Малабарские вдовы - Суджата Масси

–Этот врун?– скривился рослый привратник.– Он сказал в полиции, что был с нами на улице, а на самом деле не был. Мы видели, как он спустился с холма, а потом вернулся. Может, из-за вранья они его и забрали.

Сакина услала Мохсена с поручением. Почему он об этом промолчал? Слегка растерявшись, Первин решила подробнее расспросить привратников об их коллеге.

–А что вы думаете о Мохсене – как о дурване и как о человеке?

Рослый хамоватый привратник передернул плечами.

–Делает свое дело, как и все. Не то чтобы весельчак. Разговаривает мало.

–Да и не с чего ему радоваться,– вставил второй привратник.– Потерять жену и растить двух детей на крошечное жалованье – доля несладкая.

–Всем мало платят,– объявил рослый привратник. Тон его голоса был однозначно неприятным. Что скажут эти мужчины, если узнают, что она, женщина, самостоятельно зарабатывает, причем неплохо?

Первин поблагодарила дурванов и вернулась к воротам.

–Зейд, ты там?

После нескольких окликов мальчик вышел на подъездную дорожку.

–Спасибо, что вышел,– сказала Первин, по мере сил смягчив голос.– Сожалею, что папа твой еще не вернулся.

–Почему они его забрали?– всхлипнул мальчик.

–Я пообещала твоей сестре это выяснить. Откроешь мне ворота?

Зейд сморщился от усилия, отодвигая своими ручонками тяжелый железный засов. Первин пошла с ним рядом к дому, Арман поехал следом на машине. Он поставил ее у главного входа, а Зейд открыл Первин вход в зенану.

–Что вчера делала полиция?– спросила Первин у Зейда. Она плохо помнила подробности нынешнего тяжелого сна, но после разговора с дурванами он опять заклубился в голове.

–Они тут побыли еще немного. Констебли и белый инспектор забрали папу, потом инспектор-сикх тоже уехал.– Зейд посмотрел на Первин широко раскрытыми глазами.– Я рад, что больше они никого не забрали. Но почему они увезли аббу? Ведь он один сторожит наш дом.

–Я согласна, что вам нужна защита. Зейд, может, ты останешься у ворот – откроешь, если кто-то еще появится?– Она наклонилась к мальчику и добавила:– Только не впускай газетчиков и зевак. Можно впускать полицейских, родственников бегум и тех, кого ты знаешь и кому доверяешь.

Зейд вытянулся в струнку, как полагается дурвану,– видимо, научился этому от отца.

–Да, я буду осмотрителен. Иншалла, абба сегодня вернется!

Первин услышала шаги, а потом увидела пожилую даму в белом сари и с ребенком на руках – она спускалась с лестницы. Видимо, няня не ожидала увидеть незнакомку, потому что крепко прижала младенца к груди и широко раскрыла глаза от страха.

–Вы – айя Тайба? А я семейный поверенный Первин Мистри.

–Что?– переспросила женщина, будто бы не расслышав.

Когда Тайба спустилась до конца, Первин сделала шаг ей навстречу, еще раз представилась, повторила вопрос.

Тайба покачала головой, выражая согласие.

–Да, я детей нянчу. Это вы сказали, что я должна отмывать черную пыль и кровь?

Первин хотела было уточнить, что это не она предложила, но перекладывать вину на отца было непрофессионально.

–Простите меня. Мы ничего другого не придумали, и я прекрасно понимаю, как это было ужасно. Ведь ваша основная работа – нянчить маленького. Могу я на него взглянуть?

–Только быстро.– Айя чуть повернула сверток, демонстрируя Первин светлокожего младенца в вязаном чепчике и белом муслиновом платьице. Глаза у него были закрыты, но Первин рассмотрела, что нос и подбородок у него тех же тонких очертаний, что и у Сакины.

–Так это Джум-Джум.– Первин рассмотрела мальчика – тот слегка посапывал. Заметила, что кто-то поставил ему сурьмой точку за ухом. Похожую метку – защиту от сглаза – парсы ставили на головах и ступнях своих детей, а индуисты обводили детям глаза жирной черной чертой. Первин подумала про Зейда – мальчика с несмываемой меткой. Зейд здоров, но с ним приключилось несчастье.

Джум-Джум – единственный сын Фарида, бесценный ребенок. Он станет продолжателем рода, он – главный наследник, ему достанется тридцать пять процентов всего имущества. Каждая из трех дочерей получит вполовину меньше, семнадцать с половиной процентов. Женам, увы, причитается и того менее. Будь у мистера Фарида только одна жена, ей отдали бы одну восьмую часть имущества, но поскольку жен три, оставшуюся после детей долю поделят между всеми ними – и каждой достанется всего 4,17 процента. Это еще один повод проследить, чтобы имущество было в порядке. Вдовы должны получить каждую положенную им пайсу.

Тайба вынесла ребенка в сад, где Насрин и Ширин играли в довольно скучную игру – катали мячик. Первин поняла: если она хочет еще что-то узнать от айи, нужно идти следом.

–Вы часто выходите из зенаны?– спросила она.

–Случается.– Няня настороженно посмотрела на Первин.

–Когда я вчера была на главной половине, мне показалось, что Мукри-сагиб пользуется бывшей хозяйской спальней. Это так?

Айя Тайба сплюнула через уголок рта.

–Да. Он туда перебрался, прямо этакий новый бурра-сагиб[74].

–Я вчера заметила у кровати два бокала.– Первин помолчала.– Можете сказать: там ночевал кто-то еще?

–Что?– Пожилая женщина явно смешалась.

Первин повторила, медленно и отчетливо:

–Я видела в спальне два бокала. Кто с ним ночевал? Эта женщина пришла извне или она из домочадцев?

Айя Тайба затрясла седой головой.

–Меня не спрашивайте. Я ночую с детьми.

–Вы ночуете в детской с Джум-Джумом, Ширин и Насрин. А старшие девочки, Амина и Фатима,– не с вами.– Первин помолчала, понимая, что ее последний вопрос шокирует старушку.– Он мог заставить одну из них спать с ним?

–Они обе хорошие девочки! Да кто вы такая, чтобы напраслину возводить?– Айя издала крик, за которым последовали проклятия на маратхи – Первин и предположить не могла, что нянька знает такие слова.

Первин торопливо пояснила:

–Я ни в чем их не виню и очень надеюсь, ради их же благополучия, что ничего такого не было. Ну, а вдовы?

Няня сощурила слезящиеся глаза.

–И вы задаете мне этот вопрос в доме, в котором они живут? Они почтенные дамы. А вы грубиянка.

Первин подняла руки, сдаваясь.

–Прошу прощения. Скажите хотя бы: вчера днем вы случайно не слышали криков?

–Еще как слышала! Джум-Джум весь день кричал. Зуб у него режется. Даже Амина его не могла успокоить!

Первин тут же уцепилась за это откровение.

–Так Амина в середине дня почти безотлучно была в детской?