Влюбляясь в Бентли - Адриана Лав

плачешься маме и папе. Поиграла со своей деревяшкой, — он хватается за промежность своих джинсов, двигая членом. — У меня есть немного дерева, с которым ты можешь поиграть. — Она выдерживает его взгляд, едва моргая. — Он твердый. — Его рука оставляет член, чтобы дотянуться до ее запястья, его пальцы обхватывают ее руку. Он дергает, пытаясь поднести ее руку к своей промежности. Ее рука остается приклеенной к боку, напряженная, сопротивляясь его притяжению. — Ну же, почувствуй это, — призывает он.

Она моргает, выглядя так, будто ее сейчас вырвет ему в лицо. Я бы хотела, чтобы она это сделала.

Бровь приподнимается.

— Что не так, Феникс? Ты не одобряешь… Немного противно на твой вкус? — Его пальцы покидают ее запястье, скользя вверх и вниз по ее руке. Его ресницы соблазнительно опущены. — Все еще хочешь быть частью моего мира, детка?

— Отойди назад, черт возьми, — говорю я, прикладывая ладонь к центру его груди. — Дай ей немного пространства, чтобы отдышаться.

— Эй, вы, сучки, зашли на мою территорию. — Он шатается, ухмыляясь.

— Ты не можешь исчезнуть и ждать, что она не будет волноваться, Стерлинг. Ты оставил ее сидеть в своей квартире, одну. — Он придвигается ко мне, с трудом удерживая взгляд сфокусированным на чем-то одном.

— Никто не говорил, что она должна оставаться здесь. — Он подходит ближе, сокращая расстояние между нами. Он знает, что я не люблю, когда кто-то находится в моем личном пространстве, если только я не нахожусь под кайфом. Меня насиловали слишком много раз, чтобы я могла спокойно относиться к любым парням, пытающимся установить надо мной господство. Я знаю, что такой парень, как он, может сделать, если захочет. И какую боль он может причинить.

— Тебе не хватает этого, не так ли? — насмехается он, сосредоточившись на том, чтобы мучить меня, а не Тори. — Зачем бы тебе вообще сюда приходить то? Я могу сделать так, чтобы тебе было хорошо, Старр. Ты знаешь это. Я знаю, что ты не забыла, как это может быть хорошо. — Его улыбка злая. Я почти слышу, как дьявол где-то там сгибает палец, чтобы я перешла на темную сторону.

— Я здесь ради твоей девушки, придурок, — рычу я в лицо Стерлингу. Его рот приближается к моему. Мое сердце бешено колотится, слишком много плохих старых воспоминаний.

— У меня нет девушки, — объявляет он. — Это может быть, как в старые времена. Не говори мне, что ты не хочешь этого. Ты не можешь это скрыть. Я вижу это в твоих глазах.

— От тебя воняет.

— Пойдем со мной на вечеринку, и через несколько минут тебе будет все равно, как я пахну, — говорит он, кивая на матрас на полу. — Я никогда не хочу оказаться там.

— Не надо… — пытаюсь протестовать я, но его рот накрывает мой. Мои губы остаются сомкнутыми, плотными, неподвижными. Я задерживаю дыхание. Это грубый поцелуй. Гневный поцелуй. Поцелуй, который разрушает все надежды, которые у него были с Тори. Я бы солгала, если бы сказала, что не было трудно не поцеловать Стерлинга в ответ. Я прижимаюсь к его груди, пока он не позволяет мне разорвать поцелуй.

— Что это, блядь, было? — кричу я, вытирая остатки его слюны со своего рта.

Мы оба одновременно смотрим на Тори. Ее глаза блестят от непролитых слез. Она поворачивается и убегает, пробираясь сквозь весь этот хаос.

— Зачем ты поцеловал меня перед ней? Ты полный кретин! Я думала, что ты мой друг… но я больше не уверена, что хочу с тобой дружить. Это было слишком хуево даже для тебя! — разглагольствую я. — Ты знаешь, как она к тебе относится. Любой может это увидеть! Ты пытаешься уничтожить ее? — Я показываю пальцем на шлюху, лежащую в отключке на матрасе. — Потому, что, если твое намерение — испортить все, что у вас двоих есть. Думаю, ты преуспел.

Стерлинг выглядит потрясенным, и на него снисходит понимание.

— Я… она…

— Ты пожалеешь об этом завтра. Завтра, когда ты проснешься и поймешь, что прогнал всех, кто когда-либо заботился о тебе. — Его маска счастья сползает.

Он идет мимо меня, как будто собирается идти за Тори. Я блокирую его.

— О нет, я не подпущу твою задницу к ней, даже если мне придется самой посадить ее на самолет.

Он хватает руками свои волосы, дергает так, как будто ему больше всего на свете хочется вырвать их с корнем.

— Что, черт возьми, со мной не так? — рычит он, несколько раз сильно ударяя себя ладонью по лбу. — Черт. Она права, я — дерьмо. Я уничтожаю все хорошее вокруг себя!

Внезапно он снова зацикливается на мне. О черт, что будет его следующим безумным шагом?

— Ты должен поговорить с ней. Исправь это. — Он опускается на пол на колени передо мной и обхватывает руками мою правую ногу. Задушенный всхлип сотрясает его тело, когда он прижимается лбом к моей ноге. Для него нет ничего необычного в том, чтобы становиться мелодраматичным, когда он употребляет. Его эмоции повсюду. Трудно сказать, какие из них настоящие.

— Пожалуйста, Старр, — умоляет он меня в джинсы. — Это не я, и ты это знаешь.

— Если ты не приведешь себя в порядок, Стерлинг, люди перестанут тебя искать. — Я не должна утешать его. Класть руку на его склоненную голову и говорить ему, что все в порядке, но я не могу. Я не могу с ним нянчиться. Он должен посмотреть правде в глаза, суровой правде. Всегда наступает день, когда тебя перестают искать.

— Отпусти мою ногу. — Я пытаюсь сохранить голос ровным, пытаясь стряхнуть его с себя.

Кончики его пальцев впиваются в заднюю часть моей ноги. Его хватка становится отчаянной. Мне удается сделать пару шагов, волоча его за собой. Он отступает и смотрит на меня с затравленным выражением лица, его мокрые ресницы угольно-черные. Одинокая слеза медленно скатывается по его щеке.

Это будет сложнее, чем я думала.

Я тянусь вниз и отталкиваю его от своей ноги. Он падает кучей возле моих ног, с таким видом, будто молится и целует мои ноги. Он хватает меня за лодыжки.

— Нет. Не уходи. Мне страшно. Не оставляй меня, — умоляет Стерлинг.