Несостоявшиеся столицы Руси. Новгород. Тверь. Смоленск. Москва - Николай Кленов

Не так и важно, насколько велико было личное участие Федора в делах правления. Для нас главным является то, что предоставленная сама себе сложная система государство — элита — общество вернулась в доопричное состояние — и тут же нашла пути для масштабной восточной экспансии. Причем на этом пути внешне просто и буднично состоялся настоящий прорыв: началось масштабное строительство городов как центров колонизации (а не только как опорных военных пунктов для обороны на Юге и наступления на Востоке и Западе). Да, на первых порах сложно было заметить разницу между Самарой и Велижем Василия III, Царицыном и Ряжском Ивана IV, между быстро сошедшей на нет военной крепостью и будущим городом-миллионником. Но сейчас с нашим послезнанием разница эта очевидна. Увы, Федору и Борису Годунову банально не хватило времени, и к началу Смуты колонизация еще не начала приносить свои основные плоды.

А о масштабе этих плодов можно судить по реальным итогам освоения Черноземья, которое в нашей истории пришлось практически заново начинать уже после Смуты, в XVII в. Тогда при первых Романовых после катастрофы Смуты Россия начала заново масштабную работу, подходы к которой были отмечены и во времена Грозного. И результат вышел грандиозный, изменивший место государства и народа в мире. Со времени строительства Большой засечной черты за одну лишь вторую половину XVII в. площадь пашни в «заселенных» областях Центра романовской России возросла с 8 до 13 млн десятин, а в «заселявшихся» областях Юга — с 4 до 16 млн, в некоторых южных уездах запашка возросла в 7 раз [Важинский В. Н. Сельское хозяйство в черноземном центре… С. 9–10]. За счет Юга стремительно росло и население: в 1678 г. в Черноземном центре проживало уже 1,8 млн человек, в то время как в старом Нечерноземном центре — 3,5 млн, а с 1678 по 1719 г. население четырех черноземных губерний будущей имперской России увеличилось до 2,1 млн человек [Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале XVIII века. С. 106, табл. 19; с. 155, табл. 29; с. 167, табл. 3]. С 1670-х гг. началась помещичья «колонизация» Юга, крайне актуальная с точки зрения выхода из замкнутого круга проблем «грозного» времени: помещики стали в массовом порядке переводить своих крестьян на отмежеванные им земли «дикого поля» и уже в 1678 г. три четверти бояр имели владения на Юге.

«В Тульских и в Орловских и в иных к тому краю прилегающих местах, — говорилось в докладе Разрядного приказа в 1681 г., — многие государевы ближние люди… помещики и вотчинники в диких полях построили многие села и деревни… а тем в Московском государстве хлеба и съестных запасов учинилось множество и покупке всего цена дешевая…»

У государства всего за тридцать лет появилась новая опора для формирования армии, новая возможность для реализации старой договоренности с дворянством под кодовым названием «населенные земли за службу». А в XVI в. появление новых земель для раздачи ко всему еще обозначало, что для выполнения обязательств перед растущим дворянством государству не пришлось бы так сильно давить права крестьян, не состоялось бы (или состоялось бы не так) вызванное опричным лихолетьем введение настоящего крепостного права. Ведь в нашей реальности именно после военных поражений и дворянского разорения времен Ливонской войны, когда встал вопрос о сохранении армии, государство:

а) сняло ограничения с взимаемых помещиками повинностей, и во ввозных грамотах к крестьянам указание «платить по старине» или «платить помещичье» (то бишь по установленным расценкам) сменяется на страшное «чем вас изоброчит» [см., напр.: ЦГАДА. Новгородская приказная изба. Стлб. № 42 753, ч. III, л. 3; РГАДА. Ф.1209, оп. 3, № 16 931, л. 158, 159];

б) отменило все налоговые привилегии монастырей (чтобы не бежали люди на монастырские земли);

в) в 1581 г. начало новую перепись и объявило на время этой переписи «заповедные лета», то есть временно запретило переход крестьян от помещика к помещику как таковой.

