Харассмент - Кира Ярмыш

Вот, значит, как. Что ж, это было ожидаемо. Инга и сама думала, что ближе к нужному дню скажется больной и под этим предлогом не пойдет, однако теперь ее немного задело, что Илья решил все сам, а еще больше – что взял именно Алевтину. Впрочем, это только к лучшему. Если он сказал, что Инга передумала сама, очевидно, намерения устраивать скандал у него нет.

Инга открыла почту и увидела письмо от Ильи. Она почувствовала, как кровь сразу бросилась в лицо, словно в письме, отправленном по рабочей почте, могло быть что-то интимное. Инга поспешно его открыла. Это было самое обычное задание написать релиз, в копии стояли Галушкин и Алевтина. Инга несколько раз перечитала две строки, чувствуя себя следопытом: как те по неуловимым знакам ориентируются в лесу, так и она исследовала набор символов на экране, стремясь обнаружить в них неявный подтекст. Особенно долго она рассматривала точку в конце последнего предложения, вспоминая, ставит ли Илья точки обычно. В конце концов упрекнув себя в мнительности, она открыла ворд и принялась писать текст.

Полноценную планерку в эту среду решили не проводить, потому что она уже была в понедельник, однако Илья все же собрал их на пять минут в своем кабинете, чтобы быстро обсудить планы. Все, даже не рассаживаясь, протараторили свои. Инга постаралась встать в заднем ряду, немного спрятавшись за спину Галушкина. Из своего укрытия она разглядывала Илью, который казался ей мрачнее обычного. Он единственный из всех сидел и, пока они говорили, хмуро рассматривал опенспейс через стеклянную стену. Когда Инга подала голос, он никак не отреагировал, не повернулся и не нахмурился больше. Она сочла это хорошим знаком.

Только когда все отчитались и собрались уходить, Илья вдруг позвал ее:

– Соловьева?

Остальные расступились и замерли, не понимая, им тоже нужно остаться или Илья хочет поговорить с Ингой наедине. Она тоже не поняла, но ей стало очень неуютно, словно на нее направили свет софита. Он раньше никогда не называл ее по фамилии.

– Пресс-релиз, который ты прислала, ужасный. Ты цитату эту вообще откуда взяла? Я ее даже согласовать не буду пытаться, позорище. Перепиши немедленно.

Инге моментально стало так нестерпимо жарко, словно ее объял столб пламени. Она видела, что остальные опустили глаза. Пресс-релиз был сущим пустяком, и поэтому реакция Ильи выглядела необъяснимой. Он вообще нечасто критиковал кого-то, тем более так резко, тем более – при всех. Инга ощущала, что внимание коллег, хоть они и делали вид, что разглядывают пол, приковано к ней. Илья не смотрел на нее, деловито распахнув крышку ноутбука и всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Лицо его сохраняло все то же угрюмое выражение.

– Ясно, – сказала, наконец, Инга и, развернувшись, первой вышла из кабинета.

– Чего это он так на тебя? – спросила Мирошина, как только они вернулись на свои места. В голосе ее звучало не сочувствие, а плохо скрываемое удовлетворение.

Инга передернула плечами.

Остальные вроде бы не смотрели на нее, но она все равно ощущала исходящее от них любопытство. Инга села перед компьютером, разбудила его и уставилась на открытый вордовский документ с пресс-релизом. Краем глаза она видела, что выражение Алевтины отражает выражение сидящего напротив нее Галушкина: они не смотрели друг на друга, но выглядели совершенно одинаково – подчеркнуто беспечно, словно еще немного, и начнут насвистывать себе под нос.

В носу у Инги предательски защипало, и, поспешно встав (пожалуй, слишком поспешно), она устремилась в туалет. Она шла так быстро, рассекая воздух, что ощущала его прикосновения к своим пылающим щекам. Вбежав в туалет, она заперлась в первой же кабинке и приготовилась заплакать.

Слезы, впрочем, не полились. Инга постояла некоторое время, зажмурившись, но, поняв, что приступ миновал, с шумом выдохнула и села на крышку унитаза. Лицо все еще горело. Ей хотелось поплескать в него холодной водой, но она не могла позволить себе такую роскошь – испортит макияж.

Некоторое время Инга собиралась с мыслями. Она не знала, что ее сильнее расстроило – злобная придирка Бурматова или лицемерное безразличие остальных, сквозь которое отчетливо проступало радостное возбуждение. Ууу, стая стервятников! Однако стоило ей вспомнить сцену в кабинете, как глаза у нее опять увлажнились. Это было несправедливо, унизительно. Она написала сотню пресс-релизов, которые Илья принимал не глядя, и этот ничем не отличался от остальных. Вот она, та самая месть. Хоть Инга и готовила себя к ней, она почувствовала себя в ловушке.

Она вдруг вспомнила, как в самом начале их отношений у нее дома они смотрели ужастик и каждый раз, когда Инга непритворно вскрикивала, потому что и в самом деле боялась, Илья обнимал ее, а она, прижавшись к его груди, смотрела на экран краешком глаза из-под завесы волос. И следом – как она заваривала чай у Ильи на кухне и вдруг поймала его пристальный взгляд, которым он следил за ней, стоя у окна. Она смутилась и спросила, почему он так на нее смотрит, а Илья сказал, что ему нравится, как она двигается, никогда не совершая ни одного лишнего движения. И то и другое произошло зимой, когда Инга все еще надеялась полюбить Илью, и оба эти случая тогда наполнили ее настоящей нежностью – потому что они были искренними, и ей было хорошо. Она даже сейчас вспомнила их с теплотой. И теперь это, не говоря уже обо всех его ухаживаниях, похвалах, подарках, любовном признании в Париже, оказалось перечеркнуто тем, что она совершила неугодный ему поступок. Как будто он разом все отменил, словно и не было ничего. Инга уже сама забыла, какую густую злобу испытывала к Илье последние недели, и сейчас почувствовала себя просто незаслуженно обиженной и несчастной.

Едва Инга пожалела себя, как из глаза выкатилась слезинка. Инга шмыгнула носом и запрокинула голову. Нельзя было плакать, тушь размажется, а косметичка у нее в сумке на столе, сразу не поправишь. Это были совсем не те быстрые злые слезы, с которыми Инга вбежала в кабинку, наоборот – тягучие, полноводные, чтобы всхлипывать всласть, смаковать горести. С этим можно было подождать и до вечера.

Инга просидела в туалете достаточно долго, чтобы с лица сошла краснота, и только после этого вернулась на свое место. Атмосфера в отделе царила обычная, на нее никто не смотрел. Видимо, уже успели перемыть ей кости. Инга включила компьютер и еще раз перечитала пресс-релиз. Заменив несколько слов, она взяла другую цитату из старого пресс-релиза, немного подкорректировала ее, вставила и послала Илье. Если ему и на этот раз не понравится, Инга скажет, что точно такую же реплику Кантемирова он согласовывал ей пять месяцев назад.

Успокоившись, она рассказала обо всем Максиму. Он сразу же занял ее сторону, чем немного поднял Инге боевой дух.

«Он, конечно, охренел. Надо было послать его на фиг».

«В той ситуации это было проблематично. Да и я, если честно, не ожидала такого».

«Еще бы. Кто ж ожидает, что человек, с которым ты спал, мудак. Это всегда неприятное открытие».

Инга мрачно подумала, что об этом она, увы, догадывалась. Жалость к себе постепенно начала проходить, вновь уступая место злости.