Малышка, пойдем со мной… - Мартина Коул

— Спасибо, Жанетта, дорогая. Приятно вернуться в такой дом!

Джоани была растрогана. Она поняла, что Жанетта старалась ради нее. Чистота и уют были важны для Джоани, так как они наполняли ее жизнь хоть каким-то смыслом. Она должна была сохранить семейный очаг.

В ванной тихо урчала стиральная машина. Из кухни пахло жареным цыпленком. И все это — Жанетта, которая никогда не отличалась любовью к хозяйственным делам.

Глядя на дочь, Джоани почувствовала, как бремя забот спадает с ее плеч. У нее осталось двое детей — это своего рода семья, а что касается Жанетты, то она очень любила этого трудного ребенка.

— Мне жаль, мама.

Джоани крепко прижала девочку к себе, наслаждаясь внезапно охватившим ее чувством.

— Ты так внезапно уехала, мама. Я беспокоилась о тебе.

— Я бы предупредила тебя, но ведь ты теперь не живешь здесь.

Жанетта чуть не заплакала. Но сдержалась и не стала возражать матери.

— Пойду приготовлю чай.

Звонок в дверь застал ее на кухне. Она побежала открывать. Увидев на пороге Ди Бакстера, она попыталась захлопнуть дверь. Что-то подсказало ей, что фараон принес дурную весть.

— Уходите, мистер Бакстер.

— Жанетта, я пришел к Джоани как частное лицо. Тебе не о чем беспокоиться.

Он направился в кухню.

— Пахнет вкусно!

— А, это ты, — сказала Джоани.

— Джоани, я оставил своего напарника в машине, так что давай провернем все по-быстрому. Ты была в Шеффилде, дорогая, и тебе понадобится алиби. Поэтому я здесь.

— Изволите шутить, мистер Бакстер?

Он многозначительно посмотрел на ее сумку.

— Сделай одолжение, Джоани: не держи меня за идиота!

Она не сдержала улыбки.

— Да разве я могу, мистер Бакстер?

— Я хочу помочь тебе в этом деле, пойми это. Давай заваривай чай, а я расскажу тебе, что нам известно и что необходимо сделать тебе.

— Похоже, ты нравишься фараону, мама, — захихикала Жанетта.

Взглянув на дочь, Джоани тихо сказала:

— Оставь нас одних, милая.

Жанетта вышла без лишних слов.

Джоани уселась напротив Ди Бакстера, предварительно поставив перед ним чай.

— Ну, выкладывайте, что вам известно.

— Вчера ты совершила нападение на Томми Томпсона.

— Я?!

— Дай мне договорить, Джоани. — Он сделал большой глоток и продолжил: — Я лично не сомневаюсь в том, что это была ты, но сестра не смогла точно описать твою внешность. Малыш Томми взял свои показания назад. Твое алиби готова подтвердить Моника, да и девицы из салона наверняка не откажутся присоединиться к ней.

Джоани с изумлением слушала его.

— Ты здорово залепила сестре. У нее под глазом синяк! Не забудь, Джоани: ты была в салоне. Прошу тебя, придерживайся этой версии. Мой шеф благоволит к тебе, ну и я, разумеется. Однако в следующий раз мы не сможем помочь. Заруби это себе на носу. Нанимай впредь для своих дел кого-нибудь другого, ясно?

Она кивнула.

— Большое спасибо вам, мистер Бакстер.

Он грустно улыбнулся.

— Сбавь на время активность, Джоани. Это было бы замечательно.

Она потянулась за сигаретой; он видел, как дрожат ее руки.

— Дай я тебе помогу.

Он чиркнул зажигалкой.

— Моника согласилась поддержать меня? Мы не очень-то дружим…

— Моника за несколько фунтов готова на что угодно. Но, Джоани, по правде говоря, на сей раз она не взяла ни пенни.

— А что-нибудь известно об отце Томми?

— Вчера мы, было, решили, что нашли его: на окраине Лондона выловили тело. Увы, это оказался не он. Но он неизбежно появится. Дерьмо всегда всплывает на поверхность.

— Да уж… — вздохнула Джоани.

— Я не хотел арестовывать тебя. Ты просто собиралась выполнить нашу работу.

Джоани улыбнулась.

— А вы знаете, я даже рада, что не прикончила его. Не хочу опускаться до его уровня. Но когда я думаю о своей Кире…

Ди Бакстер тяжело вздохнул.

— Послушай, Джоани: у нас нет твердой уверенности в том, что он виноват. К тому же мы не знаем, что случилось с Кирой.

Она покачала головой:

— О, мистер Бакстер. Вы это прекрасно знаете…

Джесмонд достал сигарету с марихуаной. Чтобы раскурить ее, понадобилось время, но Джон-Джон может и подождать. Теперь он добьется правды во что бы это ни стало.

Было бы глупо думать, что он здесь только потому, что Кэндис разоткровенничалась с ним. Он бы и так достал Джесмонда.

События последних месяцев многому научили его. Он стал мудрее и… хитрее. Мудрость подсказывала ему, что та жизнь, какую он ведет сейчас, ничем хорошим не закончится.

Даже Пол, и тот остался на бобах. Толстушка Сильвия ободрала его как липку. Конечно, Пол восполнит потери, и скоро, но какой ценой, вернее, за счет кого, — Джон-Джон жалел бедных девчонок, которым придется вкалывать, не покладая рук и… других частей тела. А хитрость, хитрость позволяла ему расправляться с такими, как Джесмонд.

Джон-Джону не так уж много лет, и у него все впереди. В школе ему не раз говорили, что у него светлый ум. В принципе он может стать кем захочет. Англия — свободная страна, предоставляющая всем равные возможности. И он воспользуется ими. Но прежде всего он рассчитается с убийцами Киры.

То, что его мать проститутка, нисколько его не смущало. Скорее напротив: превратило его в бойца, он научился защищать себя от насмешек других ребят и одновременно защищать мать.

Джон-Джон всегда любил ее. Кем бы она ни была, она достойная женщина. Она — честная, а честность в наше время почти ископаемая редкость. Но главное — она потрясающая мать. Она дала им столько, сколько не дала бы ни одна другая женщина.

Он повторял это про себя как мантру.

Истина будет установлена, Джон-Джон в этом нисколько не сомневался. И Джесмонд лишь первая ниточка, за которую стоит потянуть. Он и без Кэндис вышел бы на него, хотя она молодец, не побоялась подсказать, что он связан с педофилами.

В душе Джон-Джон был рад тому, что Бернард Ли оказался свидетелем их разговора. Похоже, Джесмонд боится его даже больше, чем самого Джон-Джона.

Однажды Бернард Ли спалил целый дом за какие-то 75 фунтов. Главное — не деньги, сказал он тогда, главное — принцип. Уж если он пошел на такое ради 75 фунтов, то что же он сделает с педофилом?

Джон-Джон знал, что похожие мысли морщинят лоб Джесмонда, — потому-то он и тянет время.