Автоматная баллада - Андрей Уланов

И, может, теперь хотя бы я могу сказать себе, что некий человек — далеко не мальчишка — попросту жутко соскучился по другому человеку… который для него, наверное, так навсегда и останется мальчишкой. Его мальчишкой.

Да ты посмотри на него, олух, разуй глаза — он же сдал за последние годы, здорово. Вспомни…»

— Кстати… — медленно заговорил Швейцарец, — ты так ни разу и не сказал мне, откуда взялись эти «210-е»? Всё-таки гравировка золотом и резьба по кости — немного не твой профиль, да и навряд ли бы ты стал разукрашивать собственные стволы в столь пижонском стиле. Или это снова одна из твоих любимых страшных военных… — он едва не сказал «тайн», но в последний момент заменил на другое слово: — секретов?

— Так и не сказал? — удивлённо переспросил Старик. — Забавно… нет, страшного и военного в этом ничего нет… теперь уже. Это был подарок от фирмы.

— От фирмы SIG?

— А ты думаешь, «Р210» мне могли поднести от «Хеклера» или «Штайра»? — насмешливо улыбнувшись, Старик на миг стал очень похож на прежнего себя.

— Нет, но… мало ли какая фирма может сделать такой подарок. Вдруг ты курировал закупку тракторов или пылесосов.

— Вот чем не торговал ни разу, так это пылесосами, — отозвался Старик. — Тракторами, да, приходилось… правда, трактора эти были, как бы помягче сказать…

— С лемехом плуга калибра сто мы-мы? — предположил Швейцарец.

— Это уже от марки трактора зависело. Нет, эти позолоченные игрушки преподнесли мне именно зиговцы… за посредничество в одной небольшой, но весьма прибыльной для них сделке.

— Я раньше, — задумчиво сказал Швейцарец, — всё удивлялся, что ты мне их так легко отдал.

— А мне они как-то не легли, — спокойно отозвался Старик. — И потом, ты же знаешь — я хоть и специализировался по большей части на Европе, но в душу мне запал именно американский стрелковый стиль. Сорок пятый — это любовь навсегда.

— В ногу он тебе запал, — хмыкнул Швейцарец. — И в плечо… левое. Плечо — это ведь Сальвадор был?

— Сальвадор, — кивнул Старик. — Вот потому, в общем, и запал, что попади тот олух не в левое, а в правое плечо, лежал бы я сейчас под пальмой… хотя, если крепко подумать, сейчас бы, наверное, уже под водорослями.

Он встал, неторопливо потянулся, со вкусом хрустнув напоследок пальцами…

— Готово.

— Быстро ты управился…

— Практика, сынок, практика… великая вещь!

— Кто бы спорил, — Швейцарец с удовольствием последовал примеру Старика, правда, костяшками хрустеть не стал, а вместо этого старательно промял шею, разминая затёкшие мышцы, — но я не буду. Ты сейчас куда?

— Сначала на огород, потом на пасеку загляну. Обед ведь на троих надо сготовить, а я одного только гостя ждал.

— Пасеку… с мясом-то у тебя как?

— Ты, — усмехнулся Старик, — помнишь день, когда в этом доме мясо переводилось?

— Нет, — признался Швейцарец. — Не помню.

— То-то же.

— Послушай, — неожиданно сказал Швейцарец. — Я спросить хотел… а… как тебе она?

— Забавно…

Старик, поправив рукав, неторопливо прошёлся вдоль комнаты.

— Забавно, что ты меня спрашиваешь об этом.

— А кого ещё?

— Себя, разумеется. Ты ведь знаком с ней уже… сколько? Почти две недели?

— И? — Швейцарец вдруг сообразил, что полминуты вертит в пальцах карандашный огрызок. «Вот ведь дурацкая привычка, — расстроенно подумал он, — а казалось, давно уже отучился. Нервничаю. Может, отсутствие кобур сказывается. Чёрт, затянул я свой последний вояж — без пистолета под рукой чувствую себя хуже, чем голый на площади».

— Своё мнение я знаю. А спросил именно потому, что мне интересно твоё впечатление. Взгляд со стороны.

— Боишься, что влюблённость повлияла на остроту твоего собственного взгляда не в лучшую сторону?

Да какая ещё влюблённость, едва не выкрикнул Швейцарец. Но промолчал. «Если сомневаешься, лучше промолчи, — внушал ему когда-то стоявший напротив человек. — А если хочешь мне солгать, тогда молчи тем более».

— Ах вот, значит, оно как! — после долгой паузы задумчиво произнёс Старик. — Признаюсь, я как раз не был уверен, что дело настолько… глубоко зашло.

— Если не был уверен, зачем сказал?

— Выстрел наудачу, — пожал плечами Старик. — И, как выясняется, удачный.

— Раньше ты не полагался на везение. И мне не советовал.

— Раньше… раньше я не имел права на ошибку.

— А сейчас имеешь?

— Сейчас, — устало вздохнул Старик. — Я имею право… почти на всё.

— И всё же…

— Упрямый ты…

— Я не меньше вас упряма, — попытки имитировать голос Шурочки Азаровой у Швейцарца всегда получались, мягко говоря, не очень, но Старик его понял.

— Ладно. Так и быть, не буду тебя мучить, отплачу, — Старик слегка усмехнулся, — добром за зло. Первое впечатление — положительное. Девчонка умная, симпатичная, в тебя, дурака, — он улыбнулся шире, — влюблена, словно кролик в морковку. Это ты хотел услышать?

— Примерно.

— Ну а так точно будет дня через три, когда я к ней поближе присмотрюсь. Идём, а то без лука обедать будешь.

— Котлеты без лука? — возмутился Швейцарец. — Это ж татьянство!

Сашка

Засада была примерно там, где я и предполагал, — в трёх сотнях метров от бывшего берега, за первыми рядами домов. Улица Гипсовая…

Слева зашуршало, потом раздался дробный стук — я, резко дёрнувшись, поймал источник стука на прицел. Сообразил, что катящийся по груде битого камня кирпич — ловушка, но крикнуть, предупредить уже не успевал — ни я, ни Сергей. Протяжно хлопнула сталь, и — «бдзинь!» — звук, с которым самострельный болт, скользнув по панцирю Эмминой хозяйки, улетел куда-то в ночь, можно было назвать почти стеклянным.

Расчёт был, в общем-то, верный — простенькой ловушкой, камнем на верёвочке, заставить нас развернуться боком к стрелку. Подавляющая часть броников толком защищает лишь грудь и спину, да и шанс задеть что-либо жизненно важное при стрельбе в бок много выше — хотя, думаю, для самострельного болта с широким листовидным остриём последнее куда менее значимо, чем для пули моего калибра. Хороший был расчёт, но создатель титанового панциря оказался предусмотрительней.

Мигом позже стрелок уже с лязгом и грохотом летел вниз. Разряженный самострел он бросил наверху, и сейчас в каждой его лапе — назвать эти здоровенные, в перчатках каждая была почти с голову Шемяки, конечности руками у меня затвор не провернулся бы — сверкало по ножу. Вернее, по большой наточенной железяке — не уверен, что иззубренная стальная полоса почти в полметра длиной ещё может причислять себя к ножам, пусть даже и держат её обратным хватом.