Герой жестокого романа - Мария Жукова-Гладкова

Затем мозг пронзила мысль: кто? Кто это сделал?

Я не успела ее додумать: Иса взял меня под локоток и вывел в коридор, за нами последовала часть медицинских работников, уже разводивших женщин по палатам. К нам обратился пожилой мужчина с седой бородкой, уточнил, кто мы такие, кто рыдает на теле мертвой девушки, кивал, слушая наши ответы, и предложил подождать у него в кабинете – он уже вызвал милицию. Нас наверняка захотят допросить.

– А мы-то что можем сказать? – удивился Иса, явно не горящий желанием общаться со следственными органами. Как и я.

Мужчина с седой бородкой пожал плечами, но все равно вежливо и настойчиво снова попросил задержаться: так ему сказали в милиции, куда он позвонил, узнав о несчастье. Я понимала, что врач боится – во-первых, за репутацию клиники. Ведь если другим клиенткам и их родственникам станет известно, что произошло, клиника может не досчитаться многих пациентов. И ведь узнают.

– А что с ней?.. – открыла рот я. – В смысле… как она?..

– Пока я ничего сказать не могу, – ответил врач.

Мы с Исой разместились в довольно просторном кабинете на кожаном диванчике и тихо переговаривались.

– Черт меня сюда сегодня принес, – бурчал себе под нос Иса. – Зачем поехал с тобой?

– Сам же захотел, – напомнила я.

– Захотел, – вынужден был признать Иса. – Хорошо, Леню не взяли. Представь: он бы еще тут со своей физиономией появился.

Я улыбнулась, но тут же стала серьезной: ситуация того требовала.

Мы с Исой пришли к общему мнению, что Ира умерла в результате передозировки какого-то препарата. На простынях не было ни капли крови, лицо и голова тоже были чистыми.

Вскоре в кабинете появился представитель правоохранительных органов, физиономия которого показалась мне знакомой, вот только я никак не могла вспомнить, где его видела. Но он меня вспомнил – еще и благодаря тому, что вспомнил моего отца.

– Опять вы? – посмотрел на меня капитан, представившийся дежурным по городу. Как и в день самоубийства моей мамы.

– И опять вы? – ответила я вопросом на вопрос.

Я честно ответила капитану, кем мне приходилась Ира (не посвящая его в отсутствие моего родства с Владиславом Николаевичем Колобовым, о котором мне стало известно), сообщила, что приезжала навестить ее вчера (ведь это записано в журнале), сегодня заехала со своим… другом.

– У вас в прошлый раз был другой мужчина, – заметил капитан, поглядывая на Ису.

Иса в очередной раз отвалил мне комплиментов на тему «такая девушка никогда не бывает одна», я вякнула, что с предыдущим рассталась, а с Исой мы совсем недавно познакомились. «Друг» нежно обнял меня за плечи.

– А как она… умерла? – поинтересовалась я теперь у капитана. Но он тоже пока не мог дать точного ответа на этот вопрос. Более того, сотрудникам правоохранительных органов предстояло опросить немало свидетелей: как оказалось, к Ире сегодня заезжало несколько человек, и ведь они вполне могли назвать вымышленные имена и фамилии, паспорта же дежурная медсестра не спрашивала, просто записывала в журнал то, что ей говорили. И кто тут сегодня был?

Минут через пятнадцать нас с Исой отпустили, записав наши координаты. Я дала номер телефона и адрес своей однокомнатной квартиры: раз там сейчас будет обитать дядя Леня, он мне передаст, что со мной еще кто-то хочет побеседовать.

Напоследок капитан поинтересовался моим мнением: если Иру убили, то сделали это, чтобы отомстить господину Колобову? Или предупредить его? Конечно, ответил вместо меня Иса. Кто стал бы убивать женщину просто так?

Я правда придерживалась другого мнения. Как, впрочем, и сам Иса. Но зачем посвящать в это правоохранительные органы? Это – дело семейное, мне не хотелось выносить сор из избы. Но Иру было жалко.

– Я отвезу тебя к Петру Петровичу, – заявил Иса, когда мы сели в его джип. – И сам как раз с ним кое о чем побеседую.

Я бросила удивленный взгляд на Ису, но ничего не сказала.

В общем, мы поехали на дачу. На перекрестке, где меня должен был ждать Саша, уже, конечно, никого не было. Я опоздала на встречу на три часа. Владислав Николаевич остался в больнице.

На даче Петра Петровича были и сам Багаев, и Сашка, тут же начавший на меня орать. Петр Петрович от комментариев воздержался, но при виде меня в сопровождении Исы в его глазах промелькнуло удивление. Я попросила Сашку заткнуться, но он продолжал вопить о своем беспокойстве за мою жизнь и здоровье. Иса молчал. В конце концов Багаев взял дело в свои руки и предложил им троим уединиться в гостиной, а мне отправиться на кухню к Елене Ивановне, которая меня накормит.

Я проследовала, куда было указано.

– Ксенечка, как мы тут все переволновались! – всплеснула руками Елена Ивановна. – Саша ваш приехал, тут всех на ноги поднял. Но мне кажется… Петр Петрович решил, что вы от Саши сами сбежали? – и Елена Ивановна хитро на меня посмотрела.

– В некотором роде – так, – кивнула я.

– Ваш Саша очень не нравится Петру Петровичу, – продолжала болтать Елена Ивановна (правда, громким шепотом). – Он мне сам говорил. Мне он тоже как-то не очень… По-моему…

Елена Ивановна глянула на меня с некоторой робостью.

– Да-да? – подбодрила я ее. Мне было очень интересно, что она скажет.

– По-моему, Ксенечка, Петр Петрович хотел бы, чтобы вы уделяли больше внимания… или как мне выразиться получше?

– Я все поняла. Кому же?

– Его сыну, – сказала Елена Ивановна.

– Кому?! – вырвалось у меня, по-моему, даже слишком громко.

– Ну как же? Вы же с ним знакомы? Вы же даже про него спрашивали. Я сама слышала.

Я в ситуацию не въезжала. Вроде бы я со всех сторон слышала, что Петр Петрович после несчастной любви к моей матери так ни на ком и не женился.

– Так он раньше был женат, – как само собой разумеющееся сообщила мне Елена Ивановна. – До вашей мамы. Это он потом не женился. Вам сколько лет? Девятнадцать? А Глебу-то в этом году тридцать будет.

Я открыла рот, потом закрыла. Так вот почему Петр Петрович сватал его мне! Хотел поженить своего сына и дочь своей любимой. Тоже мне сват нашелся. Хотя… Но, значит, я не могу быть его дочерью! Он никогда бы не стал расписывать мне все достоинства Глеба, если бы сам был нашим общим папой.

А может, все-таки в те старые анализы, что мама приносила Алле Аркадьевне, закралась ошибка? Могло быть такое? Но Алла Аркадьевна утверждает, что помнит изменившееся мамино лицо. Значит, мама с кем-то… все-таки… Она не исключала… Но кто восстановит события двадцатилетней давности? Ведь у мамы не осталось подруг после того, как отец, ну то есть Владислав Николаевич, пошел вверх и мы, так сказать, стали «новыми русскими». Подруги не могли это выдержать. А если мне все-таки с кем-то из них связаться? Но вообще-то мама была довольно скрытной. Стала бы она с кем-то из них делиться? Такой информацией?