Дети Левиафана - Никита Киров

— Почему он? — рявкнул Маленький Левиафан. — Должен быть другой!

— Господин консул, — старший тюремщик согнулся в неловком поклоне, взмахнув надушенным платочком, — он победил Большого Барта, и я решил отправить его кандидатуру для согласования, ведь согласно распоряжений…

— Ты решил это вместо меня? — консул схватил надзирателя за грудки и встряхнул. — А Большого Барта вы застрелили просто так?

— Он напал на нас, — оправдывался тюремщик. — Согласно распоряжений Совета…

Маленький Левиафан уселся на табуретку и вытер лицо.

— Кто ещё там есть? Берите любого, не его. Да хоть всех сразу!

— Господин консул, Совет утвердил кандидатуру согласно протоколу. В упрощённом порядке, так как заключённый уже приговорён к смертной…

— Скажешь про Совет ещё раз, я тебе язык вырву.

Консул повернулся к столу и смахнул всё на пол. Надзиратели переглянулись и, как по команде, побледнели.

— Тут кругом шпионы, — Левиафан сжал кулаки. — Близнецы играют в свои игры, а мой Совет им поддакивает. И теперь я нарушил обещание. Вы хотите, чтобы я дарил смерть, а не жизнь? Вот и получите.

Он махнул рукой, и легионеры подняли оружие.

— Трицер Максий, арестуйте всю смену, — усталым голосом сказал Маленький Левиафан. — Они обвиняются в измене. Всех на допрос в особом порядке, кого они назовут тоже. А с этого, — он ткнул дрожащим пальцем в старшего тюремщика. — А этого сдирайте шкуру по кусочкам, но следите, чтобы он дожил до конца.

Старший надзиратель выронил платочек и упал на колени.

— Господин, прошу вас, Совет…

Маленький Левиафан подошёл к нему и приблизил своё лицо к нему, будто хотел поцеловать. Тюремщик пытался вырваться, но сил не хватало. Раздался неприятный хруст и консул выплюнул язык. Старший надзиратель упал на пол, громко мыча, изо рта текла кровь.

— Увести!

Левиафан подошёл к Эйнару. Он попытался отодвинуться, насколько позволяли прикованные к стене руки.

— Я обещал твоему другу, что сделаю всё, что смогу, — прошептал консул и вытер окровавленные губы. — Но увы, я не сдержал слова. Извини, но завтра ты умрёшь.

Он поднялся.

— Подготовьте его к бою! И чтобы к утру у меня был список всех заговорщиков.

Левиафан ушёл. Легионеры увели тюремщиков, один солдат расковал Эйнара и повёл его наверх, тем же путём, что привели вниз. Только в этот раз никто не бил в спину.

— Это большая честь, — подбадривающим голосом сказал сопровождающий. — А ещё тебя накормят.

Эйнар не обрадовался. Он поставил на кон всё, чтобы сыграть вслепую. И, кажется, поставил не туда.

Эту металлическую коробочку Людвиг хорошо помнил. Крышка открывается, под ней покрытый отверстиями кожух и ребристое колёсико. Дедушка так и не успел рассказать, для чего эта штуковина, которую он привёз с последней войны. На гладкой поверхности ещё оставались отпечатки его пальцев.

В соседней комнате кто-то плачет, всё громче и громче. Хочется посмотреть, но нужно быть осторожным, иначе его заметят. Ведь это крыло дворца под запретом. Здесь отец хранит всё, что хочет забыть. Людвиг подошёл к двери и открыл её…

Он проснулся. Давно не было этого сна. Любых снов.

Весь день Людвиг ждал новостей, каких угодно. Но про него будто забыли. Он до сих пор сомневался, что поступил правильно. Не позволил Анхелю исправить свои ошибки, но отдаёт кантар другому человеку. Белль кажется не такой дурной, но сдержит ли она слово, став всемогущей?

Он вышел прогуляться на обветренное поле среди внутреннего кольца стен, благо, охранники пропускали почти везде. Повсюду боевые машины, пушки, Стражи и гигантские стрелы размером с человека, собранные в стальные коробы. Когда-то это казалось интересным. Людвиг не ощущал себя другим человеком, он оставался тем же самым. Просто раньше казавшиеся важными вещи стали ерундой, но появились иные, о которых он раньше не думал. Может это и есть то самое взросление? В любом случае он не испытывал ничего, кроме разочарования и грусти.

Казалось, что форт живёт обычной жизнью, насколько это возможно для древнего замка. Преторианцы всё так же с презрением смотрят на легионеров, редкие слуги уважительно кланяются, а высшие офицеры, которые иногда попадаются на глаза, делают вид, что Людвига не существует. Скоро война разыграется с новой силой. Только одна из сторон окажется сильнее.

Настроение портилось быстрее, чем погода, и Людвиг пошёл к себе, сжимая в руке кольцо. Милая привычка, но это давно не успокаивает.

— Милорд, — навстречу вышел легионер. — Господин консул желает с вами поговорить. Очень срочно.

— Я сейчас приду, — ответил Людвиг.

Алек узнал о сделке с Близнецом. Странно, что это не пугает. Сказать правду? Или молчать? Без разницы, всё равно будет месть.

— Не беспокойтесь, милорд, — другой легионер подошёл со спины. — Мы сами вас доставим.

— Но…

Солдат ткнул жезлом и ноги подкосились, будто мышцы перестали работать.

— Спите, — шепнул легионер и Людвиг уснул.

Он проснулся и попытался встать, но не смог. Руки и ноги прикованы к креслу, металл холодит голую спину. Вокруг мониторы с непонятными рисунками и механизмы, сложные, зловещие, за который смотрел усатый доктор.

— Спокойно, Людвиг.

Алек сидел у изголовья, поедая кусочки яблока прямо с ножа.

— Прошу прощения, но сегодняшний разговор пройдёт не в самой приятной обстановке. Раскрыто предательство. Очень масштабное. Замешаны даже те, кому я доверял. Но больше меня опечалило, что ты связался с этой шлюхой.

Людвиг покрылся мурашками и не только от холода. Острое лезвие резало яблоко совсем рядом со зрячим глазом.

— Но я тебя не виню. Я понимаю, почему ты так сделал. Жаль, что ты не понимаешь моё положение. Но я объясню.

Алек наклонился ближе.

— Долгие годы я был предоставлен сам себе. Учил то, что мне интересно, занимался тем, чем хотел. Отец мною не занимался, его привлекали только бессмысленные войны. Он считал себя богом, — консул фыркнул. — Я видел, как его косточки разлетелись по полу и хрустели под сапогами Бешеного Быка. Этот киборг подобрал череп отца, поднёс к моему лицу и сдавил пальцы так, что на меня брызнула кровь из остатков мозга.

Он хихикнул и отрезал очередной кусочек.

— Знаешь, а Бешеный Бык самый здравомыслящий среди нас, он понимает настоящую цену войны. Но я всё равно его убью. Уже скоро. Так, на чём я остановился? Ах да, отец умер, а меня прозвали Маленьким Левиафаном, в шутку. Я ничего не решал, всё решали генералы. А что интересует генералов, знаешь?

— Война.