Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис

Если принять эту гипотезу, то легко реконструировать расположение комнат во дворце, поскольку хорошо сохранились сводчатые подвалы и остатки стен первого этажа, позволяющие определить его конфигурацию. Вход был на западной стороне. За узкой дверью (ее ширина была примерно метр) начинался коридор длиной примерно 2 м, в его конце четыре ступени вели вниз, в прихожую, а за ней находились парадные покои римского типа, украшенные красными фресками в помпейском стиле. В их левой части можно заметить просторную комнату («траклин») размерами 12 х 27 м, со стенами покрытыми белой штукатуркой. Она идеально подходит на роль приемной. Именно сюда привели Иисуса. В восточной части дворца, по другую сторону открытого двора, вымощенного известняковыми плитами, находились личные комнаты семьи владельцев, обустроенные по-иудейски, с многочисленными ритуальными банями, кухнями и службами. Если этот разрушенный в 70 г. дворец, который называют «сожженным домом», не дворец Анны, то можно предположить, что дом Анны находился по соседству и в достаточной степени был похож на него.

Итак, Иисус входит туда. Иоанн продолжает свой рассказ: «За Иисусом следовали Симон Петр и другой ученик; ученик же сей был знаком первосвященнику и вошел с Иисусом во двор первосвященнический». Этим «другим учеником» был, разумеется, Иоанн, наш евангелист. Можно догадаться, что произошло. Из Гефсимании все ученики спаслись бегством, защищенные темнотой ночи, черными стволами олив и их густой листвой. Бежали все, кроме Петра и Иоанна, любимого ученика. Если Иоанн был тем неизвестным, который во время ареста в суматохе сбросил с себя льняную тунику, чтобы не быть узнанным охранниками Храма, то у него было время найти и забрать ее после того, как вооруженный отряд ушел. Эти двое встретились в темноте, увидели вдали огни фонарей и факелов отряда, который вел пленника к Анне, и пошли за ними.

Иоанн без труда вошел во дворец: он здесь дома или почти дома. Он единственный близкий к Иисусу человек, который общается напрямую с первосвященником. «Другой ученик, который был знаком первосвященнику», — говорит он о себе самом. На греческом языке эти слова переданы словом gnostos, которое означает «близкий человек». Может быть, Иоанн был родственником Анны или Каиафы? Петр же не осмелился войти. Верность заставила его пойти за Иисусом, но он боится. Разве он только что не ранил в ухо слугу первосвященника? Петр остается снаружи, возле двери, которую охраняет женщина, одна из служанок в этом доме, несомненно рабыня, поскольку такую работу поручали рабам. Иоанн выходит, обращается к ней и вводит Петра внутрь. Но она окликает Петра: «И ты не из учеников ли этого человека?» Это «и» позволяет предположить, что служанке известна тайна Иоанна. Петр протестует: «Нет!» Он проходит через переднюю и попадает в большой мощеный двор; а там охранники, вернувшиеся с задания, зажгли огонь в жаровне. В ту ночь со 2 на 3 апреля 33 г. было холодно (средняя температура начала апреля там 8° по Цельсию). Петр, ничего не говоря, подходит к огню и греется, а Иоанн без препятствий пробирается в большой зал, куда привели Иисуса.

Иоанн, любивший создавать сцены, где противостоят один другому два человека, не уточнил, был ли с Анной кто-нибудь еще, но можно предположить, что вокруг Анны было немало людей — его сын Ионафан, который арестовал Иисуса, два других сына, Феофил и Матиас, казначеи Храма, иерархи-саддукеи, высшие духовные лица, возможно, несколько ученых-фарисеев и некоторые заговорщики из Синедриона; но Каиафы там не было. Все, кто не ходил в Гефсиманию вслед за проводником Иудой, ждали результата ночного похода.

