Украденный сон - Александра Маринина

– А ты, Витя, не суетись, – вдруг спокойно перебил егоЖерехов. – Ты делай, как они велят.

– Что?!

Гордеев замер как вкопанный и с недоверием уставился насвоего заместителя.

– Что ты сказал?

– Я сказал: делай, как они велят. Они хотят, чтобыследствие по убийству Ереминой было приостановлено и преступление осталосьнераскрытым? Как говорится, за ради Бога и с нашим удовольствием. Устрой имитальянскую забастовку. А потом сядешь на холме и будешь наблюдать бой тигров вдолине.

Леша Чистяков задумчиво переложил бубновую даму на бубновоговалета и, протянув руку, увеличил громкость стоящего на кухонном столе радиоприемника,потому что как раз начали передавать новости. В кухню заглянула Настя ираздраженно сказала:

– Убери звук, пожалуйста.

– Но я хочу послушать новости.

– Сделай потише.

– Потише мне не слышно, сковородки шипят. Между прочим,если ты обратила внимание, я готовлю обед.

Он методично перекладывал карты из одной кучки в другую всоответствии с правилами пасьянса «Могила Наполеона».

– Но ты же знаешь, посторонние звуки мне мешают, я немогу думать, когда рядом кто-то бубнит.

В раздражении Настя даже не замечала, как меняется лицо еедруга, она не почувствовала, что атмосфера в квартире постепенно накаляется исейчас достигла той критической точки, при которой ее требования и капризы непросто смешны и нелепы, но опасны.

– Ах, вы не можете думать? – язвительно спросил Леша,постепенно повышая голос и собирая разложенную на столе колоду карт. – Вы,сударыня, весьма удобно устроились. Выписали из деревни няньку, он же –кухарка, он же – горничная, он же – сторожевой пес и по совместительствупроцедурная медсестра. Денег за это вы не платите, рассчитываетесь натурой. Я увас работаю за стол и койку. Поэтому со мной, как с прислугой, можно сутками неразговаривать, меня можно не замечать, мной можно помыкать, меня можно дажеподставить под дуло пистолета в руках у сумасшедшего, который врывается вквартиру посреди ночи. Можно наплевать на мою работу, на мои обязанности переддрузьями и коллегами, запереть здесь, ничего не объясняя, и после этоготребовать, чтобы я не включал радио. У моего аспиранта через неделю защитадиссертации, а я сижу здесь и стерегу квартиру, вместо того, чтобы отрабатыватьпрофессорскую зарплату и помогать ему готовиться. Я не пошел на свадьбу, накоторую был приглашен еще два месяца назад, я не пошел на юбилей к своемунаучному руководителю и смертельно обидел старика, я не встретился с другиммоим аспирантом, который живет на другом конце России и приехал специально комне, потому что мы об этом договаривались заранее, а теперь он живет винститутской гостинице, просаживает на московских ценах свою нищенскуюинженерную зарплату и терпеливо ждет, когда его величество профессор Чистяковсоизволит оторваться от своей любовницы и явится, наконец, на службу. Я причиняюмногим людям неудобства и обиды, мне придется потом объясняться с ними ивосстанавливать испорченные отношения. И я хотел бы все-таки знать, во имя чеговсе эти жертвы.

Насте казалось, что она видит, как волны гнева, зарождаясь вголове, под темно-рыжими волнистыми волосами, стекали по плечам и рукам и черездлинные гибкие пальцы уходили, как в песок, в нервно тасуемую колоду карт. Онана секунду представила себе, что, не окажись под рукой карт, этот долгокопившийся гнев выплеснулся бы из рук прямо на нее. Картинка получилась такаяяркая и правдоподобная, что она поежилась.

– Лешенька, я же объясняла тебе… – начала было Настя,но он сердито прервал ее.

– Это тебе только кажется, что ты мне что-то объясняла.

На самом деле твои объяснения сродни командам, которыеподаются служебным собакам. И меня, сударыня, это никак не устраивает. Либо тыуважаешь меня настолько, что рассказываешь мне все с самого начала, чтобы японимал, что, черт возьми, здесь происходит, либо купи себе собаку, а меняотпусти на все четыре стороны.

– Ты обиделся?

Настя присела на корточки возле Леши, оперлась подбородком оего колени, обхватила руками мускулистые икры.

– Обиделся, да? – повторила она. – Прости меня, Лешик.Я очень виновата, я не права, но исправлюсь, прямо сейчас. Только не сердись, ятебя умоляю, у меня никого нет на свете ближе и дороже тебя, и если мы с тобойпоссоримся, особенно теперь, когда все так сложно, мне будет очень тяжело. Нускажи, что ты меня простил.

Настя автоматически подбирала и говорила нужные слова, Лешинавспышка ее ничуть не задела. Она знала, что рано или поздно это произойдет,Леша не станет долго терпеть, когда его держат за «болвана», как бывает впреферансе, и она надеялась, что ситуация разрешится еще до того, как лопнетего терпение. Она просчиталась, а тут еще Ларцев со своей безумной выходкойнагнал на Лешку страху. Конечно, он испугался, он не мог не испугаться, и послеэтого вполне естественно возникло желание хотя бы понимать, за что тебя могутпристрелить. «Дрянь, – говорила она про себя, – ты глупая самоуверенная дрянь.Ты пытаешься воевать с призраком и при этом забываешь о простых человеческихчувствах, из которых самые сильные – любовь и страх. Ты посадила Лешку в своюквартиру, совсем не подумав о том, что ему, должно быть, точно так же страшно,как было тебе в ту первую ночь, когда ты обнаружила свою дверь открытой. Оттого, что ты сменила замок, опасность меньше не стала: если они смогли достатьстарый ключ, то и новый достанут. И Лешка сидел здесь целыми днями один на одинсо своим страхом и делал спокойное лицо, как и подобает мужчине.

Более того, сама ситуация совершенно недвусмысленнопоказывает, что ты впуталась во что-то серьезное, и он жил в постоянной тревогеза тебя, успокаиваясь только когда ты возвращалась по вечерам домой, а ты,мерзавка самовлюбленная, забывала днем снять трубку и лишний раз позвонить ему,дать знать, что ты жива-здорова. Любовь и страх. Ларцев и его дочка. Любовь истрах. Леночка Лучникова и ее подонокмуж. Партийный функционер АлександрАлексеевич Попов и его внебрачный сын Сережа Градов. И снова партийныйфункционер Сергей Александрович Градов и непутевая красавица, алкоголичка ипроститутка Вика Еремина. Градов и призрак…»

Аналитическая машина в Настиной голове работала безостановки, и даже думая о своих взаимоотношениях с Лешей, она все равносбивалась на мысли об убийстве Ереминой. Даже лучше, если рассказать сейчас всепо порядку, Лешка – внимательный и въедливый слушатель, он увидит в ее рассказеявные несостыковки.

– Жили-были в городе Москве двое лимитчиков – Лена иВиталий, – начала Настя, удобно устроившись за кухонным столом и обхвативзамерзшими пальцами чашку с горячим кофе.

На детальный рассказ о событиях семидесятого года ушло почтиполчаса.

Прежде чем переходить к убийству Вики, Настя остановилась наиздательстве «Космос».