04.1912 - Susan Stellar

держи и радуйся, а всё-таки заодно с этим подумай как-нибудь… на досуге, молодой мистер. Досуга-то у тебя навалом…

Джордж успел лишь протянуть руку и схватить мяч, а мальчишка уже разбежался, ловко ухватился за канат и вслед за тем растаял в сумерках.

Джордж подбежал к краю борта. Канат ритмично колыхался и подрагивал, пока по нему уверенно ползла маленькая чёрная фигурка. Чуть ниже неё скользила другая, и ветер раздувал полы куртки и рукава рубашек ползущих, как будто расправлял птичьи крылья.

Джордж с трудом сглотнул. Неуверенно он отступил от края борта и сжал кулак. Мяч был ещё тёплым и чуть влажным: он сохранил следы прикосновения таинственного мальчишки. Едва подумав об этом, Джордж вынул из нагрудного кармана носовой платок и протёр мяч со всех сторон, а другим носовым платком вытер ладони. Стоило ему сложить и спрятать оба платка, как за спиной у него раздался потрясённый выкрик:

— Мистер Джордж!

Он медленно обернулся. Раскинув руки, к нему спешила бледная Мэри Джеймс, лоб которой изрыли встревоженные морщины, а рядом с Мэри семенила Шарлотта со стеклянными, как у куклы, глазами.

И, как они обе ни расспрашивали бы Джорджа о произошедшем, он так и не смог поведать им ни словечка правды. Как Джордж себе объяснил, это набросило бы на него тень, лишило бы его крох самоуважения и уверенности в себе, которые у него ещё оставались после стычки с Билли Картером и препирательств со странным мальчишкой.

Лёжа у себя в каюте, Джордж долго не мог уснуть. То ему мерещился злонамеренно ухмыляющийся Картер, который снова и снова выигрывал у него, словно у ничего не смыслящего младенца, то перед внутренним взором оживал ловкий мальчишка-простолюдин. И Джордж кусал губы, чтобы не завыть, точно сумасшедший, и душил подушкой глупые сомнения, которые вдруг начинали копошиться в сердце комком могильных червей.

«Разве должен я сомневаться в том, что я — особенный? — вопрошал себя Джордж. — Зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден? Конечно же, я особенный… я рождён английским джентльменом, мой отец богат, моя семья уважаема… вне всяких сомнений, я останусь при своём достоинстве даже после десяти Билли Картеров! А этот мальчишка… это просто грязный судовой мальчишка, плохо воспитанный, к тому же. Почему мне кажется, будто он смеялся надо мной? Как он ни был бы глуп, он понимает, кто я и что он передо мной.

Глупые мысли! — Джордж зарылся носом в подушку. — Глупый мальчишка! Для чего мне эти вопросы? Для чего мне эти терзания, если у меня нет ответов? Если я не знаю, что мне делать? Глупый, глупый мальчишка, подлый Билли Картер!»

И так, мучимый тем, что прежде он не считал нужным осознавать, Джордж пролежал в каюте до самого рассвета — и лишь тогда, на рассвете, ему и удалось уснуть.

* * *

Тем самым вечером, когда Джордж столкнулся с новыми и удивительными для себя вопросами, Лиззи и Джо, скатившись по канатам на палубу третьего класса, привалились к борту и сразу же разразились смехом.

— Ты бы видела его лицо! — воскликнул Джо и ударил себя кулаками по коленям. — Нет, ты бы только видела его лицо!

— Глупый, какой он смешной и глупый! — расхохоталась Лиззи.

Разбушевавшийся в порыве веселья Джо стащил продавленную шляпу и с размаху увенчал ею голову Лиззи. Красная, со слезящимися от смеха глазами, та ткнулась носом ему в плечо и простонала:

— А какой важный! Можно подумать, что он принц или вообще его величество король!

— Будь уверена: принцем он себя наверняка и считает, — Джо задыхался от хохота, всё его тело содрогалось, как в конвульсиях. — Ты слышала его голос? Важный, как у петуха перед дракой! «Мяч! Отдайте мяч!» Лиззи, он даже сказал «отдайте», ты ведь слышала?

— У… угу… — просипела Лиззи и снова засмеялась.

Они ещё долго не могли успокоиться. С десять минут, наверное, Джо и Лиззи сидели на палубе, раскачиваясь и икая от хохота, и всякий раз, как кто-то один решался взять обоих в руки, лицо оскорблённого Джорджа Флэнагана являлось ему, или голос Джорджа Флэнагана звучал в ушах — и друзья снова заливались неудержимым торжествующим смехом и валились на палубу.

Наконец, первым пришёл в себя Джо. Обессиленно привалившись к спине Лиззи, он запрокинул голову и всмотрелся в небо.

— Вот поэтому я всегда говорю, что богатые — это свой мир, — мудро сказал он, — богатые вообще живут как во сне. Ничего не понимают.

— Глупые, — пожала плечами Лиззи.

— Да ты сама плывёшь как богачка, — отбрил Джо.

— Я-то? — Лиззи усмехнулась. — Я плыву не как богачка, а как живой багаж при моей сестрице.

— Знаешь ли…

— Мистер Флэнаган оплатил нам обеим билеты, — сказала Лиззи, — сами мы ни за что не накопили бы таких денег. Все, кто едут первым классом — вот это олимпийские боги богатства. Ты не знаешь, но там есть одна дама, которая всегда кутается, и эта дама ещё ни разу не была в одном и том же платье. Она даже туфли и украшения каждый раз надевает новые, и меняет их не только к трапезе, а по настроению! Муж у неё, знаешь, такой же. Они говорят только о курсе фунта и доллара и о том, на какую актрису сходить полюбоваться. Целыми днями читают свой «Атлантический ежедневный бюллетень», как будто больше в мире нет ничего интересного…

— А о чём им переживать? — спросил Джо. — У них всегда есть еда, новые наряды, и они так давно развлекаются, что им всё прискучило. Им скучно! Они не знают, чем себя занять, вот и спят всё время или читают свои брошюры. Это проблема всех богатых, Лиззи. Если у тебя слишком мало денег, это никому не понравится, если их слишком много, радости они тоже никакой уже не приносят. Они просто теряют свою ценность, вот и всё.

Лиззи глубоко вздохнула.

— Да, наверное, ты прав. Вот представь только, что было бы, если бы я была богатой, как эта леди?

Спина Джо еле ощутимо затряслась: он искренне смеялся.

— Нет, — сказал он, — не хочу я об этом думать, здесь и так всё понятно. Мы просто никогда не встретились бы.

— Даже если бы ты пролез на палубу для первого класса? — робко спросила Лиззи.

— Ну, может, если бы я туда пролез и встретился с тобой, меня высадили бы ещё в Шербуре. Ты ведь настучала бы на меня, как пить дать.

Лиззи тут же запальчиво развернулась к Джо лицом и выкрикнула:

— А вот и нет!

— А вот и