Дети непогоды - Павел Марушкин

— Насколько ему можно доверять? — поинтересовался Иннот.

— Ну, по крайней мере, основные улицы здесь… — начал было Вхутмас, но его прервал некий странный звук. Он приближался, эхом гуляя среди заросших стен. От развалин то там, то тут начали отделяться и падать мелкие камешки.

— Что это?! — выдохнул кто-то.

Звук стремительно нарастал. Хлюпик ощутил ступнями лёгкую вибрацию. Справа от них сплошная стена зелени вдруг поехала вниз и обрушилась, подняв фонтаны воды и грязи. Обнажились внутренности какого-то строения. Ртутными ручейками растекались оттуда многочисленные змеи. Внезапно Хлюпик понял природу звуков: это было тяжкое сопение и топот чьих-то ног. Огромных…

— Я знаю, что это! — вдруг воскликнула Адирроза. — Это грохманты!

И тут из-за угла вывернуло стадо. Гигантские туши грохмантов неслись прямо на замерших в растерянности охотников. Брызги воды веером разлетались из-под коротких тумбообразных ног. Рыжеватые гребни волос на спинах животных были взъерошены, маленькие, налитые кровью глазки бегали по сторонам. Короткие толстые хоботы их, задранные кверху, безостановочно сипели и пыхтели. Ещё несколько зданий рухнули, не выдержав вибрации почвы. Одно из них, по несчастливой случайности, перекрыло дорогу к бегству, образовав завал из обломков кирпича. Вмиг воцарилась паника. Люди с воплями заметались по улице. Кто-то пытался перелезть через завал, кто-то жался к стенам.

— Хлю, огонь! Испепели их! — проревел Вхутмас.

— Нет! Не смей!!! — сжав кулачки, крикнула Адирроза.

Совершенно растерявшийся Хлюпик стиснул медиатор. Вожак стада был от него шагах в двадцати.

Положение спас Иннот. Он бросился к противоположной стороне улицы и с ловкостью обезьянца стал карабкаться по толстой лиане.

— Все сюда, быстро! Делай, как я! — что было мочи завопил он.

Охотники поспешили последовать его примеру, и вовремя! Едва последний из них ухватился за толстые стебли, как стадо, громко сопя и хлюпая по грязи, промчалось мимо. В ноздри шибануло запахами разгорячённых звериных тел, навозом и потом. Горбатые серые спины животных заполонили всю улицу. «Да их здесь не меньше сотни!» — с изумлением подумал Хлюпик.

— Сеть! Ради всех предков, скорее сеть! — восклицал Вхутмас.

Сеть была упакована в мешок Шатра Клоро. Охотник, цепляясь одной рукой за лианы, умудрился вытащить её и метнуть — не глядя, через плечо. По чистой случайности ловчее орудие накрыло грохмантёнка, бежавшего одним из последних. Запутавшись в ячейках, животное остановилось и рухнуло на колени; а стадо тем временем с лёгкостью перевалило через руины, превратив их в груду щебня, и неудержимой лавиной понеслось в джунгли, под аккомпанемент треска ломаемых деревьев и громоподобного топота.

Забрызганные с ног до головы болотной жижей, охотники стали потихоньку спускаться на землю. Грохманты превратили улицу в сплошное грязное месиво… Только теперь Хлюпик разглядел, наконец, дичь. Тело грохманёнка было тёмно-серым, с редкими волосками на поверхности грубой шкуры. От затылка до тяжёлого мощного хвоста шёл жёсткий волосяной гребень рыжеватого цвета. Короткий мясистый хобот извивался, словно попавший в костёр удав. Под нижней челюстью зверя росла короткая неопрятная борода того же цвета, что и гребень. Смоукер не мог сдержать улыбки: пойманный зверь так напоминал Аквуша Шога, что прозвище профессора сразу становилось понятным.

— Наши соседи, племена языка Pay, считают, что в грохмантов перевоплощаются души закоренелых холостяков. Старые люди и шаманы даже знают, какую нужно прожить жизнь, чтобы в следующей твоя душа переселилась в тело могучего зверя, — рассказывала Адирроза, помогая братьям Клоро увязывать разъярённо фыркающую добычу.

— И какую же? — с интересом расспрашивал Шатр.

— Я-то откуда знаю? — смеялась сипапоккула. — В такие тайны посвящают только мужчин, а я же не мужчина!

— Да ладно! Чтобы женщины племени чего-то не знали…

— Ну-у.. , Болтают, что, мол, нельзя надолго привязываться к одной женщине, мыться можно не чаще раза в неделю, всё время смотреть футбол (но только смотреть, а не играть самому); и ещё надо каждый день выпивать большой жбан пива. Ещё говорят, что тем, у кого на теле много… ну, волос, у тех больше шансов перевоплотиться в грохманта. Но это всего лишь сплетни.

Братья Клоро восхищённо мотали кудрявыми головами и скалили белые зубы, дивясь таким рассказам.

Вызванный дымовым сигналом дирижабль прибыл спустя час. Весёлые и счастливые охотники расположились на палубе. Откуда-то были извлечены музыкальные инструменты, замысловатые и невероятно забавные: один из них, например, представлял собой некое подобие банджо, сооружённого из огромной плоской консервной банки, косо отпиленной доски и нескольких струн из рыболовной лески. Самое удивительное, что владелец, Матром Длова, играл на нём совершенно виртуозно! Под завораживающий ритм двух тамтамов — большого и маленького (обрезок стальной трубы и пластиковая канистра из-под питьевой воды) — дирижабль стал подниматься. Юба Клоро пустился в пляс, отбивая босыми пятками чеканный ритм по гулкой палубе. Хлюпик вдруг заметил, что его колено мерно подрагивает, а плечи дёргаются в такт движениям танцора.

— Что, брат, пробирает?! — рассмеялся Иннот. — Это самая настоящая музыка в стиле джанги! Лет сорок назад она считалась невероятно популярной, и оборванцы-куки были желанными гостями во многих богатых особняках! Это ведь музыка Леса, в городе мало кто умеет играть её по-настоящему! Хвалёный обезьянский джаз — всего лишь бледная тень настоящего джанги!

— Здорово! — восхитился Хлюпик.

— А ты думал… Знаешь, напомни мне как-нибудь, я свожу тебя в одно местечко. Там, пожалуй, остались последние виртуозы этого дела.

— Мы всегда играем и пляшем после удачно проведённой охоты, — мокрый от пота Юба, тяжело дыша, присел рядом с друзьями.

Его место тут же занял брат.

— А как Вхутмас к этому относится?

— О! Он большой поклонник джанги! Даже пробовал как-то играть сам, но ничего не получилось. Для такого нужно родиться в Лесу!

* * *

Он сидел в тени декоративной башенки совершенно неподвижно, словно сова, застигнутая лучами солнца. Повсюду, куда ни кинь взгляд, простирались крыши — плоские, покатые, крытые жестью или черепицей. Яркие цвета постепенно бледнели по мере удаления, сливаясь вдалеке с голубоватой атмосферной дымкой. Город был красив, особенно сверху; но сидевший не любил эту красоту.

— Не так, всё не так, — тихонько шептал он. — Слишком много хаоса, слишком глупо и случайно…

Всё, буквально всё должно было быть по-другому. Вместо жалких развалюх — конструкции из стекла и стали, достойные титанов; исполинские кристаллы, полные света и огней; чистейшая, как горный родник, вода в городских каналах, и сами каналы — геометрически правильные, облицованные чёрным гранитом и белоснежным мрамором, линии… Это был город его мечты — завораживающий гармонией точного механизма. То, что он видит сейчас, всего лишь плесень…