Сумеречный Взгляд - Дин Кунц

— Ты что?

— Не перебивай! — резко сказала она. — Это... это тяжело... будет чертовски тяжело... и я просто хочу закончить, так что заткнись и дай мне сказать. Я рассказала одному из гоблинов о своих психических возможностях. А это, знаешь, тоже своего рода мутация, последствия той ядерной войны, потому что, если верить гоблинам, в предыдущей цивилизации не было людей ни с какими психическими способностями — ни ясновидения, ни телекинеза, ничего подобного. Их и сейчас немного, но тогда их вообще не было. Я думаю, каким-то странным образом... поскольку гоблины развязали ту войну, обрушили на нас бомбы и всю эту радиацию... ну, можно сказать, что они как бы создали одаренных людей вроде нас с тобой. Определенным образом мы как-то обязаны своими способностями им. Ну, в общем, я сказала, что могу видеть сквозь человеческую форму их... не знаю... потенциал гоблинов внутри их...

— Ты говорила с ними, и они поведали тебе свои... легенды! Вот откуда ты узнала о них.

— Не все. Они не много рассказали мне. Но мне только надо, чтобы они сказали самую малость, и у меня тут же возникает видение всего остального. Это как... если бы они открывали дверь чуть-чуть, а я бы толкнула ее нараспашку и увидела все, даже то, что они хотели скрыть от меня. Но сейчас это не важно, и я молю бога, чтобы ты меня не перебивал. Важно то, что я ясно дала им понять, что мне наплевать на них, наплевать на то, что они делают, кого терзают, пока они не трогают меня. И мы заключили... соглашение.

Я ошарашенно откинулся в кресле и, невзирая на предостережение не перебивать ее, спросил:

— Соглашение? Так просто? Но с чего бы им потребовалось заключать с тобой соглашение? Почему бы просто не убить тебя? Не важно, что ты им наговорила, даже если бы они и поверили, что ты будешь хранить их секрет, ты все равно представляла угрозу для них. Не понимаю. Они ничего не выгадывают, придя к такому... такому соглашению.

Маятник ее настроения снова качнулся обратно в темноту и спокойное отчаяние. Она словно согнулась в своем кресле. Ее голос был едва слышен:

— Им было что выгадывать. Было кое-что, что я могла им предложить. Видишь ли, у меня есть еще одна способность, которой у тебя либо нет, либо... не так сильно развита, как у меня. У меня есть... способность разгадывать экстрасенсорные дарования в других людях, особенно если они могут видеть гоблинов. Я различаю их способности независимо от того, как бы они ни старались скрыть их. Я не узнаю это сразу, как только взгляну на человека. Иногда на это требуется время. Появляется уверенность, которая медленно усиливается. Но я могу ощущать скрытые психические способности в других людях почти так же, как вижу гоблинов под их маскировкой. До сегодняшней ночи я думала, что эта способность... ну, безотказна... но вот ты мне сказал, что Джоэль Так видит гоблинов, а я его никогда в этом не подозревала. Но я все равно считаю, что почти всегда быстро распознаю подобные вещи. Я знала, что в тебе есть что-то особенное, с самого начала знала, хотя ты оказался... более особенным, куда более особенным, чем я поняла вначале. — Сейчас она перешла уже на шепот. — Я хочу удержать тебя. Я никогда не думала, что найду кого-то... кого-то, в ком нуждалась бы... любила бы. Но пришел ты, и я хочу удержать тебя, а единственный способ сделать это — если ты заключишь с ними такое же соглашение, какое заключила я.

Я окаменел. Недвижимый, как скала, я сидел в кресле и слушал гранитное буханье своего сердца, каждый удар — точно киянкой по глыбе мрамора. Моя любовь, стремление к ней, нужда в ней — они по-прежнему были там, в моем окаменелом сердце, но были недосягаемы, как прекрасные статуи скрываются в грубом куске камня, но недоступны и не будут доступны для того, у кого не хватает художественного таланта и навыков работы с резцом. Я не желал поверить тому, что она сказала, и я был не в силах подумать о том, что последует за этим, но был вынужден выслушать и узнать самое худшее. Слезы показались у нее на глазах, и она сказала: — Когда я сталкиваюсь с кем-то, кто способен видеть гоблинов, я... я докладываю об этом. Я предупреждаю одного из их рода о ясновидящем. Понимаешь, им не нужна война в открытую, как это было в прошлый раз. Они предпочитают сохранять инкогнито. Они не хотят, чтобы мы организовались против них, хотя это все равно было бы безнадежно. Поэтому я указываю на тех людей, которые знают про них, которые могут убить их или рассказать про них. А гоблины... они просто... устраняют угрозу. А взамен они гарантируют мне безопасность со стороны их рода. Неприкосновенность. Они оставляют меня в покое. Это все, чего я когда-либо желала, Слим. Чтобы меня оставили в покое. И если ты заключишь с ними такое же соглашение, они оставят в покое нас обоих... и мы сможем... сможем быть... вместе... и счастливы...

— Счастливы? — Я не произнес, а вытолкнул это слово из себя. — Счастливы? Ты думаешь, мы можем быть счастливы, зная, что выживаем... предавая других?

— Гоблины все равно доберутся до кого-нибудь из них.

С огромным усилием я поднес холодные каменные ладони к лицу и, как в пещеру, спрятался в них, словно в моих силах было сбежать от этих страшных откровений. Но это было детской уловкой. Кошмарная правда оставалась со мной.

— Господи.

— У нас была бы жизнь, — сказала она. Теперь она всхлипывала открыто, поняв, что я никогда не пойду на эту кошмарную сделку, которую заключила она сама. — Вместе... жизнь... как это было всю эту неделю... даже лучше... куда лучше... мы против всего мира, в безопасности, в полной безопасности. А гоблины не только гарантируют мою безопасность в обмен на информацию, которой я их снабжаю. Они гарантируют мне и успех. Я для них очень ценна. Потому что, как я говорила, многие из тех, кто видит гоблинов, в конце концов оказываются либо в психушке, либо на ярмарке. Так что... так что у меня превосходная позиция, чтобы... ну, чтобы выявлять как можно больше ведунов вроде нас с тобой. Поэтому гоблины помогают мне также и продвинуться. Как... они планировали несчастный случай в павильоне электромобилей...

— А я предотвратил его, — холодно сказал я.

Она была удивлена.

— О! Да. Я должна была догадаться, что это сделал ты. Но, понимаешь... идея была такая, что, когда произойдет несчастный случай, покалеченный простак подаст в суд на Хэла Дорси, того типа, который владеет павильоном, и у того будут финансовые трудности, штрафы и все остальное, и я смогу выкупить у него павильон за хорошую цену и приобрету по сходной цене новую концессию. О черт. Пожалуйста. Пожалуйста, выслушай меня. Я знаю, что ты сейчас думаешь. Это все звучит так... так холодно.

На самом деле, хотя слезы ручьями текли у нее по лицу, хотя я в жизни не видел никого несчастнее ее в этот момент, она и в самом деле казалась холодной, до горечи холодной.

— Но, Слим, ты пойми, что с этим Хэлом Дорси. Это же ублюдок, правда, злобный сукин сын, и никто не любит его, потому что он сволочь и наживается на других, и черт меня подери, если мне будет жаль разорить его.

Хоть я и не хотел смотреть на нее, я взглянул. Хоть я и не хотел говорить с ней, я заговорил: