Малышка, пойдем со мной… - Мартина Коул

— Значит, изменений нет?

И между ними все стало как прежде. Обе не знали, надолго ли затянется перемирие, и потому наслаждались моментом как могли. Не пройдет и недели — они снова начнут ссориться, но пока можно и поговорить.

— А где она, кстати?

Дети Джоани всегда говорили, куда идут. А Моника даже не спрашивала Бетани.

— А пес ее знает, Джоани… С тех пор как пропала Кира, она сама не своя.

На сей раз Моника казалась озабоченной. Несведущему человеку могло показаться, что ее волнуют чувства дочери.

— Они были подругами, Мон. Мне нравилось видеть их вместе. Кира любила Бетани, а Бетани любила Киру.

Впервые Джоани говорила о дочери без слез. Хотя по-прежнему думала о том, что испытала девочка перед смертью.

Моника почувствовала напряженность и громко произнесла:

— Кто бы мог подумать, что Ди Бакстер так хорошо проявит себя. Обычно он преотвратный тип!

Джоани грустно улыбнулась:

— У него не было выбора. Думаю, Пол провел с ним соответствующую беседу.

Моника нежно заключила подругу в свои объятия.

— Со временем все утрясется, Джоани. Я очень беспокоилась о тебе, дорогая.

Джоани почувствовала характерный запах пота, всегда исходивший от Моники. Но сегодня и он ей нравился. Ей не хватало подруги. Та могла быть совершенно несносной эгоисткой, но все же чаще проявляла добродушие.

Кроме того, Моника умела слушать других, а это было именно то, в чем нуждалась сейчас Джоани: излить душу близкому человеку.

— Сколько ты получила за интервью, Мон?

Моника перестала улыбаться, ее лицо обрело угрюмые черты.

— Немного, но достаточно, чтобы подсластить себе жизнь.

— Я так и думала! — рассмеялась Джоани.

Моника вздохнула с облегчением. Тема прозвучала, и это хорошо: кажется, она прощена. Джоани все поняла как надо.

— У меня осталось несколько фунтов. Хочешь, я поделюсь с тобой.

Несколько фунтов добавил Ди Бакстер, но об этом Моника предпочла умолчать.

Она снова наполнила себе стакан.

— Странно, эта бутылка вчера вечером не была такой пустой! А, да ладно, кажется, я еще ночью хлопнула стаканчик. Знаешь, Джоани, у меня такое чувство, будто мы с тобой и не ссорились. Я рада, что ты понимаешь меня!

Джоани печально кивнула.

— Да, понимаю, подружка.

— Я бы поехала с тобой в Шеффилд, если бы знала.

— Спасибо, Мон.

— Мне кажется, все обошлось?

Джоани молча улыбнулась, не желая говорить, что она действительно чувствовала: Моника все равно не поймет. Да она и сама не понимала себя.

Она была избавлена от расспросов с приходом Бетани. Джоани вспомнила, что, разбирая куклы Киры, решила отдать часть Бетани. У нее мало игрушек, а Кира была бы не против, если куклы достанутся подружке. Она была уверена в этом. Но другое дело — захочет ли Бетани их взять.

— Это как раз та девочка, которую я хотела увидеть! — сказала она.

Ребенок побледнел.

— Зачем вы хотели видеть меня? Я ничего не знаю, клянусь!

Бетани была напугана. Джоани и Моника переглянулись. Затем Моника пожала плечами, как бы сказав: «Понять не могу, что происходит».

— С кем ты так разговариваешь, негодяйка! — вспылила она.

Ну вот, опять… Только-только наладились отношения с Джоани, а эта мерзавка все испортила!

— Не кричи на нее. Иди сюда, Бетани, дорогая.

Джоани протянула к девочке руки, желая обнять ее. Бетани это всегда любила, так как на ее долю не перепадало объятий от матери. Но сейчас она не двигалась с места, будто приросла к полу.

— Я ничего не знаю, честно!

Теперь она уже плакала.

— Ты чего пришла? Ты нам здесь не нужна!

Моника бросилась к дочери, но Джоани успела перехватить ее руку. В глазах Бетани застыл страх. Но Джоани знала, что это был страх не перед матерью.

— В чем дело, Бетани? Скажи мне, дорогая.

— Я не хочу говорить об этом. Они подумают, что это из-за меня!

— Что ты болтаешь, Бетани? — закричала Моника и, сбавив немного тон, обратилась к подруге: — Представляешь, как мне тяжело? Эта девчонка — такая дрянь, она сводит меня с ума!

— Заткнись, Моника!

Голос Джоани был резким. Девочка выглядела ужасно, и Джоани беспокоилась за нее. Она подошла к ней и опустилась на колени. Что-то здесь не так. Она не знала, что именно, но узнает.

— Ты кого-то боишься, Бет? Успокойся, расскажи мне. Я разберусь, а если я не разберусь, Джон-Джон разберется. Так что не бойся, милая, расскажи нам, в чем дело.

Она улыбнулась девочке, пытаясь успокоить ее, а также узнать, что она хочет сказать.

— У тебя не будет никаких неприятностей, обещаю, тебе!

Бетани выглядела потрясенной. На ее бледном щекастом личике легко читалась тревога, а глаза быстро наполнялись слезами. Моника считала лишним приучать дочь к аккуратности.

— Ну, детка, так что же волнует тебя?

— Нет, Джоани. Не мучай меня, пожалуйста. Они найдут меня, я не сомневаюсь в этом. Вы не знаете, какие они!

Теперь она рыдала, сжимая свои кулачки. Джоани заметила, что ее ногти обкусаны до самой кожи. Девочка сильно похудела, хотя по-прежнему казалась пышкой. Джоани поняла, что она — комок нервов, но Моника не замечала, что творится с ее дочерью.

Джоани погладила Бетани по плечу.

— Расскажи мне, ничего не будет, я обещаю.

От Бетани пахло вином. Этот запах был хорошо знаком Джоани. Перед ней была Моника номер два.

— Иди в спальню, Бет, я скоро приду.

Девочка убежала, радуясь возможности покинуть их.

— Она пьет, Мон…

Моника недовольно поморщилась.

— Это меня не удивляет, дорогая. Вспомни случай с Кирой и бакарди.

Джоани растроенно покачала головой.

— Нет, Мон, от нее пахнет как от пьющего человека. Она употребляет алкоголь систематически.

Сказать по правде, Монику абсолютно не волновало, что делает и чего не делает ее дочь. Бетани — нежеланный ребенок, жертва бракованного китайского презерватива, не более. Она будет жить в этом доме до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия, затем Моника с облегчением помашет ей ручкой вслед. Она считала, что так поступают со своими детьми большинство людей. Не дают умереть с голоду, и только.

Но она знала, что Джоани имеет на сей счет совсем другую точку зрения, а потому делала вид, что проявляет заботу. Она нехотя стерла улыбку с лица, надеясь, что этого будет достаточно.