Малабарские вдовы - Суджата Масси

–Вас опять тошнит?

–Ведро…– Мумтаз указала на пол, Первин увидела там ведерко и поспешно передала его Мумтаз. Та нагнула голову, ее вырвало почти чистой жидкостью.

В нос Первин заполз сладковато-противный запах, она увеличила обороты вентилятора.

Отставив ведерко, Мумтаз сказала:

–Позовите Фатиму обратно. Вы не обязаны смотреть на нечистоты.

–Ничего страшного.

Первин начала догадываться, что к чему. Слабость Мумтаз, ее округлившаяся фигура. Она много месяцев прожила с Омаром Фаридом. Первин считала, что он слишком слаб для половых отношений,– и, видимо, ошибалась.

–Вы в последнее время были у врача?– спросила Первин.

–Нет, у нас же еще иддат.– Мумтаз помолчала.– Если я скажу вам одну вещь, вы другим сообщите?

–Обещаю, что нет,– ответила Первин: подозрения ее все усиливались.

Мумтаз слабо улыбнулась.

–У меня будет ребенок.

–Это большое счастье.– Первин ошарашенно производила мысленные расчеты.– Вам нужно к врачу. Она вам скажет, когда ребенок родится.

–Это я и сама знаю, на основании того, когда имела дело с мужем,– ответила Мумтаз.

Первин кивнула, снова подумав про два бокала в комнате у мистера Мукри. Может, отец вовсе не мистер Фарид.

–Сколько месяцев осталось до его рождения?

–Шесть. Иншалла, малыш мой родится в сезон дождей.

Похоже, что все-таки именно мистер Фарид – отец ребенка. Первин не следовало автоматически подозревать Мумтаз в неверности. С другой стороны, она помнила, с каким презрением Сакина говорила о том, что Мумтаз зналась на Фолкленд-роуд с мистером Мукри. Возможно, он считал, что Мумтаз – его должница за знакомство с Омаром Фаридом.

–О чем вы думаете? Вам не по душе, что в семье будет еще один ребенок?– В голосе Мумтаз звучала досада.

–Я очень за вас рада,– сказала Первин, стараясь скрыть тревогу.– Я просто подумала, что вам, наверное, нужно было об этом сказать Сакине-бегум и Разие-бегум; хотя, возможно, они и так обо всем догадались. Они и сами вынашивали детей. Им известны все признаки, они наверняка бы вам помогли.

Мумтаз осторожно откинулась на подушки.

–Я бы побоялась такой помощи.

–Почему?

Понизив голос до шепота, Мумтаз опустила ладонь на живот:

–Представьте себе, что я вынашиваю еще одного мальчика. Еще одного наследника. Понятно, они бы стали меня травить: Сакина-бегум – потому, что у нее уже есть сын; Разия-бегум – потому, что у нее сына нет. А то еще сказали бы, что это ребенок Мукри-сагиба, и вышвырнули меня из дома.

Мумтаз заговорила о том, о чем втайне думала Первин. Мукри обладал в доме всей полнотой власти и мог надругаться над любой из жен. А Мумтаз была в самой низшей точке семейной иерархии.

Но Первин решила пока не приходить к такому заключению. Перед смертью Омара Фарида Мумтаз пять месяцев делила с ним спальню.

–Два с половиной месяца назад ваш муж еще был жив. Если ребенок родится в августе, ни у кого не будет никаких сомнений.

–До тех пор еще много месяцев. Они сделают так, что мне будет еще тяжелее. Я могу потерять ребенка, да и жизнь тоже. Как мне чувствовать себя в безопасности после такого страшного происшествия?

Первин похолодела и, пытаясь успокоиться, обхватила себя руками. Если Файсал Мукри был единственным, кто мог оспорить тот факт, что Мумтаз забеременела от мужа, у нее были все причины его убить.

–У вас вид очень сердитый,– заметила Мумтаз.– О чем вы думаете?

