил телефон, сбросил звонок, чтобы не гудело. Поднялся, стараясь не шуметь. Прошел в ванную, закрылся там, перезвонил.

— Я вас слушаю.

— А кто это? — послышалось на том конце осторожное. — Я вообще Веру Павловну вызываю.

— Здесь Кобзарь.

— О, — буркнул эксперт в ответ. — Хотя меня почему-то это не удивляет. С тобой, дорогой мой Лилик, по непонятным мне причинам в последнее время носится, как с писаной торбой, куча достойного народу.

— Любят меня люди, Ярило-Солнышко, любят. Так я слушаю.