Мефодий Буслаев. Карта Хаоса - Дмитрий Емец

Улита погладила спящую волчицу по голове.Затем посмотрела на ладонь и проворчала, что в комплекте к таким головам должнывыдаваться стерильные перчатки.

– Ты права. После первой короткой стычки идвух несерьезных ран желание драться у обоих иссякло. Боль помогла имопомниться и разогнала по разным сторонам. Смертоубийства не вышло. Спорю наяму из-под нашей резиденции, Лигул не получил удовольствия, – добавилаона.

– А зачем всё это нужно было Лигулу? ЗаманитьМефа, устроить схватку с валькирией? – спросил Мошкин.

Улита снисходительно похлопала его по щеке иназвала «ути моим пупсиком!» Внятное же объяснение он получил только от Дафны:

– Самое большое удовольствие для мракастравить свет между собой. Точнее, почти свет, потому что чистый свет,разумеется, не стравливается. Однако, пока в нем есть хотя бы малая примесьмрака, это возможно.

– А почему Лигул их не прикончил, когда ониотказались драться? Я видел: тут был Лигул и с ним куча стражей. ДажеПрасковья, кажется, мелькнула, только без Ромасюсика. Без Ромасюсика же,да? – забеспокоился Мошкин.

– Тебе виднее.

– Если мне виднее, тогда я не знаю, –сказал Евгеша горько.

– У Мефа цел эйдос. Его трогать нельзя. Авалькирия… Какой смысл мраку убивать валькирию, пока она волчица? Копье и шлемвсё равно недосягаемы. Если поразить волчицу, они окажутся у Фулоны, а танайдет новую одиночку. Другое дело, если бы волчицу поразил Меф… Ради такогоЛигул смирился бы и с появлением новой одиночки, – предположила Дафна.

Улита поочередно оглядела Мефа и волчицу.

– Давайте распределять, кто кого потащит.Буслаев тяжелее, но от волчицы противнее пахнет. Решено: вы двое тащите, а япоказываю дорогу!.. И вообще не понимаю, почему на этот раз мрак так быстроотстал от Мефа? Скинул в яму, полюбовался окровавленной пяткой и сгинул? Вдоброту Лигула как-то не верится. Значит, из-за эйдоса? Или Прасковьязаступилась?

– Испытание не может быть больше готовности!Лигул понял, что Меф всё забыл. А раз так, то и удар, который Лигул ему нанес,не мог быть слишком сильным, – сказала Даф с замиранием.

Порой бывает, что истина собственных словдоходит, когда слова уже прозвучали. Лишь сейчас она в полной мере оцениламудрость Троила, который, лишив Мефа дара и памяти, тем самым уберег его отопасности. Вот что означали его слова: «Порой, спасая корень дерева, приходитсяподрезать ветви».

Он знал. И, скорее всего, знал не только это.Если бы дело было лишь в схватке с волчицей, свет уберег бы Мефа и инымспособом.

– Что ты там говорила про испытание? – непоняла Улита.

– Всё просто. «Испытание не может быть большеготовности» – незыблемый закон. Не мелочь только степень страдания, которуюдолжен понести человек, чтобы стать лучше или, возможно, что-то понять. Когдачеловек маленький – и враги у него маленькие. Какой-нибудь роковой шестилетниймачо с соседнего двора, метко бросающийся камнями. Вырастает человек, вырастаюти испытания. Но опять же они всегда пропорциональны степени его зрелости итому, что он способен понести. Для старушки неприятность, что замок спичкойзабили, и она не может войти в квартиру. Вот она сидит на ступеньке и плачет. Акрупный делец, может, заплачет, если узнает, что его незастрахованный самолет спьяным пилотом за штурвалом столкнулся в небе с самолетом генсека ООН. Забитымзамком его явно не проберешь.

Улита с пониманием кивнула.

– А вообще да. Слона ремнем не накажешь. Есливспомнить мои проблемы трехлетней давности, сегодня их и в лупу не разглядишь.А через пять лет, если доживу, сегодняшние проблемы тоже будут казатьсямелочью, хотя сегодня слабо в это верится.

Мошкин с усилием приподнял Мефа и перекинулего через плечо. Длинные волосы Буслаева провисли Евгеше до бедра. Улитаостановилась, зачерпнула их ладонью и, прикинув вес, присвистнула.

– Может, сделаем ему аккуратненькую стрижечку,пока он спит? Что-нибудь такое спортивное. Оставим две волосинки спереди, трисзади, а с боков совсем уберем. А то такую тяжесть ребенок таскает! –предложила она и нетерпеливо защелкала невесть откуда взявшимися у нее в рукепарикмахерскими ножницами.

Дафна молча отобрала у ведьмы ножницы.

– Ну не хочешь, как хочешь! А то было быприкольно. Вообрази: Буслаев очнулся – волос нету, только отбитый зубостался, – мечтательно произнесла Улита.

Скептически понаблюдав, как Дафна пытаетсяподнять волчицу, ведьма посоветовала ей не мучить животное.

– Делать нечего! Давай уж я! – сказалаона, отодвигая ее круглым плечом. – Таким рахитам катушку ниток всемеромгрузить! Таскай уж лучше свою флейту!

Без особого усилия Улита подняла волчицу,покрутила носом и, заявив, что меньше, чем ведром шампуня тут не обойдешься,исчезла вместе с ней.

Майский жук потому и летит, что не знает, чтос его весом и формой крыльев летать технически невозможно. Где есть вредноевсезнайство, там нет места чуду.

«Механика бытия», т. XXX

Когда ночью тебе зажимают рот и нос, этонеприятно, особенно если сделать это подошвой. Во всяком случае, именно такпоказалось Улите, которая немедленно попыталась вцепиться в то, что душило ее,зубами. Лишь потом она разобралась, что это всё же не подошва, а жесткаяизрубленная ладонь.

Улита рванулась, отчаянно пытаясьвысвободиться. Плоский лунный свет освещал склонившееся над ней бородатое лицо.Ведьма мгновенно проснулась.

– Ш… мм-м… шеф!

Арей отнял ладонь и вытер ее об одеяло.

– Не кричи или мне придется скормить тебеподушку! Ну и мокро же ты кусаешься! По мне лучше бы больно, чем мокро…

Улита вознегодовала.

– Кто мокро кусается? Я? Вы меня почтизадушили! – сказала она громким шепотом.

В углу на раскладушке спала Ната, в ушах укоторой журчал невыключенный цифровой плеер.

– Неправда, – поправил Арей. – Душуя немного по-другому. Ты обязательно почувствуешь разницу, если забудешься изавопишь!

– Шеф, как вы узнали, что мы у Эссиорха?

Веки Арея дрогнули.

– А куда бы вы, интересно, еще могли пойти?

Улита всмотрелась в Арея, насколько позволялалуна. Когда такие, как он, будят тебя посреди ночи, повод должен бытьсерьезным.

– Что случилось? – спросила она голосом,нашаривающим истину. – Вы всё ещё в Москве? Что карта? Как Лигул?