Первин опустила руки, выдавила на лицо улыбку.

–Простите. Я вовсе не сержусь, просто думаю сразу о многом. Вы беспокоитесь о будущем ребенке. Разия переживает за пропавшую дочь. А Сакина…– Она смолкла, призадумалась.– Сакина тревожится за всех в этом доме. Да и ее собственные дети под ударом.

–Все изменится с окончанием иддата,– произнесла Мумтаз.– После завершения траура вдова вольна снова выйти замуж. Скорее всего, обе они так и поступят. Я – нет, потому что буду занята воспитанием сына. Если мне позволят остаться в этом доме, покровительство мужчины мне не потребуется. Но их обеих это наверняка очень рассердит.

Первин попыталась предвосхитить следующие слова.

–То есть вы опасаетесь, что вас…

–Каково будет Сакине смотреть на меня все эти месяцы и гадать, не родится ли у меня мальчик, который станет соперником ее сыну? А Разия-бегум считает каждую пайсу. Сейчас в доме четверо детей; пятый потребует больших расходов. Куда проще от меня избавиться.– Мумтаз прижала ко лбу ладонь, будто фильмовая актриса, изображающая полную безысходность.

–Просто выгнать вас они не могут,– заметила Первин.– В глазах закона вы обладаете теми же правами, что и они.

Мумтаз ответила дрожащим голосом:

–Я могу упасть с лестницы – ну, такой несчастный случай. Съесть не то и отравиться. Именно поэтому я стараюсь нигде не показываться. Они знают, что Фатима пробует всю мою пищу.

–Вчера по ходу нашего разговора я предложила найти вам другое место жительства,– напомнила Первин, которую несколько насторожило неожиданное отчаяние Мумтаз.– Вы опасаетесь за свою жизнь – и все же стремитесь остаться здесь.

–Если я отсюда уеду, доказать права моего ребенка на наследство будет почти невозможно, так что я готова потерпеть.– Голос Мумтаз дрожал.– Я хочу, чтобы он рос здесь, рос как мальчик из семьи Фаридов, в достатке, как и остальные.

Было ясно: Мумтаз уже распланировала всю свою дальнейшую жизнь, и с этой мысли ее не собьешь. Первин вздохнула.

–Будьте осмотрительны, Мумтаз-бегум. Вчера мне не удалось дать вам свою карточку, но теперь держите. Понадобится – можете мне позвонить.

Юная жена угрюмо кивнула.

–Позвоню. А сегодня помолюсь за милую нашу маленькую Амину. Да защитит ее Аллах – а еще я надеюсь, что он защитит и меня.

Бомбей, февраль 1921 года

Перед тем как уйти, Первин зашла в лачужку, где находилась кухня, и познакомилась с Икбалом, пожилым поваром. Когда произошло убийство, он был на рынке; он тоже ничего не знал о том, что Амина пропала. Его интересовало, на что он будет покупать продукты для семьи – ведь Мукри больше не выдает ему денег. Первин вручила ему десять рупий на следующие несколько недель, попросила записывать все расходы. Увидев деньги, Икбал улыбнулся, но никаких новых сведений не сообщил.

Первин назвала Арману адрес, и он повез ее с Малабарского холма обратно в центр Бомбея. Первым делом они остановились на Центральном телеграфе, где Первин отправила телеграмму, о которой просила Разия, и сказала, чтобы ее доставили прямо в семейный дом в Ауде. После этого Арман отвез ее на базар Завери. Лавка А. Х. Аттарвала находилась в ряду, в котором продавали аттары: бесспиртовые экстракты самых благоуханных и целительных цветов, кустарников и деревьев. Хотя флаконы и пузырьки стояли под пробками, лавку наполнял густой аромат. В первый момент Первин задержала дыхание – ей стало ясно, что от этих бесчисленных запахов не спрячешься, как не спрячешься от тайн в доме Фарида.