Могла ли Россия «опередить время» и обхитрить судьбу? Ресурсов, ушедших на случившуюся в нашей реальности Ливонскую войну, вполне могло бы хватить если не на маловероятный разгром Крыма, то уж на создание Белгородской засечной черты по «взрослому варианту» задолго до того, как это произошло в нашей реальности. Политические силы, что лоббировали именно «южное» направление экспансии тоже можно разглядеть. И если бы в начале 60-х гг. XVI в. восторжествовали бы «южное» и «восточное» направления в российской внешней политике, если бы было выбрано «восточное» направление экспансии, то мог бы измениться и весь последующий ход отечественной истории. Не состоялись бы военные неудачи, давшие повод для введения опричнины. На два, а то и три десятилетия раньше на лучших переправах через Волгу встали бы Самара, Царицын, Саратов, разрезая степные кочевья. На два, а то и три десятилетия раньше началось бы движение на юг степной границы Руси: аналоги Белгорода и Царева-Борисова возникли бы в 70-е гг. XVI в., а значит, к моменту династического кризиса и экосоциальной катастрофы нулевых гг. XVII в. страна подошла бы, поднакопив жирок за предыдущие тучные годы. И этот факт (при всей очевидной проблематичности столь далеко идущих прогнозов), давал России шанс вырваться из петли положительных обратных связей, что притащила нас к опричному краху, а затем и к Смуте, не разрушая при этом в пользу дворянства и государства хрупкого равновесия системы государство — элита — народ».

Подводим итоги проведенного историко-альтернативного исследования основных развилок в истории Средневековой Руси-России. Для простоты и наглядности итоги эти стоит собрать в одну простую таблицу:

