Камень - Станислав Николаевич Минин

описывает все свои промахи в работе с ним. Смолова с Пасеком выгораживает, мотивируя это тем, что они якобы выполняли его прямые приказы. Они же в своих рапортах, как водится, выгораживают полковника, указывая, что это именно они были непосредственными командирами курсанта, вину в провокациях признают и готовы понести наказание. Но и это еще не все. — Командир корпуса сделал небольшую паузу и продолжил: — Ко мне поступила бумага за подписью всех бойцов подразделения «Волкодав» с просьбой вернуть курсанта Пожарского. Первыми стоят подписи Орлова, Смолова и Пасека. Мотивировку зачитывать надо, Миша? — Хозяин кабинета поднял вопросительно бровь.

— Понятно, что им такой боец крайне необходим в особо сложных ситуациях. Речь-то об их жизнях идет… — ответил задумчиво Пожарский.

— Вот-вот, Миша, — кивнул Нарышкин. — А ты должен догадываться, как сложно найти кандидата для этого подразделения, да потом еще и вырастить из него хорошего специалиста.

— Саныч, все я прекрасно понимаю! — отмахнулся князь. — Говори прямо, что предлагаешь?

— Отношение у твоего внука сейчас к бывшим отцам-командирам не очень, предлагаю привлечь его воспитателя, Прохора Белобородова, в качестве некого посредника или инструктора, тем более что он в курсе происходящего, да и дело его личное я полистал, которое тоже меня впечатлило… Он лучше всех остальных знает Алексея Александровича, да и с Орловым они хорошо знакомы. Как тебе, Николаич?

Князь не спешил отвечать, а задумчиво откинулся на спинку кресла.

— Какой будет статус у Белобородова? — наконец поинтересовался он.

— Все аспекты тренировок курсанта Пожарского будут согласовываться непосредственно с ним. Также он имеет право в качестве инструктора присутствовать на этих тренировках и вмешиваться в них. Когда дело дойдет до работы, сам понимаешь, Миша, его полномочия заканчиваются.

— Я согласен, Петя, — не задумываясь, кивнул князь. — Осталось только заручиться согласием самого курсанта Пожарского.

— Отлично, Миша! — заулыбался Нарышкин, поднимаясь с кресла. — Пойдем за стол сядем и внука твоего с Белобородовым пригласим.

***

Да… Как быстро эти два старика уговорили меня вернуться на службу в корпус! В ход пошло все — и лесть, и уговоры, и воззвания к моему патриотизму и долгу каждого дворянина. Главным же фактором стало то, что дед просто сказал:

— Надо служить, Лешка, тем более на таких условиях…

Прохора же и уговаривать не пришлось — как только он услышал, что ему предлагают, глаза загорелись, а и так прямая спина распрямилась еще больше! На мой последний вопрос, как меня встретят сами «волкодавы», генерал-полковник Нарышкин показал издалека бумагу с просьбой о моем возвращении, якобы подписанную всеми сотрудниками подразделения, включая руководство. Уже прощаясь, командир корпуса протянул мне мой пропуск, который я оставил на базе в Ясенево, и сказал:

— В следующий вторник вас, курсант Пожарский, ждут на базе для дальнейшего прохождения службы. Удачи!

Всю обратную дорогу мы молчали, а по приезде в особняк дед повел нас опять в гостевой дом. Там он первым делом позвонил на кухню и распорядился доставить обед на три персоны, после чего указал нам на диван, сам сел в кресло и сказал:

— Одну проблему решили, с мелочами по ходу разберетесь сами. Что-то добавить есть?

— Есть, деда, — ответил я. — Мне вчера пришлось на ходу выдумывать, когда Андрей Долгорукий про мой ранг и военку спросил. Сказал, что я витязь, а ты договариваешься на прохождение военной кафедры в одном из гвардейских полков.

— Понятно, — кивнул дед. — Это все сообщишь полковнику Орлову, пусть суетится, сам в этих несостыковках виноват. Что еще?

Я принялся рассказывать про наш с Алексией поход на выставку, конфликт с Хмельницким, приезд Сашки Петрова и портрет Леси. Особо обратил внимание деда на то, что однокурснички «сдали» мой поход в «Приют» Юсуповой.

— Они с тобой просятся на этот закрытый показ, деда, — закончил я рассказ.

— Кто они? — не понял он.

— Шереметьева, Юсупова и Долгорукая, — ответил я.

— Ну, если так… — усмехнулся он. — Скажи им, что в четверг, часиков в семь вечера, я приглашаю их в галерею. И друга своего, Сашку, не забудь. Глянем, что он там изобразил.

— Хорошо, — кивнул я. — И еще. В субботу у Долгоруких в клубе я познакомился с Марией Романовой. Это…

— Я понял, кто это, — прервал меня дед и снова усмехнулся: — И как она тебе?

— Деда, ты чего? У них с Андреем Долгоруким любовь! — возмутился я.

Они с Прохором рассмеялись.

— Ты что, думаешь, я тебя в этом смысле спрашиваю? — закончив смеяться, спросил дед. — Все давно знают про эту самую любовь, князь Долгорукий даже пытается на этих слухах спекулировать влиянием, намекая о близости к Романовым. Но сами Романовы никак эту близость показывать не спешат. Так что интересуюсь я твоим общим впечатлением от девушки, ничего большего.

Пришлось рассказывать про игру на бильярде, ползанье под столом и разговор с великой княжной после.

— Хорошая девчонка, деда, мне понравилась.

— Ну и славно. Дружи! — одобрил он. — А теперь меня интересуют твои тренировки. Прохор тут мне что-то невнятное мямлил по телефону, намекал на личную встречу с вами двумя. Внимательно слушаю.

О наших тренировках с моим воспитателем мы рассказывали деду уже за обедом в столовой.

— Прохор, или мне кажется, или ты стал лучше выглядеть? Помолодел, что ли?.. Только сейчас обратил на это внимание… — заявил дед.

— Вам виднее, Михаил Николаевич… — ответил тот. — Но чувствую я себя действительно помолодевшим, энергия и сила так и прет, порой еле себя сдерживаю.

А я после этих слов Прохора хмыкнул, вспомнив его вчерашнее желание вызвать на дом парочку желтобилетниц.

— Лешка, — обратился ко мне дед, — как думаешь, когда у Прохора все нормализуется?

— Не знаю, я же все это делаю в первый раз.

— А сейчас глянуть можешь? — спросил глава рода, на что я кивнул, перешел на темп и настроился на ментальный доспех Прохора.

С каждым днем картина энергетической решетки у моего воспитателя становилась красивее — она приобретала все более яркий насыщенный желтый цвет, основные магистрали перераспределялись по второстепенным, новые жгутики росли и обещали в ближайшем будущем стать равноценной частью доспеха.

Вернувшись в свое обычное состояние, я отчитался деду и