История Персидской империи - Альберт Олмстед

Оазис на юге начал процветать как центр торговли в пустыне благодаря недавнему появлению здесь верблюдов, а также введению системы орошения с помощью каналов qanat, которая давно уже была в ходу на Иранском нагорье и хорошо адаптировалась к засушливому региону. В его столице Хебте уже был небольшой храм Амона; приблизительно в 490 г. до н. э. Дарий заменил его гораздо лучшей постройкой из песчаника, и в нем его почитали как любимца Амона, владыку Хебта. В его строительстве Дарий следовал, естественно, местному плану постройки, но вместо привычного тройного святилища была только одна святая святых. Из древней простой капители уже расцвел более сложный тип в зачаточном варианте. На настенных барельефах царь изображен предлагающим дары богам, или его сопровождает богиня Хатхор, а его собственный «двойник» приносит жертву Амону, Мут и Хонсу. Также на стенах был написан гимн, в котором эпитетами, взятыми из Книги мертвых, все боги названы простыми олицетворениями Амона — прекрасная иллюстрация развивающегося синкретизма.

По приказу Дария работы также проводились в Бусирисе (греческое название религиозного центра Джеду. — Пер.); его картуш оставлен в портике в Эль-Кабе. Он значится как один из покровителей Эдфу в 507–504 гг. до н. э. На стеле изображен какой-то человек, стоящий на коленях перед Гором-ястребом и уреем и через них просящий царя даровать ему жизнь.

И хотя Дарий проявил себя как человек, сильно стремящийся к тому, чтобы расположить к себе жрецов, рассказа Петеси достаточно, чтобы показать, что в суде сатрапии существовала коррупция, в которую почти наверняка был замешан сам сатрап. Геродот сообщает нам, что Ариандес был казнен как мятежник, хотя истинной причиной было то, что он подражал Дарию в чеканке монет. Подобно тому, как царские золотые монеты были известны своей чистотой, так и репутация серебряных монет Ариандеса долго оставалась на высоте. На самом деле такие монеты не существовали; в действительности все факты четко доказывают, что египтяне в период правления Ахеменидов вели свои дела, используя только взвешенные слитки. Но пока, согласно официальному стандарту чеканки монет, серебро считалось допустимым в соотношении тринадцати к одному, стоимость его слитка в Египте была гораздо выше. Поэтому было высказано предположение, что настоящее преступление Ариандеса состояло в том, что он расплавлял драгоценные царские монеты, на которых была выбита фигура царя, и продавал их с огромной прибылью в виде слитков — а это уже была государственная измена.

Ариандес был казнен в период между 511 и 492 гг. до н. э., когда сатрапом стал Ферендат. Ему, жрецу Хнума, повелителю Йеба (Элефантина), подавали список жрецов для выбора из них согласно указу царя Дария настоятелей различных храмов. Большинство из них Ферендат отказался одобрить, некоторые бежали после назначения, а другие заявили, что они уже служат на схожих должностях.

В Сузах было закончено строительство великолепной ападаны. Теперь Дарий предложил построить в своей новой столице еще одну ападану, на этот раз в более долговечном камне, который позволит в большей степени развить настоящее персидское искусство. На церемонии заложения новой постройки Дарий поместил в угловой камере две пары золотых и серебряных табличек, покрытых изящными письменами, площадью 84 квадратных сантиметра. В его последнем списке количество сатрапий не увеличилось, но произошли некоторые изменения в номенклатуре: собственно Иония по-прежнему следовала в перечне за Сардами, но «Те, что за морем» стали называться Саки; «Те, что у моря» стали Yauna takabara, что в вавилонской версии трактуется как «вторая Иония, жители которой носили щиты на головах» — так называли мягкие греческие шляпы petasos. Теперь с законной гордостью Дарий хвастался: «Это царство, которым я владею: от саков за Согдианой до Эфиопии, от Индии до Сард — его даровал мне величайший из богов Ахурамазда». Важно то, что Дарий не считает греков достойными специального упоминания.

И все же именно эти греки рассказывают нам, как часто Дарий приезжал в Экбатану. Пока на ее руинах не проведены должным образом раскопки, мы получаем информацию благодаря случайным находкам. Золотая и серебряная таблички, спасенные в последний момент из плавильного тигля, предоставляют запись, аналогичную тем, что были помещены Дарием в основании ападаны Персеполя. Дальнейшие сведения о такой постройке в бывшей столице Мидии можно найти в упоминании ападаны его внуком в найденной там надписи. Высоко над городом, на склоне горы Аурвант на некотором расстоянии от старой дороги в Вавилонию Дарий также приказал вырезать на скале свою надпись.

Более того, он приказал выровнять поверхность огромной скалы, обращенной к озеру Ван с востока, где бывшие халдейские цари оставили многочисленные надписи, прекрасно выполненные их родной клинописью. После смерти Дария надпись не была вырезана, так что его благочестивый сын распорядился исправить это. Ксеркс также упоминает много прекрасных зданий, которые были построены при его отце; возможно, это указание на еще один дворец рядом с надписью. Греческие авторы добавляют к списку царских дворцов другие подобные постройки в Габе — современном Исфагане — и Таосе на побережье Персии рядом с границей Кармании, но никаких следов этих дворцов найдено не было.

Тем временем быстрым ходом шли приготовления к войне с Грецией. С точки зрения Дария, Марафон был лишь временным регрессом в до сих пор успешной политике постепенного продвижения границ. Он полагал, что нужна лишь большая по численности армия под надлежащим командованием и тогда после сокрушения оставшихся городов-государств весь греческий мир будет включен во все расширяющуюся Персидскую империю. Так как его полководцы потерпели такую горестную неудачу при попытке наказать непокорных афинян, Дарий решил лично возглавить поход-реванш.

В немногое остававшееся у него время Дарий поспешил поставить скульптуры вдоль северного фасада ападаны и начал с северного края (и центра) восточного фасада. Одновременно он заканчивал строительство своего дворца.

Вопрос о преемнике не стоял, так как Ксеркс был уже признан наследным принцем с 498 г. до н. э. и был изображен — но без имен — на барельефах Персеполя. Теперь пришло время для полного признания, и на косяке средних дверей дворца напротив портрета его отца появилось изображение Ксеркса в таком же царском одеянии, которое отличалось только краткой надписью на нем: «Ксеркс, сын царя Дария, Ахеменид».

Подготовка к войне с греками, разумеется, требовала введения новых налогов. В июне 486 г. до н. э. некий вавилонянин сообщил домой, что Шатамаксу и дворецкий Набугаза уведомили его о том, что по царскому закону он должен уплатить новую пошлину на ячмень, пшеницу и горчицу — товары, которые он должен забрать со склада на вавилонском канале.

На похоронах быка Аписа, которые состоялись, видимо, в 488 г. до н. э., генерал Ахмос (Амасис) сопроводил божество в зал бальзамирования, а затем с эскортом из лучников и отобранных солдат — в некрополь. Ахмос ночей не спал, стремясь сделать что-то хорошее. Он пробудил уважение к богу в сердцах египтян и чужеземцев из всех иных стран, проживавших в Египте. Он также послал гонцов к правителям городов и номов Верхнего и Нижнего Египта, и они привезли свои свои дары в зал бальзамирования.