Венец одержимых. Золотые миражи Востока - Юрий Ходырев

Однако Ричард был настроен весьма жестко:

– Мы ничего от него не дождемся. Он тянет время и по-тихому набирает новых воинов. Мы прибыли сюда не для того, чтобы отсиживаться за стенами Тира и Акки. От нас ждут не соглашений с осквернителями христианских святынь, а подвигов во имя Святого креста и отвоевания Иерусалима с Гробом Господним!

Скрепя сердце, Генрих согласился:

– В таком случае надо захватить Яффу, собрать там запасы провианта и идти на Иерусалим… Но как поступить с заложниками?

– Султан не выполнил условий перемирия и тем самым бросил их на произвол судьбы. Если сегодня мы выпустим их на свободу, завтра они вооружатся и начнут убивать христиан… Я решил казнить их. Сарацины устрашатся, а мы сохраним жизни многих рыцарей!

Генрих был потрясен кровавым замыслом короля и счел своим долгом предупредить его:

– Сир, к высокой цели нельзя прийти сомнительным путем! Дело, начатое злом, злом и закончится!

Ричард потемнел, тряхнул гривой огненных волос, как будто отбрасывая лишние мысли и подвел черту под разговором:

– Дорогой Генрих, мы живем в великую эпоху, она диктует свои законы и принуждает меня неизбежное зло назвать благом!

На другой день он приказал перебить мусульманских заложников и выступил с на юг, держась берега Великого моря. Иоанну и Беренгарию он оставил в Акке, пообещав им путешествие в Иерусалим, как только он будет освобожден и приведен в порядок.

Флот двигался вблизи суши, прикрывая войско с моря и обеспечивая его снабжение необходимыми припасами. Сарацины отступали, разрушая оставляемые города и крестоносцы шли по выжженному пространству. Вскоре пришло известие о казни султаном христианских пленников в ответ на истребление мусульманских заложников. Это не смутило Ричарда, а лишь укрепило его уверенность в правильности выбранного им пути.

Он хорошо понимал, как важно простым воинам верить в вождя и твердо знать, что он не бросит их в критический момент, не ускачет от опасности на своем быстроногом коне! Ричард всегда был на виду, участвовал в схватках, не отступал в самых безнадежных положениях, дожидаясь спасительной подмоги. Часто он возвращался на коне, украшенном гирляндой из отрубленных голов сарацин и со щитом, утыканным вражескими стрелами. Однажды он сразился с громадным эмиром и одним ударом разрубил его от плеча до седла. Воины, воодушевленные его отвагой, без раздумий бросались в самые опасные переделки. И он ощутил, что завоевал полное доверие армии и поводья победы находятся в его руках.

По многим признакам чувствовалось близкое присутствие основных сил Салах ад-Дина. Участились ночные нападения на лагерь христиан, ежедневно налетала легкая конница и осыпала крестоносцев целым дождем стрел. Ричард установил жесткий порядок походного построения и под страхом смерти запретил нарушать его. В центре шли конные отряды, по сторонам их прикрывали плотные ряды пехотинцев и арбалетчиков, пресекавших попытки лучников врага поразить плохо защищенных коней.

На равнине перед крепостью Арсуф мусульмане нанесли удар по колонне христиан, рассчитывая отрезать иоаннитов, составлявших арьергард и уничтожить его. Завязалась яростная схватка, стройные ряды рыцарей смешались и на поле боя воцарился беспорядок.

Ричард с глубоким удовлетворением смотрел на гибель иоаннитов. Со времени его конфликта с французским королем в Акке, когда они приняли сторону Филиппа, он ждал возможности отомстить им. И теперь сам Господь наказывал их за ослушание! Пусть-ка умоются кровью, может, поумнеют!

Магистр ордена иоаннитов, прискакавший на взмыленном коне, предложил ударить основными силами на врага, чтобы выручить гибнущий арьергард, но король отказал ему, объяснив, что сражение начнется в невыгодных для христиан условиях. И тут не выдержали рядовые иоанниты. Терять им было нечего, они отодвинули шеренгу своей пехоты и построившись в плотный клин, бросились на обидчиков. Ричард увидел, что решительная битва началась сама собой. Выбора не оставалось, и он повел воинов в атаку. Результат оказался ошеломительным. Правый фланг мусульман был втоптан железной конницей крестоносцев в землю и перестал существовать. Ричард твердой рукой удержал строй разгоряченных рыцарей и в полном порядке отвел их. Важно было вовремя остановиться и не дать увлечь воинов в преследование сарацин, где их наверняка ждала засада. Попытка Салах ад-Дина разгромить отходящего противника не увенчалась успехом. Атакующие мамлюки наткнулись на лес копий, понесли потери и отхлынули назад. После нескольких неудачных попыток нащупать слабые места в обороне крестоносцев, султан отвел уцелевшие войска за холмы.

Сдерживая волнение, Ричард смотрел на перепаханную конницей и покрытую убитыми и покалеченными воинами долину. Победа была столь же сокрушительной, сколь и неожиданной. Однако триумф был омрачен обидой иоаннитов. Они поняли, что английский король готов был пожертвовать ими и они уцелели лишь благодаря собственной отваге. В их сердцах само собой родилось желание отомстить коварному Ричарду.

Путь вперед был открыт. Через несколько дней войско подошло к Яффе и обнаружило там лишь дымящиеся развалины. Пришлось одну половину войска оставить на восстановление стратегически важного пункта, а другую двинуть на Иерусалим. Однако наступление остановилось посередине пути, на развалинах крепостей Рамла и Лидда, которые также пришлось отстраивать.

Война приобрела непривычный для христиан характер. Мусульмане нападали на караваны с провиантом и устраивали засады на мелкие отряды. Ричард самозабвенно сражался на виду войска и в единоборстве с лучшими воинами султана проявлял чудеса отваги. Но его подвиги уже не воспламеняли рыцарей. Однажды он случайно услышал разговор двух воинов. Нетерпеливый юноша наседал на ветерана:

– Чем занят наш король? Когда мы пойдем на Святой город? Где наша доля от сказочных богатств сарацин? Или наша судьба – надорваться от непосильной работы, и бесславно умереть в этой грязи?

Тот ответил:

– У короля сердце льва, но разум петуха! Хитрый султан отвлекает его от настоящего дела, подсылая ему соперников для поединков. Вот мы и топчемся на месте. А очнется он лишь тогда, когда все разбегутся!

Ричард хотел изрубить бунтовщиков, но сдержал себя и поразмыслив, вынужден был признать их правоту. Действительно, сарацины каждый день устраивали стычки, в которых он принимал участие. Тем временем дисциплина в армии падала. Одни воины бросали работу и скрывались в стане мусульман, другие исчезали на несколько дней, чтобы пограбить местные селения и предаться пьянству и разврату.

В тот же вечер войску было приказано готовиться к походу на Иерусалим. На другой день поредевшие колонны крестоносцев двинулись навстречу ласковому утреннему солнцу. Ричард ехал впереди, но в его сердце была пустота, привычная жажда подвига куда-то пропала. Накануне верные люди донесли о начавшихся тайных переговорах оставшегося на побережье Конрада Монферратского с Салах ад-Дином. Возможно, маркграф не верил в победу над мусульманами и решил заключить с султаном соглашение о сохранении за собой Тира и прилегающих областей.