Ярость рвет цепи - Александр Романовский

— Отнюдь. Этот день тебе запомнится надолго. Сегодня ты впервые в своей жизни почувствуешь прикосновение Ямы… Окажешься на дне, познаешь мощь и энергию, которые источает это место. — В словах безволосого слышался такой эмоциональный натиск, будто он и впрямь вещал о чем-то божественном (с другой стороны, субъективно так оно и было). Волевая блокировка Курта дрогнула под этим напором. — Сегодня, возможно, тебе удастся понять, какая честь тебе уготована… Совсем скоро ты станешь настоящим гладиатором. А твой клинок, быть может, — нет, так и будет, потому как я знаю свое дело! — впервые напьется чьей-то крови…

Но волк уже не прислушивался. Стоило только прозвучать слову “честь”, как незримая стена в его сознании сразу же стала монолитной. Хотя уже само появление бреши в этой стене было не особо добрым знаком.

— Я понял, — сухо сказал он. — Что дальше?

Таран смерил его взглядом, усмехнулся, но ничего не сказал. Вместо этого рука, похожая на толстый древесный сук, указала в сторону решетчатой дверцы. За нею простиралась непосредственно Яма. А внутри, насколько волк видел, не было никого.

Курт взглянул на Хэнка, затем перевел глаза на подручных. Оба стояли чуть в стороне, словно преграждая путь к бегству. Никто не пытался приблизиться к шефу, чтобы вручить ему пульт, равно как и повторить недавнюю глупость, за которую Нож получил ту самую выволочку. Следовательно, решил Курт, в паре с ним спустится сам…

— А ты как думал? — усмехнулся Таран, перехватив его взгляд. — Я просто не мог допустить, чтобы какой-нибудь небритый засранец разделил с тобой такую честь. Сегодня Яма впервые заключит тебя в свои объятия. И лишь я, пойми это, могу помочь тебе выбраться обратно.

Курт не ответил. Он слышал, что начинающие аквалангисты погружаются только в присутствии инструктора, чтобы тот в случае опасности мог “отвоевать” их у морской бездны…

Хэнк, похоже, слышал о том же. Вот только Яма у него была совершенно сухая.

Песком кровь не удержишь.

— Начали. Спускайся. — Безволосый кивнул на дверцу.

Не говоря ни слова, Курт направился к решетчатой стене. Распахнув дверь, он обнаружил, что у порога имелась своего рода приступка, от которой к земле протянулась лестница с узкими перекладинами. Шагнув в бездну — расстояние до усыпанного песком пола составляло около пяти метров, однако могло убить или покалечить не хуже пули, — волк ухватился за перекладину и принялся, быстро перебирая лапами, спускаться к земле. Металлическая лестница качалась под ею весом, но в целом процедура напоминала спуск по шахте в убежище (за исключением, конечно, того, что убежище осталось 1де-то в прошлой жизни). Какие-то метры и секунды спустя он уже стоял на желтом прохладном песке. И, не дожидаясь команды, отошел в сторонку.

Упрямиться и медлить не имело смысла. Кроме того, в голове у Курта уже начал складываться кое-какой план… Словно искореженные части головоломок, взятые, к тому же, без всякой последовательности, но тем не менее образующие нечто сумасбродное и безумно притягательное.

Таран спускался уверенно и неторопливо, что выдавало немалый опыт. В его движениях проступала затаенная, но вместе с тем очевидная мощь. Лестница практически не раскачивалась под его немалым весом. Последние два метра он пролетел, пока ботинки не обрушились на желтый песок.

Кряжистый безволосый застыл неподвижно, пристально глядя на мохнатого узника.

Наверху мелькнули два силуэта.

Нож сбросил вниз два деревянных меча Острия падали вертикально вниз и непременно вонзились бы в песок, если бы его плотность составляла не менее трети плотности воды… Отскочив от песчаной поверхности, обе палки упали в самом центре Ямы.

Топор же втянул наверх металлическую лестницу. Противоположный конец опустился в проем между прутьями, что располагался аккурат против» двери. В итоге получился своего рода мост.

Отступив в сторону, Топор пропустил Ножа. Обходя Яму, последний ни на мгновение не выпускал Курта из поля зрения. Теперь же, войдя в проем, безволосый сделал два осторожных шажка — лестница ощутимо прогнулась, — а затем уселся, свесив вниз ноги. “Кулон” был по-прежнему зажат у него в руке, а с новой позиции парень смог бы без особого труда разглядеть и таракана, бегущего по песчаному дну.

Курт почувствовал, как в груди поднимается отчаяние. Но вместе с ним, как ни странно, крепла и его решимость. Далее все должна была решить Судьба.

Хэнк Таран прошел в центр Ямы, нагнулся и поднял с песка оба деревянных меча. Один оставил себе, второй, соответственно, перебросил Курту. Волк смог бы взять мечи и сам, вот только, чтобы передать один Хэнку, пришлось бы приблизиться вплотную или запустить клинком в безволосого. Ни то, ни другое наверняка бы не понравилось Ножу.

Таран отсалютовал бутафорским мечом и двинулся вперед.

Курт стиснул в руке шершавую, еще не успевшую стать скользкой от пота рукоять. Он впервые должен сойтись в спарринге с самим Тараном. Пусть мечи были и деревянные, бой предстоял отнюдь не тренировочный. Курт понял это так же отчетливо, как и то, что он впервые в жизни совершил спуск в Яму.

Один стоял против другого. Однако если у волка не было выбора, то мужеству Хэнка можно было позавидовать. Невзирая на относительную беззащитность Курта, ведь все в мире относительно (в особенности все то, что касалось огненной ярости, скованной цепями), стоять лицом к лицу с настоящим волком, будучи вооруженным только бутафорским мечом, — для этого требовалось мужество.

Но Таран, судя по всему, привык во всем полагаться прежде всего на самого себя.

Вначале они кружили друг возле друга, будто осторожные хищники. Каждый выбирал нужный момент. Курту, собственно, не было особой разницы, когда нанести удар, вот только несанкционированная атака могла повлечь за собой и наказание.

Затем они сошлись.

Таран, разумеется, ударил первым. Деревянные мечи стукнули один о другой. Сухие, плотные звуки прокатились по Яме. Безволосый наступал, Курт старался парировать. Это было не просто — как и следовало ожидать, Таран оказался первоклассным бойцом (в отличие, кстати, от многих тренеров, которые умеют только советовать).

Курт едва сдерживался, чтобы не перейти к своей любимой тактике — уклонов и отскоков. Меч был волку ни к чему. Понять назначение этой нелепой штуковины было по-прежнему трудно. Но бросить бутафорское оружие ему не позволяло природное упрямство, и, кроме того, каждый раз, когда Курт отскакивал слишком далеко, в шею ударяла тугая струя электрического пламени. Это из-под купола Ямы за спаррингом следили зоркие глаза садиста Ножа. Неожиданные встряски привели к тому, что на первых же минутах Курт пропустил не менее пяти ударов — в основном по плечам и лапам. Голову, по всей вероятности, Таран просто щадил.

Однако измывательства, как ни странно, лишь прибавляли волку сил. Этим утром не было ни подсказок, ни инструкций. Учитель проверял, что ученик успел усвоить. И результаты, вероятно, изрядно удивили даже его самого. Физические данные волка, помноженные на человеческое сознание и ураганные инстинкты, давали воистину чудесный результат. Достичь подобных результатов не мог бы, пожалуй, и олимпийский чемпион (по любому виду спорта, не считая разве что шахмат).