Портрет второй жены - Анна Берсенева

Лиза была на море только два раза в жизни. В детстве в Анапе, где море было мелким, заросшим водорослями, и в Германии. Но там, в Шлезвиг-Гольштейне, море показалось ей каким-то тихим и небольшим. И вдруг – океан, мощно дышащий до горизонта!

Лиза чувствовала, что океан отличается от любого моря – хотя все равно ведь вода простиралась, сколько хватало взгляда. Но он отличался чем-то, что невозможно было просто увидеть. Юра посматривал на нее, улыбаясь. Видно было, что его радость удваивается при виде Лизиного восторга.

Они сошли на берег на маленькой пристани, и Лизе показалось, что они прибыли на необитаемый остров. Впрочем, к ним тут же подошел улыбчивый смуглый мужчина, и они с Юрой о чем-то заговорили по-английски.

– Его зовут Муса, он проводит нас к дому и будет нами заниматься на острове Малифинолху, – перевел Юра.

Муса улыбнулся Лизе, подхватил чемоданы и быстро пошел вперед, предоставляя следовать за ним. Они шли вдоль берега, по белой дорожке между высокими пальмами – и то, что увидела Лиза, когда дорожка кончилась, привело ее в неописуемый восторг. Это было настоящее бунгало – такое, о каких она только читала и втайне не верила, что они существуют наяву! Небольшая хижина стояла на поляне, в тени огромных кокосовых пальм; крыша ее состояла из пальмовых листьев. Муса отпер хижину и внес туда чемоданы. Вновь появившись в дверях, он улыбнулся широко и радушно, сделав приглашающий жест рукой.

Окна в хижине были занавешены светлыми шторами, работал кондиционер. Лиза сразу окунулась в прохладу и полумрак. Но толком оглядеться она не успела, почувствовав, как Юра обнимает ее сзади, всем телом прижимаясь к ней. И тут же ей стало не до того, чтобы рассматривать экзотику… Она замерла, ощущая его поцелуи на своих открытых плечах – горячее воздуха за стенами бунгало, – слыша его прерывистый шепот:

– Лиза, милая моя, я тебя люблю, я тебя хочу, ни минуты больше не могу ждать…

И, не дойдя до белеющей в глубине, за открытой дверью во вторую комнату, кровати, она опустилась прямо на пол, увлекая его за собой, поворачиваясь к нему и обнимая его снизу, приникая к нему в торопливом и счастливом порыве. Лиза видела, что страстное нетерпение не дает ему раздеть ее. Юра весь дрожал над нею, ласкал ее сквозь белое батистовое платье, не в силах расстегнуть маленькие пуговки у нее на груди, целовал и сжимал ее плечи, едва не делая ей больно.

Он всегда был страстен, она всегда чувствовала его неудержимый любовный жар, но того, что происходило с ним сейчас, Лиза не видела прежде. Это был одновременный огонь объятий, поцелуев, рассыпающихся по всему ее телу, и стремительных Юриных движений, пронзающих ее, это были не сдерживаемые им страстные судороги, длившиеся так долго, что она сначала чувствовала в себе биение его тела, видела над собою его запрокинутое лицо с закушенными губами, а потом уже не видела ничего, задыхаясь долгим вскриком, перешедшим в счастливый тихий стон.

Когда Лиза немного пришла в себя, Юра лежал рядом, положив голову на ее грудь, – так неподвижно, что она испуганно прикоснулась к его волосам. Но он тут же потерся щекой о ее плечо, приподнялся на локте и поцеловал ее.

– Ох, Лизонька, любимая моя, – прошептал он. – Как же я скучал по тебе, как же тосковал – по всей тебе скучал…

И тут же, еще раз крепко обняв ее, он поднялся мгновенным движением и ее поднял на руки, прижимая к груди.

– Вот мы и приехали, – сказал он. – И здесь мы будем с тобой жить, если тебе понравится, моя хорошая.

