«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

он написал своему начальству три докладные записки с конкретными предложениями относительно проведения церковной политики в «Остланде».

Из них видно, что Розенфельдера, рассчитывавшего увидеть на бывшей советской территории воспитанное в атеизме население, неприятно удивила высокая религиозность последнего: «Православная Церковь ощущает себя больше, чем когда-либо заботящейся о народе. Также, по моим сегодняшним наблюдениям и впечатлениям во время моей поездки в Остланд, сформировалось представлении, что Церковь и христианство на Востоке после исчезновения большевизма переживают новый подъем». Относительно Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) руководитель группы религиозной политики считал, что она должна исчезнуть, пo-возможности, путем вхождения в сохранившуюся в России Церковь. Его точка зрения отрицательного отношения к РПЦЗ совпадала с позицией СД: «Прежде всего, в СД негативно указывают на возможный приход на Восток православного архиерея в Германии – епископа Серафима». Интересен в этой связи цитируемый отзыв о РПЦЗ Экзарха Сергия: «Он сказал, что примирение противоречий между эмигрантской Церковью и Церковью митрополита Сергия в Москве является его задачей, и он уже предпринял некоторые шаги в этом направлении»[531].

В упоминавшейся докладной записке от 7 октября Розенфельдер высказал следующие предложения: «1) Осторожность по отношению к эмигрантской церкви. 2) По возможности препятствовать Православной Церкви в России превратить Московский Патриархат в общецерковный центр на Востоке. Поддержка возникновения автокефальных Церквей в отдельных рейхскомиссариатах. 3) Представителя Московской Церкви в Остланде Экзарха Сергия насколько возможно быстро удалить из Остланда, чтобы полностью исключить там влияние русских, СД собирается первоначально выслать Экзарха в Ковно. Точка зрения СД состоит в том, чтобы, удалив Экзарха от главного места событий в Остланде, не упускать его совсем из поля зрения из-за очень ценной информации, которую от него получают о Московской Церкви»[532].

В этом пункте мнение Розенфельдера о необходимости полного удаления митрополита Сергия и ликвидации Экзархата отличалось от точки зрения СД. В записи переговоров руководителя группы религиозной политики с оберштурмфюрером СС Либрамом, отвечающим в оперативной команде «Остланд» СД за Православную Церковь, 8 сентября в Риге сообщалось мнение последнего о необходимости в какой-нибудь форме оставить Русскую Православную Церковь, «чтобы не создавалось опасного вакуума»[533].

Негативно относились к Экзархату и другие чиновники РМО. Например, его представитель при группе армий «Север» 9 декабря 1941 г. писал руководителю главного отдела политики министерства Лейббрандту: «Назначенный в советский период в Ригу московскими правителями Экзарх Сергий был оставлен на своей должности военной администрацией и также введенным затем гражданским управлением в результате, по-моему, ошибочного мнения, что эту Церковь можно было бы использовать в борьбе против большевизма… Эстонцы православного вероисповедания отвергают его [Экзарха], как присланного Советами. Они противятся его попыткам распространить свою власть на эстонских представителей этого вероисповедания. В Печорах эта борьба вспыхнула открыто, так как местный бургомистр заменил попа русской национальности. Некоторые восприняли это как признак эстонских национальных стремлений к самостоятельности. Я придерживаюсь другого мнения. Мы, скорее, должны приветствовать сопротивление эстонцев. По-моему, для нас не может не быть важным то, что с созданием охватывающих обширные территории церковных организаций в дальнейшем возникнет фронт против немцев. Эта опасность существует, если мы допустим или, может быть, даже поддержим церковные организации выше рамок прихода. Тогда через некоторое время мы окажемся перед фактом, что в различных рейхс- или генералкомиссариатах существуют утвердившиеся церковные организации, которые имеют естественные намерения расширить свою власть, вспоминая о времени, когда Православная Церковь полностью господствовала во всей частной и общественной жизни народов восточного пространства». При этом представитель РМО полагал, что его точка зрения согласуется с генеральной линией рейхсминистерства[534].

Месяцем раньше – 1 ноября 1941 г., сотрудник политического отдела РКО Масков представил рейхскомиссару Лозе крайне тенденциозный доклад «Вторжение Греко-Православной Церкви в прибалтийское пространство и ее русификаторские устремления в царской России», в котором подчеркивал: «Римско-византийская идея воздействует и сегодня, и Греко-Православная Церковь также и большевизмом в отдельных случаях рассматривается как господствующая Церковь. Из доклада Белорусского национального комитета в Вильно от 11 августа 1941 г. следует, что местный православный священник всегда ощущал и сейчас ощущает себя патриотом Москвы и мечтает о господстве Москвы, все равно, идет ли речь о царском или большевистском. Даже сегодня он не скрывает в разговорах своих симпатий к большевикам… Экзарха Сергия местные жители при Советах называли «чекистом». Ему быстро удалось завоевать много сторонников среди православных русских, в основном из низших слоев». Масков выделял среди православного духовенства Латвии три политических течения: 1) царистское – за единую великую Российскую империю; 2) коммунистическое – его представляли митрополит Сергий, рижский протоиерей Н. Македонский и др.; 3) националистическое латышское во главе с митрополит Августином. Подобная ситуация, по мнению автора доклада, существовала и в других генерал-бецирках Остланда, старообрядцы же тоже казались ему враждебными, так как в период советской власти не были настроены против коммунистов из-за русского национализма[535]. Однако Экзарху уже в начале июля удалось установить контакт с командованием группы армий «Север» и сделать предложение направить миссионеров в занятые российские области. В середине августа со стороны соответствующих служб вермахта было получено разрешение на создание «Православной миссии в освобожденных областях России». В целом германская военная администрация проявляла гораздо более терпимый подход к Русской Церкви, чем гражданская.

Организация миссионерской работы на Северо-Западе России стала главным в деятельности митрополита Сергия в годы войны. Он взял на себя попечение о религиозных нуждах православного населения областей, прилегавших к Экзархату, вполне законно, так как митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) оказался в блокированном Ленинграде: «Мы почли долгом своим на время принять эту территорию под свое архипастырское покровительство, – писал в 1942 г. Экзарх, – чтобы немедленно приступить на ней к восстановлению церковной жизни, и для этой цели направили туда миссионеров из Экзархата, духовенство которого большевики, за короткое время своего владычества в прибалтийских странах, не успели полностью уничтожить»[536].

Посылая священников в районы Ленинградской области, владыка Сергий давал им определенные указания поминать на богослужениях митрополита Алексия и не включал местные приходы в свой Экзархат. Деятельность так называемой Псковской миссии будет подробно освещена в следующем параграфе. Именно указанная миссионерская работа являлась одной из основных причин сохранения Экзархата, так как в этом проявило заинтересованность командование группы армий «Север».

Под давлением Восточного министерства митрополит Сергий был все же выслан из Риги в Литву. 23 февраля 1942 г. рейхскомиссар Лозе отправил митрополиту предписание к 5 марта 1942 г. выехать в Вильно (Вильнюс). Одновременно руководство православными приходами в Латвии оказалось передано викарию Экзарха епископу Мадонскому Александру[537]. Таким образом, Экзархат формально не был ликвидирован, и митрополит Сергий продолжал негласно