Обман - А. Брэди

– А в отделении всегда находится хотя бы один охранник, в любое время, днем и ночью. Так что нет никакой возможности проникнуть к нам и что-то украсть. Кроме того, только офицерам известен код сейфа. – И Рауля тоже не обвинят.

– А найденные бутылки пустые или полные? – И меня тоже ни в чем не обвинят.

– Ну разумеется, пустые, – ухмыляется Ширли.

– По-моему, это совсем не очевидно. Пациенты могли оставить их для других пациентов. Мы уже сталкивались с таким раньше. Помните случай, когда Фрэнки и Гарри устроили игру «найди валиум»? Оставляли зашифрованные записки, где спрятано лекарство, которое одному из них прописали, а другие хотели использовать для оттяжки? У нас здесь по меньшей мере сотня алкоголиков. Возможно, в этом и кроется ответ. – Отвлеки их внимание, пусть думают о ком угодно, только не о тебе.

«Можно ли снять отпечатки пальцев с бутылок? Ведь нельзя же, правда? Могут ли они как-то связать их с Ричардом? Или со мной?»

– Все бутылки, обнаруженные Сэлом и другими, были пустыми. Правда, у нас и раньше бывали прецеденты, когда пациенты находили способы пронести в больницу алкоголь или наркотики, но я не уверена, что это такой случай. Что действительно странно, это алкоголь премиум-класса, а не дешевая бурда. «Грей Гуз», «Патрон Сильвер», только дорогие бренды. И это не одна-две бутылочки. За последние несколько недель их число растет.

Излагая подробности, Рэйчел старается не смотреть ни на кого слишком долго или пристально, чтобы не это не выглядело так, будто она подозревает или обвиняет конкретного человека. Но мне все время кажется, что я чувствую ее взгляд на себе.

14 февраля, 11:01

Сегодня Ричард выглядит встревоженным. Он сидит очень прямо, не знает, куда деть руки, шелестит газетами, возится с застежками. Я смотрю на него с подозрением, и он начинает говорить:

– Я знаю, что вам было реально тяжело рассказать мне о своем диагнозе. Поэтому решил, что будет справедливо, если я расскажу вам о самом тяжелом и ужасном случае в моей жизни.

– Прежде чем мы приступим к историям, мне нужно с вами поговорить. – Я наклоняюсь вперед и опираюсь локтями о колени. – Это ведь вы разбросали по отделению пустые бутылки?

– Бутылки? Какие бутылки? А… эти. – Видимо, Ричард уже погрузился в воспоминания.

– Да, эти. Что вы с ними делали? Уборщики и пациенты начали их находить. Повсюду. Нельзя же шантажировать меня этим бухлом и моей тайной и в то же время так себя подставлять. Вас застукают.

– Я не разбрасывал их, а выбрасывал. По одной или две, в разные корзины для мусора, в разных частях отделения. Никогда рядом с вашим кабинетом или своей комнатой. Только в местах, куда имеют доступ все. Они никогда не узнают, что это я. И уж точно никак не подумают на вас.

– У нас даже было совещание, посвященное этим бутылкам. Мы с вами заигрались, и я слишком долго не понимала, насколько это опасно. Но теперь все. Больше никаких бутылок. Держите их подальше от меня и от моего кабинета. Я серьезно.

– Это потому, что вы считаете – они обо всем догадаются? Что это вы?

– Не важно почему! Я сказала, теперь этому конец. Я больше не пью, и уж точно не пью с вами. И разговор окончен. А теперь, пожалуйста, начинайте свою историю. – Я с негодующим видом скрещиваю руки и хмурю лоб. Я готова принять вызов.

– Это не значит, что вы слезли с крючка, знаете ли. Даже если мы не будем пить вместе, ваш запас все еще у меня. Сделка остается сделкой. – Ричард наставляет на меня свой огромный палец.

– Отлично, – киваю я. – Но бутылки из моего запаса больше никогда не появятся в этом кабинете. Вы меня понимаете? Я вообще не знаю, почему начала с вами пить! Вам следовало бы держать свое орудие шантажа при себе и не открывать эту банку с червями. И лучше вам подальше их запрятать, потому что сейчас все ищут, откуда они взялись.

– Я решил, что вам не помешает немного расслабиться – или набраться храбрости, чтобы рассказать о себе. И привыкнуть к нашему договору.

– Вам бы понадобилось гораздо больше спиртного, чем две крохотные бутылочки, чтобы заставить меня согласиться. Я сказала да, потому что вы меня шантажировали, а не потому, что была пьяная в стельку.

– Понял. Ваш запас я попридержу в качестве доказательства, если оно потребуется.

– Верно, если потребуется. Я тоже поняла. И повторю: никакого бухла в этом кабинете. – Я демонстративно откидываюсь назад.

Некоторое время Ричард молчит и ждет, когда атмосфера в комнате снова станет нормальной. Наконец он поворачивает голову вправо – в шее у него хрустит, потом два раза влево и приступает:

– Я еще не рассказывал об этом ни одной живой душе на планете. О том, что произошло в тот день. – Начало он явно отрепетировал.

– Почему же вы рассказываете мне? – тихо и мягко вступаю я.

– Вы – единственный человек, который мне встретился за все эти годы, кому этот рассказ мог бы принести пользу. Может быть, помочь стать лучше.

– Вы полагаете, что сделаете меня лучшим человеком, чем я есть? – Я улыбаюсь и едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть ему в лицо.

– Просто выслушайте меня, Сэм. Пожалуйста. Ваш сарказм и недоверчивость в этой истории явно лишние. Мне было восемнадцать. Я встречался, уже довольно долго, с девушкой у которой, похоже, тоже было пограничное расстройство личности. Это я узнал позже, в тюрьме, – что нас привлекают люди, чем-то похожие на наших родителей. Даже если схожесть выражается в плохих чертах характера. Потому что ты уже как бы знаком с ними и даже к ним привык. Так что, наверное, меня тянуло к женщинам, которые манипулировали людьми и у которых съехала крыша… – Ричард останавливается на полуслове. – Простите, я совсем не хотел сказать, что у вас съехала крыша. Просто с этими пограничными состояниями все так сложно. Сегодня ты лучший человек на свете, а завтра – демон из ада. И я никогда не мог предсказать, с кем я буду говорить на следующий день.

Я киваю, отпиваю кофе и машу рукой, чтобы он продолжал.

– Ну так вот. Я встречался с этой девушкой, и, наверное, Фрэнсис стала ревновать, потому что, когда она видела, что я одеваюсь, собираюсь на свидание, устраивала какую-нибудь истерику или вдруг заболевала, и я обычно оставался дома и ухаживал за ней. А наша встреча с той девушкой, естественно, отменялась. Я привык выбираться на свидания по ночам, когда Фрэнсис вырубалась. Кстати, ее тоже звали Саманта. Хм. – Он словно только что об этом вспомнил.

Через некоторое время Фрэнсис тоже начала ходить на свидания, может быть даже только затем, чтобы не уступать мне – у меня-то ведь кто-то был. В нее всегда влюблялись мужчины. Она какое-то время встречалась с очередным поклонником, а потом ей становилось скучно, он начинал ее утомлять или бесить, и она переключалась на другого. И каждый раз, когда она порывала со своим мужчиной, всегда была со мной очень приветлива. Я бы даже сказал, мила и нежна. А в тот раз… в тот раз ее ухажер пришел к нам домой. Хотя я никогда никого из них не видел.