Старый Ханнан (иначе Анна) бен-Сет, бывший первосвященник и брат Иешуа, тоже бывшего первосвященника, сидел в противоположном конце комнаты. Можно представить себе этого величавого старца, прямого как палка и сурового, в белом тюрбане и с белой бородой. Он полон сознания своего всемогущества и моральной власти. Он перестал быть первосвященником еще 18 лет назад, сразу после восхождения на престол императора Тиберия. Несомненно, он считает несправедливым и беззаконным свое низложение, поскольку в Числах сказано, что тот, кто помазан священным маслом, сохраняет свой сан до самой смерти. Однако, как старейшина Синедриона и глава первосвященнического клана, он продолжает носить титул почетного первосвященника, пользоваться почестями и привилегиями и жить по-княжески. Благодаря этой своей роли патриарха он имеет огромный авторитет, который даже больше, чем авторитет его зятя, действующего первосвященника. Скрытое влияние делает его подлинным нравственным и духовным главой еврейского народа, хотя горожане тихо ворчат по поводу алчности Ханнана и его склонности к кумовству. По словам Иосифа Флавия, Ханнан считался первосвященником и позже, в конце первосвященства Каиафы.

Ханнан спрашивает пленника (который по-прежнему связан) о его учениках и его учении. Ханнану любопытно услышать, что этот человек говорил иудеям в Храме и жителям галилейских деревень. Почетного первосвященника интересуют религиозные положения учения этого проповедника, который столько раз собирал вокруг себя толпы и который (о чем Ханнану, должно быть, уже говорили) был учеником Иоанна Крестителя. С кем он имеет дело? Представляют ли Иисус и его ученики угрозу для Израиля и его веры? Иисус считает себя Мессией? Само по себе это не богохульство. Но разве он не называет Бога своим отцом (Abba)? Не намекает ли Иисус этим обращением на то, что он действительно сын Всевышнего? Не хочет ли он отменить Законы Моисея? И разве он не предсказывал разрушение Храма? Ханнан-Анна убежден, что все это сильнейшие доводы в пользу того, что Иисус — один из лжепророков, осужденных во Второзаконии. К тому же он инстинктивно не доверяет галилеянам: именно в начале его первосвященства на севере страны произошло восстание во главе с Иудой Галилеянином.

Иисус спокойно отвечает ему, что обращался ко всем при свете дня, что учил в синагогах и в Храме. Он не колдун и не пророк тайных истин, передающий людям какие-то секретные знания. Его слово — откровение. (Евангелист Иоанн сознательно использует в этом месте слово lalein, которое в библейском греческом языке означает слова Бога, данные как откровение.) Он никогда не устраивал тайные заговоры против властей. Почему его допрашивают? Если ему не верят, пусть проведут подробное расследование! Пусть спросят тех, кто слушал его: им все это хорошо известно! А их много. То есть Иисус добивается настоящего судебного процесса, на котором были бы выслушаны подлинные свидетели, но добивается безуспешно.

Обычно те, кого допрашивал первосвященник, чувствовали робость или даже ужас перед этим всемогущим человеком и вели себя покорно, смиренно или подобострастно. Но Иисус не чувствовал трепета перед моральным главой еврейской религии, который вместе со своим зятем Каиафой был владыкой еврейского народа. Пленник отвечал на вопросы уверенно и твердо, давая понять, что Анна получил неверные сведения. Эта дерзость кажется наглостью. Один из стражников бьет Иисуса по щеке и говорит ему: «Так ты отвечаешь первосвященнику?» Иисус ему отвечает: «Если я сказал плохо, покажи, что плохо; если я сказал хорошо, почему ты меня бьешь?»

Вероятно, полученный Иисусом удар был сильнее обычной пощечины: по-гречески он назван rapisma, что может означать и удар палкой. На Туринской плащанице видна большая опухоль на правой щеке и у основания носа, в месте соединения лобной кости и хряща, причем хрящ, видимо, был сломан. Эти же повреждения заметны на судариуме из Овьедо, и причинил их тупой круглый предмет диаметром минимум 4 см, то есть толстая палка. Некоторые комментаторы посчитали эту рану следом одного из падений Иисуса во время пути на Голгофу, но в таком случае она появилась бы не на этом месте. «Палкой бьют по щеке того, кто должен быть господином Израиля», — предсказал пророк Михей.