Игра в куклы - Магнус Йонссон

– Черт, дай посмотрю. Да это же «рогатки», или «испанские рыцари», чтобы остановить машину. Они шины пробивают!

Пабст осторожно провел ногой над поверхностью земли. Еще шесть таких острых металлических колючек виднелись рядом с заросшими следами от колес. Он замер и начал оглядываться вокруг.

Йорген Кранц следил за полицейскими на мобильном экране. Камеры наблюдения работали хорошо. Они были чувствительны к свету, как он и надеялся, когда их устанавливал. Такая четкость, что он мог видеть даже их мимику.

Смотрел, как полицейские приближаются. Оба выглядели беспечными. Это непрофессионально. Как будто вышли грибы собирать. Не настороженные, не готовые к действиям, как должно было быть, учитывая, что жить им оставалось примерно шестьдесят секунд.

Когда они появились из-за поворота, он выключил экран и перешел к визуальному наблюдению. Он совершенно не беспокоился. Но не хотел их предупреждать, не хотел, чтобы свет экрана разоблачил его местонахождение в затененном углу сарая, где он сидел с автоматом, лежащим на мешках с песком. Ждал. Движения были минимальными. Он понимал, что быстрый рывок сразу его выдаст. Внимательно рассматривал в бинокль высокого полицейского. Обычный, заурядный Свенссон. Никаких примечательных черт. Ничего, что привлекало бы внимание. Ничего, что могло бы обеспокоить Йоргена. Он не казался явным врагом дела. Скорее, принадлежал к тому молчаливому большинству, которое могло бы стать основой нового общества. Но цель оправдывает средства. И в этом случае не невинных. Теперь, когда у него в подвале сидела главная предательница своей расы в целой Швеции, никто не должен ему помешать Он больше не выпустит ее из рук. Никто не посмеет отнять ее у него.

Он видел, как они приближались к ловушке на дороге. Это место было идеальным с точки зрения угла выстрела. Тут у него будет оптимальная площадь поражения. Он ждал. Услышал крик и понял, что один из полицейских наступил на шипы «испанских рыцарей».

Час настал.

Послышался треск. Несколько секунд Карлссон думал, что это чихнул двухтактный мотор, переходя сразу на высокие обороты. Он повернулся к Пабсту и понял, что ошибся. С десяток пуль прошили грудную клетку коллеги. Взгляд Пабста застыл, он покачнулся. Кровь пенилась во рту, когда Пабст закашлялся. Карлссон бросился в сторону. Рядом слышались немые звуки пуль, которые продолжали вонзаться в легкие Пабста. И вдруг все кончилось. Прекратились быстрые повторяющиеся звуки, когда пули выстреливаются из обоймы. Наступила леденящая тишина. Уголком глаза он заметил, что стрелок находился в темном углу фермы. Потом стрельба началась снова. На этот раз выстрелы были не веером, а одиночными. Первый выстрел попал в дерево рядом с ним. Он успел проползти пару метров, пока стрелок прицелился точнее. Его толкнуло вперед, когда следующая пуля попала в мякоть. Пронизывающая боль обожгла его при попадании еще трех пуль в бедро, разрывая сухожилия, мышцы и связки. Потом снова стало тихо. Но эта тишина не была приятной. Она была скорее предостережением.

Он повернулся. Из ноги толчками шла кровь. От боли кружилась голова, он пытался нащупать пистолет и понял, что накрыл его своим телом. Он посмотрел на Пабста, который лежал впереди, на дороге. Грудная клетка прострелена в клочья. На его глазах появилась пелена. Он был абсолютно неподвижен. Карлссон уперся руками в землю и попытался перекатиться на сторону, чтобы достать из-под себя пистолет. И тут увидел перед собой мужчину. На нем была черная лыжная маска, похожая на те, которые лежали в багажнике у датчан. В отчаянии Карлссон попытался что-то сказать, что могло бы остановить этого человека.

– Я не имею к этому никакого отношения. Датчан уже взяли. Они сюда не придут, они больше не угроза. – Он говорил, пытаясь достать из-за спины пистолет. Если стоящий перед ним мужчина и понял то, что он сказал, то никак это не показал. Он поднял пулемет «HK-21» и прицелился.

Голос не выдавал никаких чувств.

– Иногда человек понимает, что сделал в жизни неправильный выбор. Сегодня у тебя как раз такой день. Я бы дал тебе честный шанс достать пистолет. Но у меня нет времени.

Последний выстрел прервал короткую тишину, и пуля вошла Карлссону прямо в лоб.

Йорген стянул с себя черную маску и помассировал корни волос. Затылок вспотел. Чисто физически вклад его был весьма умеренным, но напряжение и ожидание все-таки разогрели, и от шерстяной маски все зачесалось еще больше. Возможно, маска была излишней мерой безопасности, но иногда все идет не по плану. Ярким примером этому были выстрелы в Клауса и Симона в квартире Линн. Согласно плану, они должны были не валяться в ее квартире, а стоять и охранять ее в его подвале под бывшим хлевом.

Что касается только что законченного оборонительного обстрела полицейских, то ему трудно было поверить в то, что говорили некоторые его соратники: что к убийствам можно привыкнуть и быть к ним совершенно равнодушным. Его, впрочем, не мучило раскаяние. «Высшая цель» означала, что все жертвы были необходимыми потерями на пути к ее достижению. И все же, несмотря на это, самым худшим для него было ожидание. Его швыряло между нервозностью и состоянием, близким к бредовому, когда все окружающее сливалось в туманной пелене. Иногда он настолько сомневался в своем здравомыслии, что, казалось, сам провоцировал панические атаки.

А вот когда уже доходило до дела, то тут он превращался совсем в другого человека. Когда он видел врага, адреналин вытеснял и пот, и одышку. Чувства обострялись, руки переставали дрожать. Так было и в этот раз.

Он смотрел на Пабста, который в его глазах был всего-навсего безымянным представителем абстрактного врага. Быстро подсчитал. Шестнадцать попаданий, равномерно распределенных по обеим сторонам грудной клетки и области сердца. Он не потерял меткости. Что касается второго, то тут результат был не таким эстетически привлекательным. Тут, на короткий момент, возникла игра в «кошки-мышки», что им не было предусмотрено. Выстрелы в бедро и мякоть зада причинили ненужное страдание. Впрочем, заключительный выстрел в лоб был точно по инструкции.

Он подхватил одного полицейского под руки и, напрягаясь, оттащил его к площадке фермы и дальше за жилой дом. Потом сделал еще одну такую же ходку. Низкие деревянные двери, которые вели в большой земляной подвал, обросли мхом и корнями травы. Он затолкнул полицейских на темный пол. Вероятность, что эти двое мертвых полицейских были всего лишь авангардом остальных, была велика. Довести до конца план – держать Линн спрятанной в подвале – не удастся. Он сделал еще один круг, проверяя, что все следы были уничтожены, а основная оборона работала. Под конец он вернулся к шипам «испанских рыцарей», на которые наткнулись полицейские, потерявшие там жизнь, и аккуратно прикрыл их сухими веточками. Эти шипы тут не для того, чтобы на них наступали люди. Шипы предназначены для прокалывания дырок в шинах автомобилей, а не для предупреждения пешеходов об ожидающей их угрозе.

Линн вздрогнула, услышав резкий звук выстрелов. Затаила дыхание. Послышалось еще десятка два выстрелов, потом все стихло. Связанные за спиной руки задрожали. Она чуть не ударилась в панику. Что, черт возьми, там происходит? Кто-то неожиданно появился и он отстреливается? Или он просто развлекается, тренируясь в стрельбе?