Время и место развилки Реализовавшаяся альтернатива Возможные альтернативы и их оценка 1130-е: Новгородская земля свергла собственную династию Рюриковичей (глава 5) Новгород не стал «своим» ни для одной из ветвей Рюриковичей, и «коловращение» князей привело к тому, что знать, «оседающая» в Новгороде поверх древней «кончанской» структуры, образовала предельно фрагментированную элитную корпорацию, слабость и раздоры которой предопределили гибель Новгородской республики Укрепление «новгородской династии», консолидация новгородской элиты в процессе столкновений с этой династией; строительство городов на важнейших торговых путях; экспансия во Владимиро-Cуздальскую землю за счет использования противоречий между городами той земли, особенно активная после нашествия Батыя. Позитив! 1200–1230; Смоленская ветвь Рюриковичей вела борьбу за гегемонию в роде (глава 3) Поражение в масштабной междукняжеской войне 1230-х, потребительское отношение смоленских Ростиславичей к своей земле, литовское давление и эпидемия 1230 г. уничтожили шансы Смоленска на лидирующие позиции в период восстановления после нашествия 1237–1241 гг. Укрепление связей князя с землей, уклонение местных Рюриковичей от участия в чужих войнах, прошедший мимо мор — все это могло привести к формированию в постбатыев период сверхкрупного государственного объединения на землях бывшей Руси с центром в Смоленске. Возможно, позитив! 1250–1300; Волынская и Владимиро-Суздальская земли боролись за «звание» религиозного и культурного центра Руси (глава 2) При Кирилле, Максиме и Петре престол митрополита перемещался на Северо-Восток Руси, так как многочисленное княжье племя этого края предоставляло церковным иерархам широкое поле для относительно самостоятельного политического действия Более многочисленное племя галицко-волынских Рюриковичей могло бы обеспечить относительно устойчивое развитие Юго-Запада Руси, в некоторых деталях похожее на развитие Северо-Востока. Для современной Украины несомненный позитив! 1250–1300; борьба старой «родовой» и новой «земельной» идеологий власти на Северо-Востоке бывшей Руси Рюриковичей (глава 4) В столкновении киязей, использовавших свои земли и поддержку Орды для поиска лучших столов, с «новой силой» тверских и московских князей, использовавших поддержку Орды и чужие столы для усиления своих земель, — в этом столкновении победили «молодые» Тверь и Москва Альтернативой для русских земель Северо-Востока стал бы переход в Новое время в виде раздробленного конгломерата территорий на периферии распадающейся Орды. «Несостоявшимися» столицами в этом варианте истории могли оказаться и Азов, и Казань. Очевидный негатив! 1300–1375; Москва и Тверь конкурировали за право «собрать» земли Северо-Востока (глава 4) Тверь и Москва жестко конкурировали за право проводить одну и ту же стратегическую программу с опорой на силы своей «земли». Москва победила за счет слишком ранних первых успехов Твери, за счет более выгодного с точки зрения территориальной экспансии положения, за счет счастливого для нее стечения обстоятельств Победа под Москвой в 1307–1308 гг. или даже сорвавшееся «тверское восстание» 1327 г. могли бы привести к возникновению Тверского царства, весьма похожего на реальное царство Московское. Оценить, как повлиял бы на его историю специфический «высокий» этос тверской княжеской семьи, довольно трудно. Нейтральная альтернатива! 1368–1690-е; войны Москвы с Литвой (затем — с Речью Посполитой) за земли Северо-Запада и Центра Руси (главы 3–5) Литва и Москва победили в борьбе за право «собрать» наследие Руси Рюриковичей, однако же их временами весьма напряженные столкновения XIV–XVII вв. не выявили победителя Взятие Ольгердом Москвы в 1460-е, победа Витовта на Ворскле и даже наследование представителями московской семьи владений бездетного бунтовщика Свидригайло — любое из этих событий могло привести к возникновению «княжества Русского и Литовского», огромной православной конфедерации земель со столицей в Вильно или Троках. Альтернативу без московско-литовских, но с литовско-польскими войнами: без серьезной экспансии на север и в Поле можно считать нейтральной! 1430–1480-е: внутренняя война в Московской Руси и война за независимость (главы 4 и 6) Во внутримосковской войне победила «группировка Ивана III», успешно осуществившая затем модернизацию государства и вооруженных сил. Итогом модернизации стала победа в войне за независимость 50–80-х, усиление государства и расширение его пределов, динамичное развитие общества Победа сил, ориентированных на сохранение традиции (и, следовательно, на сохранение старой организации вооруженных сил) сильно осложнила бы перспективы войны с Ордой; практически неизбежные столкновения за завершение объединения Северо-Востока могли бы стать еще более кровопролитными ввиду отсутствия подавляющего преимущества одной из сторон. Однозначный негатив! 1480–1510-е: борьба между аристократическими и автократическими направлениями развития, между нестяжателями и иосифлянами (глава 4, заключение) Победу одержала «партия Василия III», сторонники экспансии на «западном» направлении, укрепления централизации и личной власти государя, утверждения финансового благополучия Церкви при умалении её самостоятельного политического значения, и подчинении власти великого князя/царя Альтернатива в виде победы «партии Ивана Молодого», партии не слишком последовательных сторонников мира на западной границе, специфического средневекового «федерализма», «аристократического» правления и частичной секуляризации монастырских владений при сохранении самостоятельности Церкви — такая альтернатива могла бы быть позитивной как средство сдерживания противостоящих ей тенденций, чересчур разросшихся в нашей реальности 1560-е: Россия перед опричниной и Смутой (послесловие) После взятия Казани и Астрахани победили сторонники наступления на «западном, Ливонском фронте». А после первых неизбежных военных неудач на Западе перегретый котел внутриэлитных противоречий, противоречий между номинальной и реальной властью государя взорвался опричниной Победа сторонников наступления на восточных и южных рубежах означала, что строительство крепостей по Волге и по верховьям Дона могло и начаться раньше, и вестись куда большими силами, а освоение Поволжья и Черноземья не превращалось бы в плохо подготовленную компанейщину, вроде «казанской ссылки». А это уже означало куда большую устойчивость государства перед недородами и мятежами уже в начале XVII в. перед лицом Смуты. При любом развитии событий нашей столицей была бы «другая», «несостоявшаяся» Москва. Очевидный позитив!

Чтобы разобраться с тем, по каким критериям я оценивал альтернативы, выбирая «позитивные» и «негативные» развития событий, потребуется отдельный разговор, который и станет центром предлагаемого вашему вниманию странного эпилога. Как обычно, придется зайти издалека и сформулировать предельно общую модель развития средневековой России, в рамках которой мы только и сможем сравнивать между собой перечисленные, столь разнородные альтернативы. Причем нам придется все время помнить, что на сегодняшний день в принципе не существует подходящей модели, признаваемой большинством научного сообщества.