История Персидской империи - Альберт Олмстед

Из барельефа на гробнице Дария, вырезанного на камне приблизительно в это же время, мы узнаем, что офицер, который идет следом, — это Аспачана (Аспатин), он держит царский боевой топор и налучник. Через его левое плечо перекинут налучник, заканчивающийся птичьей головой; в то время как ремень с треугольным предохранительным приспособлением он держит в левой руке, похожее бронзовое приспособление, украшенное ногами двух соединенных вместе каменных козлов, было обнаружено в арсенале сокровищницы. В правой руке он держит sagaris — двойной скифский боевой топор, одно лезвие которого имеет форму рыбы, торчащей из широко раскрытого клюва утки, а другое — форму наковальни, но с раздвоенным концом; рукоять топора сделана из дерева и покрыта треугольными насечками, чтобы ее удобнее было держать.

На его правом бедре висит короткий меч, ножны свисают на кожаном ремне со спущенного двойного пояса с застежкой-розеткой. Огромная заклепка удерживает оружие в торчащем положении у приспособления, украшенного цветами лотоса. Рукоять меча — плоский овал с двумя горизонтальными желобками и квадратными и треугольными насечками, чтобы обеспечить ее более плотный охват. Лезвие спрятано в ножнах, скифский орнамент которых непривычно замысловат. На их верхней трети, имеющей форму лука, изображены два стоящих на задних лапах грифона спиной к спине, но глядящих друг на друга; у них головы ястреба, а тела и передние лапы льва; на задних ногах видны когти. На оставшихся двух третях изображены девять резвящихся каменных козлов в декоративном окаймлении. На конце ножен находится бычья голова, рог образует цветок с девятью лепестками в форме сердца, а ниже условно изображен лев; чтобы ножны не болтались, их удерживает плетеный кожаный ремешок, обвитый вокруг правого колена.

Еще дальше позади Ксеркса в обычном положении по стойке смирно видны двое Бессмертных с древками копий, упертых в палец ноги. Противоположный конец этой сцены завершает еще один Бессмертный и одетый в похожее платье служитель, который несет металлическое ведро, из которого он добавляет драгоценный ладан в курильницы. Балдахин, который когда-то покрывал всю эту сцену, утрачен, остались только столбы и консоли. Эти барельефы, по сути, одинаковы, главное отличие состоит в том, что на одном из них более важные персонажи повернуты лицом вправо, а на другом — влево.

С восточной, южной и северной сторон дворика располагаются архивы. В одном помещении с юго-восточной стороны когда-то находились папирусы и пергамента, все они были сожжены солдатами Александра, которые радовались, глядя на большой костер, а стены этого помещения были тому свидетелями. Сейчас лишь несколько обугленных обрывков ткани остались от драгоценных документов; пятнадцать глиняных шишек создают впечатление, что это были печати, некоторые из них можно приписать Дарию или Ксерксу. Но огонь, который уничтожил папирусы и пергамента, также невольно сохранил более многочисленные, хотя, в сущности, менее важные документы, написанные на необожженных табличках, которые крепко закалились в огне. Огромное их количество было найдено в том виде, в котором они хранились, в одной комнате, размеры которой были больше обычного. Этот новый архив начинается с 492 г. до н. э.

С западной стороны дворика находится большая комната, крыша которой держалась на девяти рядах по одиннадцать колонн в каждом; ее можно назвать выставочным залом. Огромное количество драгоценных или редких предметов, которые потоком поступали в качестве военных трофеев, вскоре потребовали второй пристройки к зданию сокровищницы — второго выставочного зала, который занял фактически всю северную сторону двора. Если первый зал был почти квадратным, то второй — длинным и узким, с пятью рядами по двадцать колонн в каждом. В обоих залах деревянные колонны стояли на круглых дискообразных фризах, которые, в свою очередь, покоились на квадратных цоколях с вырезанным на них индивидуальным клеймом мастера.

В основном невозможно определить, какие из сохранившихся предметов первыми появились там во время этого правления. Солдаты Александра грабили так основательно, что не сохранилось ни одно крупное произведение искусства из драгоценного металла. Многие превосходные кубки из камня с именем Ксеркса были намеренно разбиты, хотя, к счастью, большое их количество можно составить из осколков. Из трофеев, захваченных в успешных войнах, некоторые появились здесь из Египта. У кремовой алебастровой чаши с каймой белого и светло-серого цвета около небольшой ручки есть картуш с именем Нехо (фараон Древнего Египта, правивший в 610–595 гг. до н. э. — Пер.).

Имя этого же монарха появляется затем на основании статуэтки из синей глины. Амасис упоминается на алебастровой подставке для ваз и сложном алебастровом сосуде. Из столовой последнего великого ассирийского царя сюда попала чаша для питья из черно-белого крапчатого гранита с четырьмя ручками в виде львов. Надпись на ней гласит, что она когда-то принадлежала Ашшурбанипалу. Это же имя можно найти на исполненных по обету цилиндрах и на одном из исполненных по обету «каменных глаз», сделанных из агата, оникса или сардоникса. Другой цилиндр был сделан несколько веков раньше в Сухи, расположенном в среднем течении Евфрата. Благодаря своему стилю три соединенных бронзовых льва и два скачущих бронзовых коня тоже следует считать произведениями античного искусства ассирийских времен.

Такая же необходимость реформ, как в Вавилонии, ощущалась в Египте. Огромный папирус, датированный 513 г. до н. э., уносит нас за кулисы и показывает истинное качество «правосудия», которое существовало на берегах Нила. В тот год некий Ахмоси приехал из Птореса в город Тевзой с апелляцией к управляющему главе храма (lesboni) Зевбестефонкху: «Обычно мне давали мою пребенду каждый год с тех времен, когда сатрап стал пророком Амона». Глава храма ответил: «Да будет процветать твоя жизнь, и да живет Амон, покоящийся здесь, хотя сейчас месяц сбора урожая, в амбаре Амона нет зерна, а в сундуке Амона нет серебра». Чтобы заплатить пребенду, потребуется заем под процент. Многие городские мошенники уже сидят в тюрьме. «Наша ли вина в том, если рядом с ними в городе есть другие?» Тогда Ахмоси поинтересовался, кого ему спросить, чтобы понять, насколько разорен город? Ему было сказано, что храмовый писец Петеси — единственный человек, который скажет правду.

Однако Петеси был слишком опытен, чтобы говорить правду без принуждения; ввиду того, что случилось потом, мы не можем его винить в этом. Упорствующего писца увезли силой на корабль, где Ахмоси предупредил его: «Я не бил тебя, потому что ты старик и можешь умереть». У него был план получше, несчастного Петеси привезли в столицу нома Хнес и держали под пылающим солнцем до тех пор, пока он не возопил: «Пусть мне дадут папирус, и я напишу все, что произошло!» Ахмоси прочитал его показания и поклялся: «Да будет здрав Пхре, я понял, что ты прав». Эти двое запечатали папирус и отправили его сатрапу.

Если Петеси удалось избежать гибели от солнца, то теперь он должен был столкнуться с гневом нечестных жрецов, которые, как он опасался, захотят убить его. Возможно, он уже слышал о планируемых Дарием реформах, но опыт научил его: даже при дворе сатрапа берут взятки. Как только Петеси возвратился домой, появился Пкоип с точно таким же папирусом, который Ахмоси послал сатрапу! Вместо бывшего настоятеля храма был назначен Иенхароу, а вместе с Петеси его сын, четверо братьев и Зевбестефонкх были брошены в тюрьму!