Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко

Потом я приказал Гнезду полностью закрыться от других Гнёзд, работать только на приём информации и ничего не сообщать. Может быть, у меня не так много шансов, и сам я не стратег, и даже не тактик, и вообще не гений.

Но выхода у меня нет. Значит, я должен справиться.

Я влез в комбинезон, сухой и тёплый. Набросил плащ (его и стирать не пришлось, технология Продавцов была ещё круче, чем у Инсеков). И пошёл в кафе.

Дарина там оказалась не одна. У плиты стояла незнакомая жница, что-то мешала в огромной кастрюле. К моему появлению она отнеслась совершенно равнодушно.

— Это Ми, — сказала Дарина.

— Ми, — кивнула жница. — Я варю кашу.

Я не стал уточнять её прежнее имя. Скорее всего — «Миша». Спросил:

— Не рановато начала?

— Перловая, — ответила Ми. — Её надо долго варить. Мама всегда варила долго, тогда она вкусная.

Дарина многозначительно посмотрела на меня, я кивнул. Если жница вспоминает семью, то с ней не всё в порядке, значит, она никак не адаптируется к Гнезду.

Лучше не расспрашивать.

— Я бутерброды сделала, — сказала Дарина. — У нас есть колбаса и даже сыр.

— И кофе, — принюхавшись, сказал я. — Мне очень не хватало кофе.

Дарина поставила передо мной тарелку с горой бутербродов, кофейник, чашку. Я жадно принялся есть.

— Ты придумал, что нам делать? — спросила Дарина, осторожно беря самый маленький бутерброд, потом положила его обратно на тарелку.

— Угу… — я прожевал, кивнул. — Почти. Мне кажется. Но надо разобраться до конца.

Дарина сидела, подперев ладонями голову. Потом сказала:

— Ты изменился, Максим.

— В какую сторону? — насторожился я.

— Стал совсем взрослым. Раньше ты бы просто побежал делать. Или стал бы советоваться со мной. Ты теперь… — она помедлила, подбирая слова, — осторожнее. Мудрее. И печальнее… Там всё так плохо?

— Ты же видела учебные записи, — сказал я. — Спасибо, Дарина. Я пойду, но скоро вернусь.

Она кивнула, но не спросила, куда я собрался.

Кажется, Дарина тоже стала взрослее.

Выйдя из Гнезда в рассветный сумрак, я сразу поискал взглядом Ивана.

И, конечно же, легко нашёл.

На том самом месте, где мы когда-то разговаривали на специально поставленной кем-то скамеечке.

Только в этот раз у стены здания стояло большое кожаное кресло с высоченной спинкой и толстыми подлокотниками, отчего оно походило на трон. Рядом с креслом пристроился журнальный столик, такой же основательный, с массивными ножками, и высокий старомодный торшер с большим матерчатым абажуром. Торшер светился мягким тёплым светом.

Иван читал бумажную книжку, держа её одной рукой. В другой была большая фарфоровая кружка. На столе стоял пузатый кофейник и вазочка с крошечными пирожными. Ноги Ивана были укрыты пледом.

Даже если его и впрямь увлекло чтение, не заметить меня он не мог. Но головы не поднял.

Я вздохнул и подошёл к Ивану.

Он перелистнул страницу.

— Интересная? — спросил я.

— Старая, значит — интересная, — ответил Прежний, не отрываясь от книги. — Сейчас не умеют писать книги, это утраченное искусство.

— Почему?

— Ритм жизни изменился, — Прежний наконец-то посмотрел на меня. — Люди не умеют читать быстро, а на долгое чтение не хотят тратить времени. Как будто у них есть какие-то другие важные дела. А хорошая история требует не только сюжета, но и атмосферы.

— Ну и что?

— Атмосфера не создаётся сюжетом. — Кажется, Иван даже обиделся на вопрос. — Атмосфера всегда вторична. Но чтобы планета ожила, она должна обрести атмосферу. Чтобы ожила история, она тоже должна обрести свою атмосферу: избыточные слова, действия, сцены.

Я посмотрел на обложку. «В поисках утраченного времени».

— Советуете прочитать?

— Что? Нет-нет, Максим, я против лишней жестокости.

Он закрыл книгу и положил на столик, туда же поставил кружку. Снял очки, тоже отправил их на стол и потёр глаза.

Только сейчас я заметил, что торшер ни к чему не подключен, шнур с иностранной трёхзубцовой вилкой лежал на асфальте.

— Что предложите? — спросил я. — Или вы уже предлагали, а потом стёрли память?

Иван вздохнул.

— Увы, больше я повторить этот фокус не смогу. Ты прошёл второй Призыв и очень сильно изменился.

Я улыбнулся. Это действительно было приятно слышать.

— А что тебе предлагала Мод? — небрежно спросил Иван.

— Иную реальность. Параллельный мир, где вы не дали Инсекам захватить Землю.

— Она предлагала физически перенести тебя туда? — поразился Иван.

— Только сознание. В другого меня.

Иван покачал головой. С завистью произнёс:

— Всё равно, очень круто. Мод сильна. Была сильна… Как ты её убил?

Я снова улыбнулся.

— У меня всё равно есть несколько версий, и я предпринял необходимые меры, — сказал Иван с обидой. — Не хочешь — не говори.

— Не хочу и не скажу.

— Я аналогичного предложения сделать не смогу, — вздохнул Иван. — Видишь ли, Мод была старше, сильнее и продвинулась дальше меня. Но зато я ближе к людям, и это даёт нам шанс на взаимопонимание.

Я подумал, что для лучшего взаимопонимания он мог бы поставить тут два кресла, но вслух этого не сказал. Просто стоял и смотрел на него.

— Знаешь, зачем мы предлагаем Слугам избавиться от эмпатии?

— Из презрения? — предположил я.

— Нет, для повышения работоспособности. Что толку в личной силе, безопасности, долголетии, если ты тревожишься за близких тебе людей?

— Мод была очень сильна, — сказал я, глядя ему в глаза. — Но я теперь — Защитник. Это моя суть — тревожиться и оберегать.

И мне показалось, что полученный у тэни смысл позволил мне его почувствовать. Напряжение, даже отчасти страх.

— Я не угрожаю, — сказал Иван. — Я лишь разъясняю тебе ситуацию. На Земле нас осталось девять, отвечать за других я не могу. А ещё есть Слуги со своими амбициями. И Кандидаты, их несколько сотен. Ещё есть Инсек, который недоволен твоим возвращением и возможной генерацией смыслов. Да, такого любопытного предложения, как Мод, я тебе не сделаю. Но, поверь, ты останешься доволен.

— А вы получите бесценный кристалл, — сказал я.

— Да никакой он не бесценный… на данный момент, — Иван осёкся. — А ты ведь пытаешься меня прочитать, так? Не надо, Макс. Обижусь.

— Дайте мне время, — попросил я.