Антиквар - Александр Бушков

– Да без хлопот. А у тебя?

– Дочка – красавица, – сказал Смолин. –Внучка очаровательная.

– У меня – две.

– Полная и законченная икебана, – сказалСмолин. – Теперь нам с тобой самое время обсудить боли в суставах иколотье в спине, а? Будем полное и законченное старичье… Равиль…

– А?

– Узнал чего-нибудь?

– Насчет чего?

– Не дуркуй. Насчет кого.

На лице отставного следака обозначилась не то чтобы мука илитоска, но определенные признаки легкого душевного раздрая. Что подозренияСмолина только подтверждало…

– Ну скажи ты по-честному, а? – попросил Смолинмягко. – Я понимаю: честь мундира, каста и все такое прочее. Я тебя, мусорстарый, между прочим, давно и всерьез уважаю как раз за то, что тебе сейчасбольно. Серьезно. Правильный вор всегда уважает правильного мента… я, правда,по понятиям не вор в прекрасно нам обоим знакомом смысле этого слова, а тыдавно на пенсии, но какая разница? И только не трынди ты мне, пожалуйста, будтосчитаешь, что оборотень в погонах – это тоже каста. Сука это, а не каста… Я неправ?

Равиль смотрел в пол, хмуря лоб.

– Крепко допекло? – спросил он, не поднимая глаз.

– Да не то чтобы очень, – сказал Смолин. – Ноочень важно знать. Ты только кивни, я сам все пойму, я вроде умный… МайорЛетягин – оборотень позорный, который за бабки со стороны заказ возьмет и непоморщится… А?

После долгого унылого молчания Равиль, по-прежнему неподнимая глаз наконец кивнул.

Никакой особенной радости Смолин не почувствовал – скорее ужнекое угрюмое торжество.

– Все сходится, – сказал он устало. – Я, впринципе, так и предполагал…

То, что его подозрения подтвердились, никаких загадок невскрывало, наоборот, ставило новые вопросы. Как там выражался Ван Дамм ввеликолепном «Патруле времени»? «Что может быть хуже продажного полицейского?»– риторически вопросил подлюга-сенатор. А Ван Дамм ему ответил чистейшуюправду: «Тот, кто его купил». В нашем конкретном случае – кто? Кто-то долженбыл Летягина купить и отправить на дело, но касаемо личности покупателя –по-прежнему полный мрак. Так что Смолин оставался на том же месте, ни на шаг непродвинувшись.

Равиль сказал с деланной небрежностью:

– У меня частных сыскарей нет – исключительно охранойпробавляемся. Тебе б, если что, надо в «Шерлок», там Дашка Рыжая, они как раз испециализируются…

– Да нет, – сказал Смолин. – Зря ты подумал,не нужны мне пока что никакие сыскари. И даже твое охранное без надобности.Знаешь, что мне от тебя нужно? Нужен мне от тебя правильный мент, крайнежелательно – в ГОВД Дивного… Вроде тебя в молодости. Чтобы не пугался важных шишеки не вел дело спустя рукава. Должны же еще такие менты оставаться, а?

– Ну, с важными по-настоящему связываться себе дороже,это уж всегда было…

– Да нет, я, пожалуй, неточно сформулировал, –сказал Смолин, подумав. – Никаких особенно важных шишек тут, пожалуй, небудет. Просто-напросто повязанных могут начать вытаскивать… а в таких случаяхиные не хотят связываться и рукой машут. Так вот, мне б такого, чтобы немахнул…

– Ты что, узнал про диверсантов, которые под плотинубомбу заложить хотят?

– Типун тебе на язык, – отмахнулся Смолин. –Не искал бы я в таком случае мента, ни правильного, ни оборотня… Делотакое… – он помолчал, потом махнул рукой: – А, ладно… Давай в открытую. ВДивном есть бабуля – божий одуванчик, вдова художника Бедрыгина. Слышал протакого?

