Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина

— Зачем мне твой муж, если у меня есть свой, - говорит скорее чтобы не создавать неловкую паузу. Когда люди пытаются оправдаться, это значит, они чувствуют себя виноватыми или, наоборот, несправедливо оболганными.

— Но не такой богатый и не такой эффектный, - точно таким же тоном отвечаю ей. - Не стесняйся, можешь сказать, что я просто грею для тебя местечко.

Уверена, именно это она бы и сказала, но в эту минуту к нам заходит Олег собственной персоной. Становится сзади меня и, когда кладет обе ладони мне на плечи, я все равно невольно вздрагиваю. На этот раз в его жесте нет ни намека на садистское желание причинить боль, но мое тело уже знает, как легко он переходит от одного к другому.

— Не помешал девичьим посиделкам? - спрашивает он и тянется ко мне открытым ртом, когда я, чтобы занять руки, хватаю пирожное.

Осторожно, самыми кончиками пальцев, впихиваю его ему в рот и быстро одергиваю руку. Марина пристально за нами наблюдает, разве что не облизываясь от зависти. Так и подмывает сказать ей, что пусть забирает его ко всем чертям, заодно и узнает, что такое «настоящая любовь». Но я должна доиграть до конца.

— Марина как раз рассказывала, как любит своего мужа, - говорю максимально елейным тоном, на который вообще способна. - У них с Алексеем просто идеальные отношения. Даже спустя столько лет.

Олег лениво посмеивается, как будто из всех нас только ему на самом деле известны все подводные камни семейных течений его приятелей. Возможно, Марина уже на что-то намекала? У нее было достаточно времени в мое отсутствие, чтобы попытаться повыгоднее себя презентовать - и тогда реакция Олега абсолютно логична. А, может, они уже успели «подружиться жидкостями»?

Я так резко дергаюсь, что все-таки опрокидываю чашку - и чай разливается по столу, капая с края тонким ручейком.

— Мне что-то… не хорошо, - закрываю рот ладонью, ругая себя за то, что так до конца и не научилась держать себя в руках и контролировать реакции тела.

— Еще бы, - Олег удерживает меня на месте, стальными клещами вдавливая пальцы в плечо.

Господи, если не отпустит - меня стошнит прямо на стол.

— Этой гадостью запросто отравиться, - ворчит он, нервно отодвигая тарелку подальше, почти что под нос к оторопевшей Марине.

— Они абсолютно свежие, - без особой уверенности оправдывается она. - Я тоже ела и все нормально.

Я не могу видеть выражения лица Олега, потому что он все еще стоит у меня за плечом, но, глядя на Марину, можно догадаться, что он явно беззвучно посылает ее куда подальше вместе со всеми угощениями.

И, к огромному моему облегчению, наконец, сам ведет в туалет.

Сидит рядом на корточках все время, пока меня выкручивает наизнанку тем немногим, что мне каким-то чудом удалось задержать в желудке за эти несколько дней. Правда, когда я отрываюсь от унитаза и иду к умывальнику, чтобы сполоснуть лицо, в зеркальном отражении на лице моего мужа написано полное отвращение. Он даже на мои ноги не смотрит с таким презрением, с каким прямо сейчас наблюдает за моим жалким положением.

— Тебе нужно в больницу. - Олег поднимается и протягивает мне сдернутое со стопки полотенце.

Хорошо, что можно спрятать в нем весь ужас, который в эту минуту точно написан у меня на лице. По коже как будто прокатываются невидимые железные шарики, парализуя мышцы короткими ударами тока.

— Я уже в порядке, - стараюсь, чтобы голос звучал максимально спокойно. - Просто… ты же знаешь мои отношения со сладким. Не нужно было их есть, но Марина очень настаивала. Зачем-то соврала, что готовила сама.

Олег презрительно дергает уголком рта. Для него подобные ее выходки точно не в новинку. Что между ними было, пока я пыталась жить нормальной жизнью? Как далеко зашло? Можно ли мне попытаться каким-то образом убедить ее забрать себе это чудовище в обмен на помощь мне?

Я сразу выбрасываю эти мысли в мусорную корзину. Никто, абсолютно никто из круга Олега не может быть на моей стороне, потому что они все примерно такие же ненормальные и испорченные деньгами монстры, как и он сам. Просто кто-то не такой явный. Хотя… Вряд ли мы с Олегом производит впечатление пары «Палач и Жертва», так же могут жить и остальные его приятели.

— Уверена? - Олег подходит, щупает мой абсолютно холодный лоб. - Ты выглядишь очень бледной.

— Все нормально. - Осторожно и настойчиво отодвигаюсь из-под его руки. Нельзя забывать о естественности, нельзя быть слишком хорошей, нельзя быть слишком такой, как он хочет. - Но, если ты не против, я бы хотел вечером вернуться домой.

Он бросает взгляд на часы, озвучивая время - почти семь.

— Не заметила, как солнце село. Тогда, наверное, утром?

— Мы выезжаем завтра в восемнадцать ноль-ноль, - отчеканивает он. - Ни часом раньше. Если только ты не передумала ехать в больницу.

Тоже, чтобы я не забывала, что на самом деле он никакой не любящий и заботливый муж, а просто озабоченный тюремщик. И это даже мне на руку.

— Я не передумала, - так же холодно отвечаю я. - Можно мне сейчас подняться наверх и переодеться?

Олег молча выходит из дверного проема, как бы намекая, что путь свободен. Но когда я, буквально сжимаясь вдвое, протискиваюсь мимо него, резко выставляет вперед руку, как шлагбаумом загораживая выход.

Я упираюсь взглядом ему в грудь.

Только бы ему не пришло в голову именно сегодня и именно сейчас…

— Ты точно в порядке, девочка? - Рыком задирает мое лицо к себе, никак не реагируя на то, что от слишком резкого движения моя шея беспомощно хрустит. - Ничего не хочешь мне сказать?

Он что-то заподозрил.

Наверное, выгляжу смешно, когда пытаюсь посильнее вытаращить глаза, лишь бы только не зажмуриваться - еще одна выдающая меня с головой привычка, которую нужно выкорчевывать.

Олег пристально изучает выражение моего лица.

Щурится.

— Что ты хочешь услышать? - Удивительно, но я достигла того пика, после которого уже могу владеть собой. Просто вдруг поняла, что, если не сделаю этого - растущая внутри меня маленькая жизнь будет в опасности, и винить в этом будет некого. - Что жена