Смерть заберет с собой осень - Эмма Рид Джонсон

На самом деле, ответа мне не требовалось. Где-то на уровне подсознания я понимал, что именно он мне скажет, хотя полностью готовым к этому не был. Внутри у меня всё защекотало.

– Умереть.

Глава 18

Я прислонился лбом к запотевшему стеклу и смотрел на неменяющийся пейзаж за ним. Сколько бы мы ни ехали, но по ту сторону всё оставалось кристально-белым, укрытым толщей снега, и белизну эту нарушали только редкие ветви деревьев, так похожие на пульсирующие чёрные вены.

Устало прикрыл глаза, когда смотреть стало невыносимо: рассветное солнце лениво плыло по небосводу, отражаясь на искристом снегу ослепительными всполохами. В руках у меня был стаканчик из-под остывшего кофе, край пластмассовой крышки которого я смял и слегка надорвал.

Сидеть на месте и ничего не делать было сложно. Мне то и дело казалось, что родители или брат где-то рядом, только и ждут, чтобы поймать меня с поличным и отругать, запереть, обвинить.

Я вздрогнул.

Повернул голову в сторону и взглядом наткнулся на Юки. Тот сидел на соседнем кресле и, положив ногу на ногу, читал какую-то книжку. Его взгляд неспешно бродил по строчкам, уголки губ подрагивали, а пальцы скользили по краю страницы в ожидании момента, когда её нужно будет перевернуть.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – не отрываясь от чтения, буднично спросил он.

Чуть нахмурившись, я отвернулся. Скатился в кресле, вжимая голову в плечи. Ногтем впился в цветной логотип на стаканчике: то была цветастая сова, которой я выцарапал глаза, оставляя на их месте две кривые белые полосы протёртого картона.

Юки, как назло, задал настолько примитивный и вместе с тем болезненный вопрос, что ответ всплыл моментально – да, я и впрямь поступил отвратительно, когда решил тайком сбежать из города, оставив родителям лишь жалкую записку. Уже сто тысяч раз успел прокрутить в голове реакцию мамы и то, как они с отцом и братом начнут меня искать, не желая смириться с новой правдой – меня больше нет и не будет. В их реальности и жизни уж точно.

Не объяснять же им, что Юки – немного не человек и что именно он способен меня спасти, предварительно умертвив. Это было бы странно. Они бы мне не поверили. Сочли бы сумасшедшим и упекли в клинику, где, кроме глянцевых стерильных стен и кучи психотропных, я бы ничего больше не увидел и не услышал.

– Возможно, – с неохотой отозвался я, растирая свободной рукой лицо. – Но другого варианта у меня не было.

Юки покосился на меня. Он приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вместо этого продолжил читать, будто бы ничего и не спрашивал вовсе.

Я устало вздохнул и принялся разглядывать редких пассажиров. В голове ещё не укладывалась мысль о том, что, возможно, всё это я вижу в последний раз, – мозг упорно продолжал думать, что мне отведена вечность, а не последние дни и часы, если эксперимент Юки провалится. С моей-то удачей иначе и быть не могло.

– Разбуди, как приедем, – пробормотал я, не в силах больше удерживать отяжелевшие веки. – Хорошо?

– Конечно. – Я почувствовал, как он забрал из моих ослабевших пальцев стаканчик из-под кофе. – Отдыхай.

* * *

С собой мы практически ничего не взяли: только сменную одежду, лекарства да деньги, которые я успел накопить. Телефон мне пришлось оставить в больнице, чтобы родители по нему не отследили, поэтому чувствовал какую-то неполноценность и пустоту, словно я забыл что-то очень важное, без чего невозможно умереть.

Мы заказали такси от станции к отелю, который присмотрели до этого, и ехали в полной тишине. Она напрягала, давила и немного душила, особенно когда я озирался по сторонам, видя знакомые улицы. В голову то и дело вреза́лись образы из прошлого. Сердце заколотилось в бешеном ритме, и ноющая тоска заскулила где-то под рёбрами, сворачиваясь в тугой узел.

– Видишь этот магазинчик? – Я ткнул пальцем в окно, дёргая Юки за руку. – Который зажат между рестораном и той штукой с синим козырьком.

– Тот, что с автоматом, да, ага. – Такси двинулось, а потому Юки приходилось рассматривать его через заднее стекло. – Вижу.

– Так вот. – Я снова сел ровно и сцепил пальцы на коленях. – Когда-то там продавали самое вкусное в мире банановое мороженое.

– Вот как…

– Да-а. – Я тряхнул головой. Перед глазами заплясали сцены из прошлого, от которых веяло чем-то приятным и тёплым. Я любил своё детство. – Мы с Асахи как минимум два раза в неделю выбирались в город, чтобы потусоваться с его друзьями…

Вдруг я почему-то вспомнил одного из его друзей. Его звали Тори, он был на год старше моего брата, у него были выгоревшие от солнца волосы и заразительная улыбка. Он давал мне поиграть в свою портативную приставку и помогал проходить какие-то уровни, рассказывал про новые игры и просто говорил Асахи, что хотел бы себе такого же крутого младшего брата, как я.

Спустя годы это воспоминание вызывало лишь сладкую ностальгию. Пожалуй, мне повезло по жизни чуть больше, чем другим. Не в плане здоровья, конечно, а в том, что меня всегда окружали классные люди, готовые разделить со мной светлый миг счастья.

– …бабушка нам всегда давала на несколько йен больше, чем разрешали родители, это был наш с ней маленький секрет, и я каждый раз ощущал себя невероятно богатым и способным покорить весь мир.

Я вспомнил бабушкино круглое лицо, испещрённое морщинами. Тогда она ещё не поседела, но её волосы уже стали жёстким и сухими. Она завивала их каждый вечер большими бигуди, с которыми ложилась спать, чтобы весь день ходить с крупными кудрями до самых плеч.

Вспомнил, как она будила нас каждое утро, выносила завтрак на веранду, где на лестнице сидел дедушка и вырезал из дерева различные фигурки, – ими был завален весь дом. Я частенько садился рядом с ним и жевал свою кашу, смотря на то, как брусок в его руках обретал форму. Это зрелище меня настолько восхищало, что однажды я захотел тоже что-нибудь сделать. Фигурка в моей голове выглядела очень крутой, но когда я увидел результат, расстроился до того сильно, что больше никогда не прикасался к дедушкиному ножу – он же только смеялся и шутил, когда видел мою недовольную и обозлённую детскую физиономию.

Ещё вспомнил, как мы с Асахи бежали наперегонки вдоль пыльной дороги к автобусной остановке, чтобы доехать до города. Как песок и мелкие камушки залетали в мои шлёпки, натирая