После порыва, подхватившего обоих, голова у Лизы слегка кружилась, и, как только Юра поставил ее на пол, она опустилась в глубокое плетеное кресло, на яркую подушку.

– Посиди, Лиз, – встревожился Юра. – Или лучше ложись, да? Ты же еще не совсем выздоровела, как я мог!..

– Ты мог очень хорошо! – засмеялась она в ответ. – Я забыла обо всем, Юр, так мне было хорошо. Мертвый бы выздоровел, честное слово.

– Значит, будем лечиться, – заявил он. – Будем лечиться сутки напролет, раз такое дело. Я готов хоть сейчас повторить!

Тут она расхохоталась и вовсе неудержимо, глядя на его лицо, на котором и впрямь читалась готовность немедленно повторить любовное лечение и делать это до бесконечности.

– Нет, Юрочка, мы все-таки примем душ, ладно? Посмотри, я вся мокрая от пота, у тебя рубашка – хоть выжимай. Ведь душ есть здесь?

– Есть, – улыбнулся он. – Конечно, на этом Малифинолху они вот именно стараются, чтобы все как можно меньше напоминало о цивилизации, но душ здесь есть. И вообще, в нашей хижине, по-моему, довольно удобно. Или я слишком по-спартански отношусь к удобствам?

– Нет-нет, – успокоила его Лиза, открывая дверь в ванную. – Цивилизация преследует нас по пятам.

Ванная сияла серебристым металлом, светло-зеленым кафелем, белизной многочисленных полотенец.

– Слушай, – предложил Юра, – а может, отложим душ на потом, лучше в море искупаемся?

– Конечно! – обрадовалась Лиза. – Погоди, сейчас я купальник найду.

Чемодан собирала Наташа, тщательно пересмотрев вещи в Лизином шкафу.

– Да ну, потом найдешь, – махнул рукой Юра. – Если вообще захочешь его надевать. Здесь же нет никого, я тебе разве не сказал? Вот увидишь: весь пляж наш, и ни души, хоть на голове ходи. Пойдем скорее!

Они снова вышли на белую дорожку под пальмами. Юра держал Лизу за руку, увлекая за собою. Она так и не успела переодеться. Впрочем, батистовое платье не стесняло движений – так же, как Юрины джинсы и тонкая рубашка навыпуск, с закатанными рукавами.

Лиза не перевела часы на мальдивское время, но ей показалось, что здесь сейчас утро: зной еще не стал дневным, тягучим, солнце не слепило глаза. К тому же действительно дул ветер, освежая разгоряченное тело.

Пляж и вправду был совершенно пустынный, с бело-золотистым песком и бесконечной морской далью от берега до горизонта. Лиза даже рассмеялась, выйдя на него из-под пальм.

– Неужели мы здесь вообще одни? – удивленно спросила она, обернувшись к Юре.

– Ну, не на всем острове, конечно. Но в том-то весь и фокус: здесь домов пятьдесят, не больше, и они расположены так, что у каждого свой пляж, места на всех хватает. Вот увидишь, можно встречаться с соседями только в ресторане, а в остальное время считать себя робинзонами.

Увидев, что Юра уже разделся, Лиза тоже сбросила платье, сбросила все, что на ней было, и побежала вслед за ним к кромке воды. Океанская волна, длинная, как взмах гигантской руки, легла к их ногам с долгим, призывным шорохом.

Конечно, Юра плавал гораздо лучше, чем Лиза. Без малейшего усилия посылал он свое тело вперед, скрывался под водой, выныривал, плыл на спине и снова исчезал под водой. Лиза отстала от него почти сразу; да она и устала быстро.

Она вернулась к берегу, легла на песок так, что волны накатывались на нее до подбородка, и смотрела на Юру. Отсюда, с берега, он и правда был похож на дельфина. Только минут через двадцать он подплыл к берегу, лег рядом с Лизой, подставляя тело ласкающей, затихающей волне.