Украденный сон - Александра Маринина

Отсидок у деда Нафани было не счесть, но к воровской элитеон не принадлежал, сидел в основном по хулиганскому пьяному делу, в краткихперерывах между ходками исправно работал, пил, правда, не менее исправно.

Природа наградила Нафаню завидным здоровьем, и несмотря насистематическое пьянство, алкоголиком он не стал. К старости решил осестьпоближе к детям и внукам, и хотя понимал, что никакой любви родня к нему неиспытывает, но все же надеялся, что в старческой немощи его не бросят подыхатьпод забором.

Пенсию дед Нафаня себе своими приключениями в зоне невысидел, поэтому, несмотря на возраст, продолжал по мере сил работать вахтеромв трех разных местах по режиму «сутки через трое». Ну и еще кое-чего по мелочи.

Надо же расплачиваться за предоставление московской пропискис таким-то ворохом судимостей.

Морозов познакомился с Нафаней, когда был еще старшимлейтенантом, отчего и называл его дед не иначе как «старшой». Отношения их былировными, скорее теплыми, чем прохладными. Нафаня Морозову ничем обязан не был,но из всех милиционеров, которые пользовались услугами деда, «старшой» былединственным, кто платил, во-первых, всегда, во-вторых, наличными, а главное –сразу, а не откладывал на потом.

– Здоров, старшой, – приветствовал капитана дед Нафаня,увидев знакомую фигуру в вестибюле учреждения, где в этот день старик несвахту.

– Здравствуй, дед, – приветливо кивнул Морозов. – Какживешь-можешь?

– Живем-то хорошо, а вот можем плохо, – выдалтрадиционное приветствие Нафаня. – С чем пожаловал?

– Покалякать, чайку попить. Примешь?

– А чего ж, дело хорошее. Сегодня короткий день, в часдня все уж по домам разбегутся, так что мы с тобой и чаю напьемся в тишине, инакалякаемся. Или тебе горит?

Морозов посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. С однойстороны, полтора часа погоды не сделают, тем более что бег наперегонки спигалицей окончен, но с другой… Чем черт не шутит.

– Не то чтобы горит, но припекает маленько, – призналсякапитан.

– Во как, – удовлетворенно хмыкнул дед. – Какприпекает, так все к Нафане бежите, куды вам без меня-то. Садись-ка вот сюда, вкреслице, да ты подвинь ко мне поближе, подвинь, чтобы нам и разговариватьудобно было и чтоб мне до телефона можно было дотянуться. Во дожил! – Старикторжествующе улыбнулся. – Милиция ко мне приходит вроде как на прием, а я ейпредлагаю в креслице присесть. Прямо предрайисполкома из лучших времен. Ну,выкладывай, старшой, в каком таком месте у тебя припекает.

Старческая болтовня не могла обмануть Морозова. Он слишкомдавно знал Нафаню, чтобы придавать значение его демонстративной радости поповоду усаживаемой «в креслице» милиции. Капитан знал, что за дружелюбнойболтовней скрывается напряженная работа мысли: за чем пожаловал старшой, и чтоему можно сказать, а что – нельзя, дабы не разгневать другую сторону.

– Паренька я ищу, Сашу Дьякова. Пропал куда-то, найтине можем.

– А чего ищешь-то? Провинился чем этот Дьяков или так,из любопытства?

– Ну, ты, дед, даешь! Ты же знаешь, я розыскомпропавших занимаюсь.

Кто пропал, того и ищу, и не спрашиваю, в чем и перед кем онпровинился.

Мое дело – найти.

– А чего ж ты его здесь ищешь?

– А он здесь прописан, в Северном округе. Это ж азбукамилицейская: начинать надо с места жительства, с родителей и друзей.

– Это ты меня, что ли, к нему в родители записал? Или вдрузья?

– Ладно, дед, пошутили – и будет. Можешь чем помочь?

Дед Нафаня вмиг стер с лица дурашливую ухмылку. Имя СашиДьякова было ему незнакомо, поэтому он успокоился и стал всерьез старательносоображать, как помочь старшому.

– Адрес говори.

Выслушав адрес, по которому был прописан Дьяков, дед тут женазвал капитану несколько «точек», где ту суются живущие в микрорайоне молодыепарни, а также дал имя человека, который «держит» эту часть территории и всепро всех знает. Этот человек, по сведениям деда Нафани, много лет работал наКГБ, потом его за ненадобностью «забыли», а он от обиды пошел и продалсяодновременно милиции и местной торговой мафии, контролировавшей черный рынокавтомобильных запчастей.

– Если уж он не знает, то не знает никто, – заверилкапитана дед. – Только ты не вздумай сказать, что ты из милиции или от меня. Тысперва пойди к Сайду, он на рынке главный, можешь на меня сослаться, а уж онтебя, если захочет, к этому мужику сведет. Но с Саидом трудно договориться,недоверчивый он, уж и не знаю прямо, что придумать, чтобы он тебя принял.

– Не боись, дед. Саида твоего я уговорю. Не первый деньна свете живу. Или ты забыл, сколько раз ты мне такие наводки давал? И ведь ниразу у меня осечек не было. И тебя ни разу не подвел. Я же не с пустыми рукамик ним хожу, не новичок.

– И то верно, – кивнул дед Нафаня, насыпая в заварочныйчайничек индийский чай и заливая его кипятком. – С тобой, старшой, мне всегдаспокойно было, твое слово – кремень. Ты старой закваски мент, теперь таких уж ине осталось почти, повывелись все. А эти-то, молодые, они разве знают, какработать надо? Они и разговаривать с нами, стариками, не умеют. Тебе покрепче?

Дед разлил в стаканы заварку, долил кипятком, открыл коробкус сахаром, достал откуда-то из-под конторки полиэтиленовый пакет с сушками.

– Обижаешь, старик, – укоризненно сказал Морозов,доставая из спортивной сумки большую круглую коробку, на которой былинарисованы веселые конькобежцы на катке. – Нахлебником никогда не был. Угощайся,печенье голландское.

– Это дело, – оживился Нафаня. – Вот народ скороразойдется, мы с тобой по пять капель в чай примем в честь наступающего Новогогода. Вкусное! – похвалил он, открыв коробку и сунув в рот пару печений разом.

– Ешь на здоровье, – улыбнулся Морозов. – А насчетмолодых – тут ты, дед, прав на все сто. Нет больше старой школы, не умеют ониничего. Черт его знает, то ли не учат их этому больше, то ли сами не хотят.Раньше, когда раскрываемость надо было держать на уровне, так мы из-под себявыпрыгивали, чтоб преступление раскрыть. Не дашь процент – выговор получишь, ато и в должности понизят. Получишь выговор – премии не будет.

Пять выговоров – с очереди на жилье снимут, и так далее. Насв ежовых рукавицах держали, вот мы и старались. А теперь на раскрываемостъ всемнаплевать, бесплатные квартиры кончились, партию отменили, кого бояться?

Вот они и работают кое-как, и учиться ничему не хотят. А нанас, которые постарше, смотрят свысока.

– Вот-вот, – подхватил старик, – это ты верно заметил,ничего они не умеют, но главное – учиться не хотят. Ко мне тут подвалил один,мол, парнишка в местное отделение придет, на месячишко всего, навродепрактикант, так ты уж помоги ему, Нафанаил Анфилохиевич, показатель сделать,чтоб, значит, с блестящими характеристиками с практики вернулся.