Свидетель - Галина Манукян

— Как поиски во Вьетнаме? Обнаружил девушек? Варю…

Разбуженный ранним звонком, Ларин пробормотал невнятно:

— Ищем, шеф.

— Лучше ищи! Спит он! Найми людей! Главное, найди хоть какое-то упоминание о Варе. Ее чертова подруженция работает на Скворцову! — рявкнул Валерий и выложил оторопевшему охраннику то, что узнал сегодня. — Так что Варя не в безопасности с ней. Если еще жива…

— То ищи, то не ищи, ты уж разберись. И вообще, Михалыч, — окончательно проснулся Ларин, — всё это попахивает лажей.

— Что ты хочешь сказать? Лена лжет? Ей это зачем?

— Ну, видел я эту Нику, обычная провинциальная девчонка, ни плохая, ни хорошая. С тараканами, но к Варе относится искренне. Хорошо. Мало ли где она работает — у Скворцовой филиалов вагон. А делать такие выводы — это всё равно, что продавца «Дримсети» из какого-нибудь, хм, Урюпинска заподозрить в том, что он помогал тебе в похищении девушек в Домодедово. Лажа ведь?

— Совпадений не бывает, — отрезал Валерий. — Я сам проверю.

— Проверь.

— Буду на связи. Не удивляйся, если позвоню с другого номера, — буркнул Черкасов и отключился.

Открыл ноутбук и обомлел: на главной странице браузера в разделе новости говорилось о нем, Варе и том самом, тысячу раз проклятом видео. Мышцы Валерия сжались, словно перед ударом, заныла шея. Ткнул мышью на ссылку, в окне вывалились не только фото и обличающие статьи, но и ролики во всех возможных форматах. Теперь уже не только российские медиа, но и британские, включая такие солидные, как Телеграф и Сан, склоняли его на все голоса. В комментарии под видео можно было даже не заглядывать, там негодовали борцы с разнузданной русской олигархщиной и за малым не предлагали распять маньяка.

Неожиданно холодно разум констатировал: «Поздравляю. Бывают политические трупы, а ты, Черкасов, труп социальный. Хорошо Лия рассчитала атаку — за день перед судом». Отчего-то представились похороны а ля Голливуд с торжественной канонадой из всех орудий над лакированным гробом с золочеными ручками.

Черкасов потер виски, выдохнул и, словно не о себе, принялся внимательно читать написанное. Ум сосредоточенно фильтровал информацию, вкапывался в то, что таилось между строк, пока не пришел к выводу: везде подчеркивалось, что Варя мертва, но нигде, ни словом не упоминалось, что ее труп обнаружен. Это значило одно: она жива. Иначе СМИ размахивали бы ее мертвым телом, как флагом, и оголтело вопили бы об этом. Второе — этот суд не имел бы значения, ведь российская сторона ходатайствовала о выдаче похитителя, но не убийцы. Обнаруженное тело дало бы повод потребовать новое заседание суда по другому запросу. И он бы уже сидел не в лондонском доме, а где-нибудь в «Матросской тишине», ведь у Шиманского есть даже нож с его отпечатками пальцев. Однако ж, он здесь… По сути, последняя акция с травлей означала отчаянную попытку надавить на судей Соединенного Королевства через общественность, чтобы не проколоться с экстрадицией, как уже случалось с другими «беглецами».

Черкасов запустил пятерню в шевелюру по привычке, встряхнул головой, продолжая соображать.

В-третьих, сами того не зная, Скворцова и Шиманский проинформировали его, что Варя не у них. Не было смысла оставлять свидетеля в живых. Разве только, если Валерий не учитывает какой-нибудь совсем уж коварный план. Но даже если предположить, что по их проклятому умыслу она должна быть убита при нем, этого не случится, пока не он подставится. В душе заскребли кошки от ужасающего своей циничностью предположения. Может ли такое быть правдой?

Валерий с нетерпением бросился открывать Варину страницу в соцсетях, которая давно была у него в закладках, и через нее перешел на Нику. Да, действительно, у Вероники Кандыба была указана медиа-группа Лии Скворцовой.

Черкасов вспомнил о купленном на ХэдХантере резюме Ники и выдохнул с облегчением — девушка была всего лишь рядовой переводчицей в провинциальном филиале группы, обычном сервисном агентстве. Хотела работу получше и зарплату повыше, не такую уж и большую. Сергей был прав: намеки о Нике — лажа. Промелькнула мысль, что раньше Лена более дотошно подходила к данным. Теряет хватку?

Черкасов устало подпер ладонью голову и начал сворачивать десяток раскрытых окон на экране. На Вариной странице остановился. Замер.

Какая она красивая была тут: светлая, лучистая. Последний раз заходила на страницу в сентябре, утром того дня, когда он увидел ее на «Параде шляп». Валерий выпрямился на стуле, словно не имел права сидеть перед ней расхлябанно. Внезапно почувствовав подозрительную резь в глазах, Валерий чуть слышно шмыгнул и начал листать ее фотографии. Это она, видимо, на работе — в строгой блузке и жилетке, а вот дома — на диване; смеется, в обнимку с игрушечной пандой. Девчонка совсем… А тут на каком-то летнем празднике в легком платье с открытыми плечами и непривычно красной помадой. Дальше — просто в джинсах и футболке, на столе устроилась в позе лотоса. Везде открытый взгляд еще зрячих голубых, почти синих глаз.

У Черкасова защемило сердце. От стыда. Он почувствовал себя убийцей. Он убил ее улыбку, этот взгляд. И себя рикошетом. Ведь разве можно было назвать жизнью эти несколько месяцев? Так, вялотекущее умирание. Этим вечером он, пожалуй, дополз до точки. Или что там осталось? Пара рывков и пустота.

Вдруг абсолютно и бесповоротно Черкасов поверил в то, что Варя назвала «кармическим узлом» — она неизвестно где уже который месяц, а их судьбы все так же перепутаны, ее имя очерняют заодно. За его непростительное пьяное скотство. Мысли отдались новым всплеском вины и растерянности, словно он сам распространил по мировой сети то, что никому и никогда видеть не стоило.

Затаптывая привычно возникшее при виде Вари раздражение и кромсая в клочья защитный блок «сама виновата», Черкасов почувствовал себя голым, даже без кожи. Так болело внутри неопределенное образование под названием Душа. И стонало, как ветер: «Не могу больше, не могу…»

Глотая горечь, в который раз Валерий просматривал один за одним посты на ее «стене». И сейчас казалось, что после всей перечитанной за вечер грязи, он пил чистую воду.

Варя писала:

«Обожаю Омара Хайяма! Как это точно!!!

— Да, это точно, Варя, — прошептал Черкасов. — Хайям только забыл отметить, что если идиот, то это не лечится.

«Когда лениво и грустно, я напоминаю себе, что говорил Морихэй Уэсиба:

„У каждого есть дух, который нужно совершенствовать; тело, которое должно быть тренировано; и путь, который должен быть пройден“».

«Ошо называют духовно неправильным мистиком, но трудно сказать правильней:

„Любовь не может быть ревнивой, потому что любовь не может владеть. Ты кем-то владеешь — это значит, ты кого-то убил и превратил его в собственность“».