Хроника абсурда. Отделение России от СССР - Виталий Воротников

Либо добровольно отречься от поста, либо подписать Указ о введении чрезвычайного положения в стране. Довод — иначе страна, Союз ССР, развалится. Президент отверг эти требования. Трое суток я и моя семья «находились в осаде». Связь с внешним миром была прервана».

Горбачев заявил в итоге, что «заговор сорван, авантюристы арестованы». Впечатление от этой телевстречи не в его пользу. Говорит Михаил Сергеевич напряженно, каким-то оправдывающимся тоном, держится суетливо, нервничает.

* * *

Что и как в действительности происходило в Форосе, а также предыстория этой поездки, решение о которой было принято 17 августа группой высших руководителей страны на узком совещании в Доме приемов КГБ, обстоятельно описано в публикациях самими участниками этой встречи. Что избавляет меня от необходимости как-то обобщать и комментировать конкретные действия, происходившие в Москве и Форосе.

Хочу лишь высказать личное мнение. Основания для принятия чрезвычайных мер в той ситуации, когда речь шла о спасении страны от развала и разрухи, были.

В кругу М. С. Горбачева с начала 1991 года неоднократно возникали разговоры о нарастающих в стране трудностях: экономическом кризисе, политической нестабильности. Президент сам высказывался о том, что надо предпринять неординарные меры, ввести чрезвычайное положение, и давал поручения членам Совета Безопасности подготовить предложения. Неспособность Центра удержать власть и руководить государством становилась все более очевидной. Но Президент, выслушивая предложения того или иного плана, каждый раз откладывал принятие решения. Складывалось мнение, что он не против того, чтоб такие действия произошли без его участия.

Можно предположить, что колебания Президента, неспособность действовать в критических ситуациях, и подтолкнули участников встречи 17 августа решиться на важный шаг — направить в Форос группу известных Горбачеву людей, которые смогли бы убедить Президента в необходимости немедленных, активных действий для спасения Отечества, и согласовать с ним программу таких действий. Выбор пал на О. Д. Бакланова, О. С. Шенина, В. И. Болдина и В. И. Варенникова.

Какими оказались результаты их визита в Форос, известно.

В народе возникают недоуменные вопросы. Они касались как действий «заговорщиков», так и поведения Президента. И заговор, и то, как реагировал на него Президент, выглядели непоследовательными, наигранными, а действия ГКЧП — неорганизованными, спонтанными. Создавалось впечатление, что многое не договаривается.

* * *

22 августа. Указом Президента СССР Д. Т. Язов, Б. К. Пуго, В. А. Крючков отстранены от занимаемых должностей. В. С. Павлов освобожден от обязанностей премьер-министра. Сняты с работы также В. И. Болдин и Ю. С. Плеханов (начальник управления охраны). Против членов ГКЧП возбуждено уголовное дело.

Указом президента РСФСР приостановлен выпуск шести газет (издательства КПСС)— «Правды», «Советской России» и др. Отстранены от работы директор ТАСС и председатель правления информационного агентства «Новости». Упразднены военно-политические органы в вооруженных силах, в КГБ и МВД на территории РСФСР. Накануне Верховный Совет РСФСР передал Президенту РСФСР полномочия — отстранять от должности председателей областных и краевых Советов, которые высказывались в поддержку ГКЧП. Что Ельцин и сделал в отношении восьми председателей. Принято решение установить должности глав администрации в областях и краях РСФСР, как руководителей исполнительных органов, назначаемых Президентом.

Во второй половине дня 22 августа продолжается заседание Президиума Верховного Совета СССР. Его ведет Р. Н. Нишанов.

А. И. Лукьянов выступает с сообщением. Он рассказал, что «прибыл в Москву из Валдая вечером 18 августа. Ему туда позвонил В. С. Павлов и попросил срочно приехать в Москву. Признает, что решение об образовании ГКЧП застало его врасплох, он не согласился войти в его состав. В первый день был действительно растерян, сбит с толку сообщением о болезни М. С. Горбачева. Требовал связи с ним. Вел переговоры с руководителями других республик, руководством РСФСР (Руцким и Силаевым), принимал делегации депутатов и т. д. Имел разговор с военными, чтобы не допустить никаких насильственных акций. Обсуждал ситуацию с председателями палат ВС. По его настоянию коллегия Минобороны приняла решение о выводе войск из Москвы. И, наконец, после категорических требований, ему была предоставлена вчера возможность вылететь в Форос. Он имел беседу с Президентом СССР. Совесть моя чиста».

По ходу обсуждения Ю. Х. Калмыков — председатель комитета ВС по законодательству — сообщил, что Президиум Верховного Совета получил представление Генерального прокурора СССР о том, что им, Генеральным прокурором, «21 августа с.г. возбуждено уголовное дело по факту заговора с целью захвата власти в стране… Учитывая изложенное и руководствуясь статьей 37 Закона о статуте народного депутата СССР, прошу согласия на привлечение к уголовной ответственности и арест народных депутатов СССР: О. Д. Бакланова, В. М. Стародубцева, В. И. Болдина, В. И. Варенникова, О. С. Шенина».

Р. Нишанов спрашивает: «Президиум Верховного Совета дает согласие?» С места: «Да». Р. Н. Нишанов: «Все, принимаем решение».

Принимается решение о проведении внеочередной сессии ВС 26 августа. Утверждается повестка дня.

Поступает информация, что с санкции прокурора РСФСР Степанкова арестованы: Крючков, Язов, Янаев и Тизяков, а Павлов находится в больнице.

* * *

23 августа. На сессии Верховного Совета РСФСР появляется Горбачев. Он выступает с объяснениями о том, как развивались события 18–21 августа. Благодарит руководство РСФСР за поддержку. Обстановка на сессии крайне нервная, порою истеричная. Депутаты не удовлетворены объяснениями, забрасывают Горбачева вопросами, бросают грубые обвинения, в зале шум, крик… Он пытается отвечать, его перебивают. Выглядит президент СССР на трибуне «мокрой курицей».

Ельцин передает ему «стенограмму» заседания Кабинета министров 19 августа (неизвестно кем сделанную). В ней записано, кто из членов Правительства и как воспринял ГКЧП. Горбачев пытается не брать эту бумагу, Ельцин буквально заставляет его зачитать текст. Это ещё больше взрывает зал.

Отвечая на вопросы, реплики, Горбачев говорит о необходимости конституционного подхода к решению возникших в результате «путча» проблем. Подтверждает свою приверженность социалистическим устоям и т. п. Но его слова лишь возбуждают и так накаленную обстановку на сессии. Ему следовало бы прекратить это позорное судилище. Но он остается на трибуне, выслушивая град обвинений.

Ельцин подливает масла в огонь. «В порядке разрядки» здесь же, за столом, подписывает Указ о приостановлении деятельности Компартии РСФСР. Горбачев пытается слабо воспрепятствовать этому, но потом и сам соглашается: раз «приостановить», а не запретить. В общем, лицезреть главу государства в таком неприглядном виде было стыдно, и возмутительно! Все это действо транслировалось по телевидению. Авторитета Горбачеву его «выход в народ» не только не прибавил, а более того, это был акт сдачи им своих позиций.