– Обижаешь. Я как-никак шантарский…

– У бабульки осталось его картин на бешеныеденьги, – сказал Смолин решительно. – Вокруг нее началась нехорошаявозня. Очень нехорошая, Равиль. Боюсь ошибиться, но, похоже, в деле есть ужежмурик… Да и в отношении меня буквально вчера пытались совершитьантиобщественный поступок, под УК подпадающий влегкую… В общем, есть серьезныеопасения, что старушку могут тряхануть – и хорошо, если ограничится тряпкой соснотворным в физиономию… впрочем, для нее и это может оказаться чересчур. Ядаже худшего боюсь… Я так и не вычислил, что это за кодла, но ничуть не похожиони на гуманистов, ох, не похожи. Я там пытаюсь кое-что предпринять, но что мыможем, посторонние штатские граждане? Мне бы правильного мента, на которогоможно положиться… Чтобы в случае чего подъехал с ребятами и положил всех мордойв асфальт, а потом поспрошал на совесть, – он усмехнулся. – Циничновыражаясь, дело чистое, и на нем любой мент может очень неплохой моральныйкапиталец сколотить…

– Ага, – произнес Равиль после недолгогомолчания. – А тебе, значит, у бабульки картины выцыганить не удалось? И,когда на горизонте появились другие охотнички, решил исполнить гражданскийдолг?

– Ты все-таки хороший мент… – сказал Смолин,бледно улыбаясь. – Я, разумеется, пытался, и у меня не вышло… Только естьнекоторые весьма существенные нюансы, старина. Я у нее картины пытался именночто выцыганить. И будь уверен: не за копейки, я бы ей честно отдал денежки, амне хватило бы обычного процента. А сейчас возле старушки, зуб даю, маячатклассические отморозки и беспредельщики… Равиль, я не ангел, я обычныйантикварщик со всеми отсюда вытекающими – ну, ты еще в советские времена был втеме, что тебе объяснять… Но так уж исторически сложилось, что у меня естьпринципы. Немножко, но есть. А у других принципов нет вообще. Улавливаешьнюансы?

– Пожалуй что…

– Вот и ладушки, – сказал Смолин. – Во всемдолжны быть правила, этикет… да ладно, понятия. Заполучить антиквариат сугубонасильственным путем – это глубоко неправильно. Так дела не делаются. У нас досих пор бизнес вели относительно цивилизованно, и мне поперек души, когдакакая-то сука пытается играть по беспределу… Подыщешь человечка?

– Тебе когда?

– Как можно быстрее, – сказал Смолин. – Можетбыть, даже сегодня. Не нравится мне все это, чутье у меня, сердце вещует,суставы к перемене погоды ломит… Что поделать, ежели… – Он отвлекся намелодичные трели мобильника. Слушал молча, вставив лишь парочку междометий.Сказал резко:

– Я скоро приду, – и, отключив аппарат, выругалсяустало, грязно.

– Опять хлопоты?

– Равиль, бога в душу, – сказал Смолин насколькомог убедительнее. – Правильный мент мне нужен сейчас. Вот сию минуту.Совсем скверно дела заворачиваются…

…Бдительный старикашка Кузьмич прямо-таки лучился отгордости, пыжился, что твой тетерев на току. Заложив руки за спину, выпрямивспину, он расхаживал по комнате наискосок, не говорил – вещал, наставительно иторжествующе:

– Гражданка, в оперативных целях поименованная какДарья, прибыла в шестнадцать часов тридцать семь минут, на темно-серой иномаркетипа «тойота», что мною было установлено по характерной эмблеме на капоте.Означенное транспортное средство было снабжено на крыше желтым гребешком счерными шашечками – и, кроме этого, никаких признаков принадлежности к такси неносило. Такси, высадив гражданку, сразу же отъехало и больше не появлялось, досих пор включительно. Гражданка вошла в подъезд, я точно не мог наблюдать, вкоторую квартиру она вошла, но, учитывая предшествующие наблюдения и нынешниесобытия, можно ручаться, что все в ту же, в поднадзорную. В шестнадцать часоввосемь минут гражданка Дарья вышла во двор и стала названивать по мобильномутелефону. Через девять минут прибыла машина «скорой помощи», а еще через десятьсанитарами была выведена на улицу гражданочка Бедрыгина, каковая пыталасьсопротивляться и вообще вела себя предельно странно…