Я тебе посылаю любовь. Книга первая - Марина Васильевна Ледовская

что приедет не один, но не сказал, с кем, — Илья улыбнулся. Корецкая обратила внимание на его свитер — белый, с крупными вязаными косами. Хотелось потрогать рисунок. Илья в этом свитере был очень уютным, домашним. Кроме того, белый цвет подчеркивал смуглость его кожи, эдакий испанский мачо на отдыхе.

— Вы уже познакомились? — подошел Вадим, сделал пару затяжек и погасил сигарету. — Виктория, Илья — мой лучший друг, хотя видимся мы не так часто, как хотелось бы. Москва — Питер. Илюшку безумно любят мои родители. Кстати, тебе от них привет, — обратился он к Илье.

— Благодарю, — ответил Илья. — Как-нибудь буду в Москве, заеду именно к ним. А сейчас прошу в дом, — предложил он, — насчет своей персоны не обольщайся, Вадя, моя матушка любит тебя ни меньше и просто так не отпустит. Вам придется пробыть у нас довольно долго.

Виктория глянула на Вадима и в знак протеста покачала головой. Он безмолвно ответил ей «посмотрим».

Поднялись на крыльцо большого одноэтажного дома, совсем несовременного, далекого от понятия «коттедж». Деревянный, с резными ставнями, было впечатление, что дом возник прямо из сказки.

— Усадьбу выстраивал еще дед Илюши, — стал пояснять Вадим, помогая Вике снять куртку в большой прихожей. Даже здесь, в доме, пахло хвоей, — был высоким чином в армии, в поколении четвертом, наверное?

— В пятом, — улыбнулся Илья, — проходите, Виктория.

— Вадичек! — из гостиной навстречу гостям шла женщина. Нет, плыла! Очень грациозно и величественно. Осанка, достойная балерины. Неторопливые движения, томный взмах ресниц, улыбка с безупречными зубами.

— Это моя мама — Вера Ильинична, — сказал Илья.

По примерным подсчетам Виктории даме было около пятидесяти, может, чуть меньше, ведь Илье тридцать, но выглядела она меньше, чем на сорок лет. Казалось, время этой женщины остановилось, так иногда бывает, прекрасная пора расцвета вдруг не подчиняется коварству морщин, оно лишь щедро отбивает такт прожитых лет. До поры до времени.

— Здравствуйте, Вера Ильинична! — Вадим благоговейно поцеловал ей руку, на которой сверкал изумительной красоты перстень.

— Мой мальчик, как я рада тебя видеть! — она погладила Вадима по щеке. С умилением рассматривала его несколько секунд, затем перевела взгляд на Вику.

— Вера Ильинична, это Виктория, — сказал Вадим, — моя знакомая.

— Наконец-то рядом с тобой, Вадичек, милая девочка, — Вера Ильинична улыбнулась Виктории, Вадим закусил губу.

— Да-да, — произнес неуверенно, в следующий момент ринулся, словно спасаясь, к появившейся в дверях еще одной женщине. — Дарья Осиповна!

Она всплеснула пухлыми руками, смутилась, когда Вадим коснулся губами большой натруженной ладони.

— Шкодливый и неугомонный мальчишка вырос в интеллигентного и воспитанного мужа, — сказала Дарья Осиповна, — Вадим, ты еще помнишь, как подбивал Илюшеньку на озорство?

Вадим засмеялся. У Вики от удивления вытянулось лицо.

— Верно, — заметила ее реакцию Вера Ильинична, — Дарья — душа нашего дома, няня нескольких поколений, Ангел-хранитель. Мне кажется, наша Осиповна вечная.

Нянюшка опять смутилась, даже покраснела. На круглом, как луна, лице выступил свекольный румянец. Жидкие букольками волосы были выкрашены в апельсиновый цвет, такой оттенок дает только хна, которой пользовались в «совковые» времена. Глаза тускло-зеленые под нависшими веками казались маленькими, губы тонкие, над ними пушок из усов. Формы Осиповна имела полные, даже очень, двигалась она шумно, переваливалась. Да, несомненно, что эта женщина повидала многое на своем веку.

— Вам бы, Вера Ильинична, все шутить, — няня повернулась к Виктории, — девчонку совсем утомили, вон какая худенькая. И глаза голодные. Я бы уж на славу постаралась, откормила бы. Что хихикаете, глупые мальчишки? Выросли оба под два метра ростом, а о женщинах заботиться так и не научились. Эх, не тот нынче пошел кавалер, — она так горестно вздохнула, что Виктория ей сразу поверила. Вадим и не скрывал того, что относится к ней всего лишь по-дружески. Вот тебе и примчался в другой город да еще повез ее к друзьям.

Улучшив момент, когда Осиповна и хозяйка дома ушли накрывать на стол, Корецкая подошла к Вадиму.

— Вадим, давай побудем здесь не долго, а потом ты отвезешь меня в гостиницу? — шепнула она так тихо, чтобы Илья не слышал. Не хотелось его обижать, он как-то сразу понравился Виктории, и не только из-за комплиментов, которыми он ее щедро одарил. Было в Илье что-то располагающее, искреннее. Кроме того, у него хватало ума не кичиться своим происхождением, явным материальным достатком, он не торопился высказывать свое мнение, всесторонне не обдумав его.

Вадим не успел ничего ответить Вике, у него зазвонил телефон.

— Виктория, — к ней подошел Илья, взял за локоть, — мне бы очень хотелось показать Вам дом, пожалуйста.

Она кивнула, пошла, оборачиваясь на Вадима. Тот отвернулся и, похоже, его разговор по телефону затянется.

Илья кратко, но выразительно поведал Вике историю дома, провел по гостиной, библиотеке, показал гостевые комнаты. Обстановка Виктории понравилась, хотя, вопреки ее ожиданиям, мебель была современной. Однако так искусно декорирована под старину, что Корецкой все больше и больше казалось: она попала в дворянскую семью прошлого столетия.

— Ты хочешь уехать? — громко спросил Вадим, он стоял в дверях библиотеки. Вика виновато посмотрела на Илью.

— Вам так не нравится у нас? — расстроился тот. — Вы хотите уехать? Но ведь вы даже не поужинали! Нянюшка очень огорчится. Она старалась, прежде всего, ради Вас, Виктория, — тепло произнес Илья.

— Мне очень приятно, но…

— Викторию мало волнуют чувства других, — разозлившись, отрезал Вадим. Он опять себя начал вести как в Беляниново. — Она всегда делает только то, что ей нравится или вздумается. Удобная позиция, необременительная для себя самой. Отсутствие компромиссов облегчает жизнь, не так ли?

Илья торопливо покинул библиотеку, дав им выяснять отношения без свидетелей.

— Я научилась уступать и проигрывать, — Виктория чувствовала, как готова дать пощечину Зорину. Ей больше не хотелось терпеть его выходки, слушать колкости, а больше всего претило оправдываться и что-то доказывать. — Ты упрекаешь меня в эгоизме, однако сам ничуть не лучше. Жестокость и предубеждение, во власти которых ты существуешь, тоже тебя устраивают. Тебя, но не других.

— И что это значит? — прищурился Вадим.

— Ничего, — покачала головой Вика, — я сказала то, что думала. А теперь пойду к Илье, скоро ужин, меня ведь пригласили.

Вадим прикусил губу.

За весь ужин Вика не удостоила его даже взглядом. Илья ухаживал за ней как истинный кавалер, а Дарья Осиповна строго следила, чтобы девочка попробовала все, что находилось на столе — начиная от всевозможных солений, фаршированных овощей, салатов, тушеной рыбы, вяленого мяса и заканчивая пирожками с разными начинками. Все это нянюшка уговорила запить сливовой наливкой — «сливянкой», отчего Виктория осоловела и больше не озадачивалась дилеммой: друг она для Вадима или нет?

После