Легкие шаги безумия - Полина Дашкова

– Хорошо, Веня, я расскажу тебе. Но не сразу. Четырнадцатьлет – это очень много, это почти целая жизнь.

Они уже подъезжали к Лениному дому.

– Когда мы увидимся? – спросил он, останавливая машину уподъезда.

– Я позвоню тебе.

Он достал из кармана визитку и подчеркнул два из пятиномеров.

– Это сотовый и кабинетный. А я могу позвонить тебе? Чтосказать, если твой муж возьмет трубку?

– Конечно, можешь, – улыбнулась она, – если мой муж возьметтрубку, ты просто поздороваешься и попросишь позвать меня к телефону.

Прежде чем выпустить из машины, он еще раз впился в неесвоим жадным, болезненным поцелуем. Лена вдруг испугалась, что кто-нибудь изсоседей пройдет мимо, заглянет в машину, нагло вставшую у самого подъезда, иузнает ее. «Измена – это как воровство, – думала она, целуясь с Волковым, – этохуже воровства… Хотя изменой здесь и не пахнет».

Влетев в подъезд, она бросилась вверх по лестнице, пробежаланесколько пролетов и, остановившись на площадке между этажами, прижалась лбом кхолодной кафельной стене. Она стояла так до тех пор, пока не услышала звукотъезжающей от подъезда машины. И только после этого, глубоко вздохнув,спокойно поднялась к двери своей квартиры.

– Я из уголовного розыска, – Мишаня Сичкин протянулохраннику свое удостоверение.

Тот изучал тщательно и молча. Наконец, не сказав ни слова,отступил и пропустил Мишаню в дверь.

Редакция журнала для мужчин с многозначительным названием«Дикий мед» занимала один этаж четырехэтажного панельного здания на окраинеМосквы. Когда-то здесь был детский сад. Во дворе еще стояли качели, лесенки,сказочные домики.

– Здравствуйте, где я могу найти Ирину Сергеевну Москвину? –обратился Мишаня к размалеванной, стриженной почти наголо девице, котораясидела за компьютером в приемной.

– До конца коридора, направо, – ответила девица, не отрываяглаз от экрана.

– Ирка, следи за лицом! – гремел раскатистый бас из-заприоткрытой двери в конце коридора. – Голову держи, держи, я сказал! Улыбайся!Да не скалься ты, как дворняжка на кота! Ласковей, Ира, ласковей!

Мишаня осторожно заглянул в дверь. Посреди большой комнаты,ярко освещенной софитами, на полосатом матраце полулежала грудастая блондинка.На ней не было ничего, кроме распахнутого ефрейторского кителя с какими-тозначками и медальками и фуражки, кокетливо надвинутой на одну бровь.

Спиной к двери у штатива с фотоаппаратом прыгал приземистыйкоротконогий мужик в черных джинсах.

– Вам кого, молодой человек? – спросила девица. Она перваязаметила Мишаню и обратилась к нему так спокойно, словно была полностью одета.

– Извините, – Мишаня кашлянул, – я из уголовного розыска.Мне надо поговорить с Ириной Москвиной.

– Документик покажите, – обернулся к нему фотограф. Мишаняпротянул удостоверение.

– Ирина Москвина – это я, – сообщила девица. Лениво поднявшисьс матраца, она скинула с себя китель, сладко потянулась, разминая затекшиемышцы. Фуражка упала на пол, фотомодель пнула ее босой ногой и прямо так, в чеммать родила, направилась к Мишане, застывшему у двери.

– Чем обязана? – спросила она серьезным, официальнымголосом. – Все, Жорик, гаси свет. Перекур. Ко мне, видишь, из милиции пришли.

– Ирина Сергеевна, я должен задать вам несколько вопросов, –промямлил Мишаня, не зная, куда девать глаза.

– – Задавайте, – разрешила красотка.

– Куда можно пройти, чтобы спокойно побеседовать? – спросилМишаня, глядя в сторону. – И, простите, вы не могли бы одеться?

– Ах да! – спохватилась фотомодель. – Пардон, привычка.

Она исчезла за ширмой в углу комнаты и появилась черезМинуту в белом махровом халате до пола.

– Пройдемте в соседний кабинет, – пригласила она Мишаню.

– Это надолго? – спросил коротконогий фотограф.

– Минут на двадцать, – пообещал Сичкин. Соседний кабинетоказался крошечной комнатой, уставленной ящиками с какой-то аппаратурой. В углупримостились журнальный столик и два кресла.

– Ирина Сергеевна, – начал Мишаня, усаживаясь, – вы былизнакомы с певцом Юрием Азаровым?

– Вот оно что, вы насчет этого… Да, я была знакома с Юркой.

– Как давно и насколько близко?

– Нас Вероника Роговец познакомила, полгода назад.

– Вероника – ваша подруга?

– Да.

Ирина достала из кармана халата длинные коричневые сигареты«Мор» с ментолом, Мишаня вытащил свой «Ротманс», щелкнул зажигалкой, давая дамеприкурить.

– Скажите, в последнее время у них с Азаровым не былокаких-либо серьезных конфликтов, ссор?

– Я не люблю влезать в чужие дела, – пожала плечами Ирина.

В отличие от своей подруги и коллеги Вероники Роговец этадевица вела себя вполне естественно. Ей было совершенно все равно, какое онапроизводит впечатление. На вопросы она отвечала вежливо и флегматично, неразмахивая ресницами, не выпячивая нижнюю губу. Она просто сидела напротив,курила и спокойно глядела Сичкину в глаза.

– Я понимаю, – кивнул он, – и все-таки вы сами сказали,Вероника – ваша подруга. Наверняка она делилась с вами какими-нибудьпроблемами.

– Да, Ника любит потрепаться. Она много чем делилась.

– Про ссоры с Азаровым рассказывала?

– Они серьезно не ссорились. Так, поцапаются иногда помелочи. Знаете, Ника как газировка. Пены много, но оседает быстро.

– А вообще у нее есть проблемы в отношениях с мужчинами?

– У Ники? – Ирина засмеялась. – Да никаких у нее проблем. Счего вы взяли?

– Мне кажется, у женщины, которая постоянно прибегает куслугам психотерапевта, должны быть проблемы, – задумчиво пробормотал Мишаня.

– А, это вы про Градскую? – догадалась Ирина. – Я, честноговоря, тоже не понимаю, зачем Нике это понадобилось. Она прямо свихнулась навсякой мистической фигне, только и слышно: «карма», «астрал». Книжки сталачитать.

– Кстати, с Градской вы знакомы?

– Мельком.

– Вам приходилось с ней общаться, разговаривать?