Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Справа от меня ломается ветка, и сердце подступает к моему горлу. Я разворачиваюсь, выкидывая руку вперёд. Лезвие разрезает ночь, точно вспышка молнии.
Тихое карканье заставляет меня повернуть голову в обратную сторону.
Глаза золотистого цвета сверкают между запутанных ветвей.
Ворон расправляет крылья, спрыгивает со своего насеста и улетает. Я бросаюсь за ним, мой пульс бешено стучит, а во рту появляется вкус меди. Несмотря на то, что я несколько раз спотыкаюсь, я не только умудряюсь не упасть, но и не отстаю от своего пернатого проводника.
Ворон делает резкий поворот, а я начинаю продираться сквозь кусты, усеянные тысячами шипов. Я чертыхаюсь, точно пьяный матрос, так как они цепляются за рукава и штаны, кусая кожу под ними и распарывая её открытые участки. Я поднимаю руки, чтобы защитить лицо от их натиска.
Влага стекает по моему лбу и щекам. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы вытереть её, но вот живая изгородь, наконец, меня отпускает, и я оказываюсь на залитой светом поляне.
Пытаясь выровнять дыхание, я вытираю лицо рукавом рубашки и осматриваю местность. Я замечаю хижину, прислонившуюся к толстому дереву, точно нарост. Её крыша выложена из хвороста и листьев, а стены слеплены из светлой грязи и веток ежевики.
Тихое ржание заставляет меня посмотреть на толстое дерево, и чёрного коня, который, цокая, выходит из его тени. А его поводья держит никто иная, как Бронвен.
Если у меня и были какие-то сомнения насчёт пророчеств и видений, то они вылетают из моей головы.
Я останавливаюсь как вкопанная. Мои лёгкие горят, у меня колет в боку, а пот стекает по вискам и заливает уголки глаз. Я ещё раз тщательно вытираю лицо, намочив свою белую рубашку.
Бронвен кивает на коня.
— Забирайся на Ропота, Фэллон. Нельзя терять ни минуты.
Моего коня зовут Ропот? Отлично.
Когда я подхожу к нему, она говорит:
— Он отвезёт тебя туда, куда нужно.
Он выглядит так, словно собирается отвезти меня прямо в Преисподнюю.
— Я никогда не ездила верхом, — я осторожно протягиваю коню руку.
— Ты быстро научишься.
Конь опускает свой бархатный нос к моей ладони и нюхает. Его нос нежный, а ноздри раздуваются, как у Минимуса в тот день, когда мы с ним познакомились во время моего неожиданного заплыва.
Боги, я надеюсь, что мой змей спрячется где-нибудь, пока меня не будет. Я уже собираюсь попросить Бронвен использовать свои колдовские способности, чтобы защитить его, как вдруг низкий голос шипит:
— Она? Ты что — шутишь?
Я разворачиваюсь и пытаюсь выдавить из своего пульсирующего горла правдоподобное объяснение этой встречи.
Оно почти уже оформилось и готово выскочить наружу, как вдруг Антони добавляет:
— Она люсинка, Бронвен.
ГЛАВА 42
Антони знает Бронвен.
Он знает Бронвен.
Тогда почему она исчезла, когда он подошёл ко мне в мою первую ночь в Раксе?
Её белые глаза блестят, точно змеиные клыки.
— Забирайся, Фэллон. Тебе пора уезжать…
— Как, чёрт побери, она может быть той самой
Антони сердито смотрит, не на неё, а на меня.
Боги, мне не нравится эта версия Антони. Где тот добрый капитан, что гладил моё сердце своими ласками и приятными словами? Существует ли он вообще, или это всего лишь один из его образов, которые он использует, чтобы обманывать людей?
Обманывать меня?
Я расправляю плечи и упираюсь рукой в бедро.
— Почему я не могу быть той самой?
Он запускает руку в свои выгоревшие на солнце волосы, выпустив на свободу пару прядок. В отличие от меня, он, должно быть, не прорывался сквозь тёрку-кустарник, потому что на его коже нет порезов.
— Та жалостливая история о прабабушке и капитане Даргенто, которую ты мне рассказала… В ней было хоть слово правды?
— Сильвиус преследует меня, но я сочинила историю о том, что хочу найти прабабушку.
Я ставлю ногу в стремя и приподнимаюсь в нём, как те рыцари в маминых книгах.
— Мне запретили рассказывать кому бы то ни было о пророчестве. Если бы я знала… Почему вы не сказали мне, что Антони в курсе, — я рисую в воздухе круг, имея в виду ворона, которого, как ни странно, нигде не видать, — всего?
Бронвен передает мне поводья.
— Спасибо, что перевёз Фэллон через канал, Антони. Ты будешь щедро вознаграждён за своё мужество и преданность.
Она проигнорировала мой вопрос, потому что Антони знает не всё?
— Странно, что ты говоришь о преданности, учитывая то, кому предана Фэллон.
Бронвен переводит на него свои жутковатые глаза.
— Что ты пытаешься сказать, Антони?
— Что она, вероятно, не тот человек, кому можно доверить сбор воронов.
Значит, он знает всё…
— Её выбрала судьба. Смирись с этим и делай своё дело.
Тон Бронвен и до этого не был милым, но сейчас он по-настоящему резкий.
— Фэллон влюблена в Данте Регио. Ты всерьёз считаешь, что она…
Голова Антони дёргается назад, и он всматривается в темноту, которая зашевелилась у нас над головами.
Ворон вернулся бог знает откуда.
— Лор, — выдыхает он.
— Значит, не такой уж это и секрет.
Я запускаю пальцы в длинную гриву Ропота и глажу его блестящую эбонитовую шкуру, ожидая приказа Бронвен. Вероятно, она скажет мне следовать за вороном, который, похоже, знает дорогу.
— Как… — Антони сглатывает, — как он освободился?
Он? Ворон — самец, или Антони использовал это местоимение просто так?
— Фэллон его освободила.
Похоже, это всё-таки «он».
Бронвен наклоняет голову, и пристально смотрит в небеса. Может ли она видеть ворона или только чувствует его присутствие?
— С чего вдруг поклоннице Регио соглашаться собрать воронов Лора?
Антони наблюдает за тем, как ворон приземляется на крышу дома, принадлежащего, судя по всему, Бронвен.
— И опять же, как? Обсидиан опасен для…
— Поклоннице?
Я вынимаю пальцы из гривы Ропота и ставлю руки на луку седла. Как может Антони сравнивать меня с каким-то бездумным фанатиком? У меня хватает здравого смысла.
— Мне может быть и нравится Данте, но это не относится к Марко. Именно поэтому, Антони, я и согласилась собрать этих легендарных воронов.
— Ты ведь понимаешь, что если лишишь Марко Регио трона, то это не принесёт тебе дополнительных очков в глазах его брата?
Похоже, Бронвен
