Хроника абсурда. Отделение России от СССР - Виталий Воротников

Горбачев отмел обвинения в том, что «его политика делается в США», заявив — «не могу категорически с этим согласиться. Буду проводить ту внешнюю политику, которую начали при перестройке».

Павлов и другие члены Правительства проглотили пилюлю Президента. Никто из них не возразил, не возмутился. Приняли постановление по обсуждаемому вопросу. Дополнительных полномочий, права законодательной инициативы премьер-министру не дали.

Ситуация сложилась парадоксальная. Депутаты недоумевали, что происходит. Накануне премьер-министр и трое «силовых» министров как будто убедили их в необходимости принятия мер по защите Закона, Конституции, правопорядка в стране. Доходчиво раскрыли серьезные провалы в социально-экономическом положении страны, выразили обеспокоенность общественно-политической ситуацией в государстве. Призывали Верховный Совет к адекватным действиям. И вот на сессии выступил Президент, отмел доводы и тревоги Правительства, обвинил часть депутатов в предвзятости, попытках дестабилизировать обстановку в стране и т. п. В то же время заявил, что между ним и премьер-министром полное согласие. Что все идет нормально, обычный процесс, новые условия, новые реальности… их надо учитывать.

Что же произошло? Вероятно, Горбачев имел с ними разговор и убедил, или напугал, или доказал им, что владеет ситуацией и не надо ему мешать, он знает, что и как надобно делать, чтоб вывести страну из кризисной ситуации. Это, конечно, мои домыслы. Но что-то в этом духе, видимо, было. Нейтральную позицию занял и наш спикер — А. И. Лукьянов. В очередной раз уверовал в недюжинные способности Президента.

* * *

Я уходил с сессии Верховного Совета потрясенный. Как же удалось Горбачеву обломать или убедить своих министров? Если они поверили Президенту, а раз так, то, возможно, и мы, депутаты, были неправы, так резко и возмущенно наваливаясь на главу государства. Ведь не может же, в самом деле, Горбачев желать развала страны? Значит, есть у него какой-то план действий, чтобы выйти из кризисной ситуации. Так я рассуждал.

И одновременно меня поразил грубый окрик, обвинения, брошенные Горбачевым в адрес ряда депутатов-«консерваторов», да и членов ЦК, которые-де пытаются дестабилизировать обстановку. Какие для этого основания? Неужели он не видит разрушительности действий «радикал-демократов», а все больше смыкается с ними в оценке экономических и общественно-политических процессов, идущих в стране? Правда, он почему-то вспылил в адрес средств массовой информации. Но вовремя спохватился и умолк.

Так Горбачев в очередной раз подтвердил, что он придерживается радикальных экономических и политических реформ, отбросив регулируемый, поэтапный переход к рыночным отношениям. Такая позиция еще более ослабляла объединяющую роль Союза в проводимых преобразованиях экономического и политического толка.

Упования, надежды, что вот, мол, скоро заключим Союзный договор, тогда все станет на место, были по меньшей мере наивны.

Однако настрой депутатов Верховного Совета, их обеспокоенность социально-экономической и общественно-политической обстановкой в стране, критическое отношение к ново-огаревскому процессу подготовки проекта Союзного договора не остались незамеченными. Они, конечно, всколыхнули общественное мнение.

Горбачев и его окружение, особенно с учетом того, как бурно прошел апрельский Пленум ЦК КПСС, увидели в этой ситуации наступление консервативных сил. Думаю, что тогда и родилась у него идея о возможности введения чрезвычайного положения, чтобы еще более упрочить президентскую власть, опираясь на республики…

Своеобразным ответом на позицию Верховного Совета и на то, что произошло на апрельском Пленуме ЦК, стало опубликованное 2 июля «Заявление» девятки: Вольский, Петраков, Руцкой, Собчак, Силаев, Г. Попов, Шаталин, Шеварднадзе, А. Яковлев — об образовании в стране движения демократических реформ (ДДР). 9 июля к ним примкнул и десятый — И. Лаптев. (Ну что за «команда» — диво!)

* * *

10 июля. Пятый съезд народных депутатов Российской Федерации. Б. Н. Ельцин принес присягу на верность Конституции. Его благословил Патриарх всея Руси Алексий II. Поздравил М. С. Горбачев. Памятной и скорбной была эта сцена.

11 июля. На сессии Верховного Совета СССР.

«О проекте Договора о Союзе Суверенных Государств». Так в Ново-Огареве сформулировали наименование документа. Не Союзный договор, а Договор о Союзе. Государство — ССГ, а не СССР.

В работе сессии участвовали М. С. Горбачев, Г. И. Янаев, В. С. Павлов. Пришел после болезни и Н. И. Рыжков.

Сообщение по проекту сделал Р. Нишанов. Высказанная им позиция, упрощавшая принципиальные вопросы будущего нашего государства, явно не прнравилась депутатам. Обсуждение продолжалось и на другой день, было активным и критическим. Горбачев отмолчался. 12 июля приняли постановление. В основном проект поддержать, но приложить перечень принципиальных замечаний, основанных на конституционном праве и волеизъявлении народа на референдуме 17 марта с.г. Поручили делегации Верховного Совета СССР в составе Лукьянова, Лаптева, Нишанова эти предложения отстаивать на заседании Подготовительного комитета с руководством республик и страны.

Это заседание сессии было последним, депутаты разъезжались на каникулы до 16 сентября. Итоги работы сессии Верховного Совета СССР подвел А. И. Лукьянов и закрыл заседание.

В июле работа над проектом в Ново-Огареве продолжалась. Телевидение, радио, печать периодически информировали лишь в общих чертах, что идет активная работа.

Однако стало известно, что 23 июля в Ново-Огареве состоялось заседание Совета Федерации по проекту Договора.

Обсуждается последний вариант Договора. Горбачев мрачен. Накал политических страстей в стране растет. Ведет заседание нервозно.

Определили название государства — ССГ. Нет согласия о членстве в Союзе. По-прежнему не решен главный вопрос — о финансовых платежах Центру. Ельцин, четко выполняя установку своих советников, буквально загоняет Горбачева в угол, продолжая настаивать на одноканальных фиксированных платежах, которые будет отчислять каждая республика.

Горбачев объясняет — «налог надо собирать Центру с каждого предприятия, регулируя долю его отчислений. Если нет федеральных налогов, нет и Союза! Ни одной Федерации нет в мире без федерального налога. Если мы этого не подпишем в договоре, мне здесь делать нечего». И начинает демонстративно собирать бумаги в папку. (Это его «домашняя заготовка».) Однако выходка Президента не запугала участников заседания.

Ельцин: «Не доводите нас до того, чтобы мы решили этот вопрос без вас!» Горбачев растерян, «хлопнуть дверью» — не вышло.

Объявили перерыв. Поручили: Ельцину, Лукьянову, Павлову, Дементьеву — найти приемлемую формулировку этого пункта.

29 июля. В Ново-Огареве состоялась закрытая встреча Горбачева с Ельциным и Назарбаевым. Понимая, что проект Договора не получит поддержки в Верховном Совете и на Съезде, Горбачев идет на явную провокацию — предлагает обойти высшие органы власти — подписать Договор не в сентябре-октябре, как было условлено ранее, а 20 августа 1991 года. В обмен он соглашается с предложением Ельцина об одноканальной системе налогов в бюджеты республик. (Вот такай «фокус». Знал ли кто об этом сговоре в Верховном Совете? Не известно.)