Мечи Дня и Ночи - Дэвид Геммел

— Себя я знаю, — улыбнулся Декадо, — но сейчас тебе надо опасаться не меня, родич. Тени близко.

Стало темно. Скилганнон, закрыв глаза, вошел в иллюзию неприсутствия. Послышался свист, точно от ветра, дующего в окно. Скилганнон, мгновенно повернувшись, рассек воздух Мечом Ночи. Лезвие ударилось о металл и отскочило назад. Вскрикнула Аскари, и кто-то пронзительно завопил от боли. В полной темноте Скилганнон прыгнул вправо и снова крутнулся, выставив перед собой мечи. Едва слышный шорох бросил его на одно колено. Меч Дня нанес рубящий удар и прошел через что-то мягкое. Луна проглянула сквозь тучи. При свете Скилганнон увидел футах в двадцати от себя бледное пятно. Доля мгновения — и оно оказалось рядом. Существо, метившее ему в грудь темным кинжалом, с невероятной быстротой увернулось от Меча Ночи, но Меч Дня самым острием зацепил его горло. Оно отскочило прочь, зашаталось и упало.

Луна просияла снова и осветила лежащих на земле Харада и Аскари.

— Шустрые, а? — усмехнулся Декадо.

Рядом с людьми лежали три скелетообразных тела. В одном торчал Снага, второго сразил Декадо, третьего — Скилганнон.

— Ну что, будем драться? — спросил Декадо.

— Если тебе невтерпеж. Мне лично хочется тихо посидеть у огня. Погладить рукоятки своих мечей. Есть еще поблизости эти твари?

— Не думаю. Они ходят по трое. Но другие не замедлят явиться.

Скилганнон склонился над Аскари — неестественно бледной, с раскрытыми глазами. Пульс на шее бился, но слабо.

— Она жива, — заверил Декаде — Яд, которым смазаны их дротики и кинжалы, только парализует. Закрой ей глаза, и пусть спит. Через час она очнется с адской головной болью. — Он подошел к Хараду. — А вот это настоящее диво. Я поставил бы что угодно на то, что такой увалень с топором нипочем не убьет Тень. — Он сапогом перевернул Харада на спину, спрятал в ножны свои мечи и закрыл поверженному глаза. После этого он отошел и добавил в костер хвороста.

— Почему ты помог нам? — спросил подсевший к нему Скил-ганнон.

— Вопрос в том, кто кому помог, родич. Тени охотились за мной. Каково это — быть снова живым после стольких веков?

— Охотились за тобой? Почему?

— Я впал в немилость у Вечной, и она приказала убить меня. Напрасно. Ей стоило попросить, и я бы сам покончил с собой. — Декадо вздохнул. — Ты, по преданию, тоже ее любил и понимаешь, что это значит.

— Что же ты собираешься делать дальше?

— Могу последовать твоему примеру и уйти в монастырь, только вряд ли. Мой тезка и твой потомок при жизни Тенаки-хана тоже так поступил. После он стал воителем, одним из ордена Тридцати. Он был известен как Ледяной Убийца, лучший боец на мечах своего времени. Да и не только своего. Тебе он доводился, не соврать бы, праправнуком. Приятно сознавать, что в тебе течет хорошая кровь, верно?

— Ты сказал только, чего делать не собираешься, — заметил Скилганнон.

— Я еще не решил.

— Дай знать, когда примешь решение.

— Тебе я скажу первому, родич. Скилганнон вытер мечи и убрал их в ножны.

— Твои на мои очень похожи, — сказал Декадо. — Ты по себе знаешь о моей мании?

— По себе. В этих клинках живет злой дух, Декадо. У них есть власть сводить нас с ума и делать убийцами. Они постоянно требуют крови и смерти. Им трудно противиться, а твои еще опаснее, чем мои. Мечи Дня и Ночи выковала одна ведьма, Хеула. Дар ее был велик, но это лишь копии более древней и страшной пары, Мечей Крови и Огня. Сейчас этой парой владеешь ты.

— Я и до них был убийцей, — печально сказал Декадо. — Мечи в этом винить не приходится. Джиана мне рассказала, что последнего их хозяина убил ты. Она часто о тебе говорила. Я даже ревновать стал к тебе, давно умершему. Надеялся, что кто-нибудь тебя оживит — тогда я убил бы тебя и доказал миру, что не такой уж ты великий герой.

— А теперь?

— Не могу сказать, что это желание покинуло меня безвозвратно, — улыбнулся Декадо.

Аскари ощутила колотье в кончиках пальцев. Она медленно раскрыла правую ладонь, и покалывание распространилось до локтя. Она лежала тихо, с больной головой, и понемногу возвращала себе управление собственным телом. Наконец она, постанывая, заставила себя сесть, и рядом тут же возник Скилганнон.

— С возвращением!

— Кто они были такие?

— Декадо их называет Тенями. Джиамады особого рода.

— Никогда не видела таких быстрых созданий. Только что оно в нескольких ярдах, и тут же... — Она посмотрела на свое плечо. В зеленом камзоле осталась дырочка, вокруг нее запеклась кровь. — Оно укусило меня и тут же перелетело к Хараду. Он как, ничего?

— Харад убил Тень, но она и его успела обездвижить. Он еще спит.

— Это не сон, — передернулась Аскари. — Я все слышала. Твой разговор с Декадо, треск хвороста в огне. Только двинуться не могла.

Декадо у костра внезапно встал, надел на спину свои черные ножны и подошел к ним. От его пристального взгляда Аскари стало не по себе, и она сказала:

— Перестань пялиться на меня.

— Это трудно, — хохотнул он. — Сходство просто дьявольское.

— Внешнее сходство, — отрезала девушка. — В остальном я на нее не похожа.

Харад тоже сел, потом встал и побрел куда-то. Скилганнон поспешил к нему, Аскари осталась с Декаде

— Теперь ты на меня уставилась, — заметил он.

— Я слышала истории о тебе. В них нет ничего хорошего. Невесело тебе, должно быть, живется.

— Чепуха. Я самый счастливый человек на свете.

— Не верю я в это.

— Я правду говорю. У меня было счастливое, веселое детство. Меня все любили у нас в городке. Теперь я известен своим остроумием и обаянием. Есть у вас тут какая-нибудь еда?

— Нету.

— Ну что ж, на нет и суда нет.

— Как эти твари умудряются так быстро двигаться? — спросила она.

— Это превосходит мое понимание. Насколько я знаю, их создают из существ с полыми, очень легкими костями. Птицы, летучие мыши, что-то вроде. Жутко иметь с ними дело, правда?

— Нет. Они делают то, для чего предназначены. Они опасны, и только, а жуть меня берет от тебя. — Она попыталась встать. Декадо хотел поддержать ее, но она оттолкнула его руку. — Не трогай меня!

— Боишься, что у вас с ней окажется больше сходства, чем ты полагаешь?

— Не понимаю.

— Ей нравилось, когда я трогал ее.

— Потому что ты такое же чудовище, как и она.

— И то сказать, — признал он беззлобно.

— Если ей это так уж нравилось, с чего она вдруг приказала тебя убить?