Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения - Евгений Кринко

Переход к затяжной войне заставил германское руководство отказаться и от прежних планов ликвидации советской промышленности. Специальная директива Розенберга «Обязательное постановление о восстановлении промышленного хозяйства во вновь занятых восточных областях» от 23 января 1942 г. предусматривала восстановление и интенсивное использование предприятий тяжелой промышленности. Здесь же указывалось на необходимость продовольственного снабжения населения, работавшего «на немецкие военно-хозяйственные интересы»790.

Одной из важнейших отраслей в экономике региона являлась нефтяная промышленность. Специальное постановление главнокомандующего германскими войсками на Кавказе 15 ноября 1942 г. требовало взять на учет все запасы нефти и нефтепродуктов (бензина, керосина, машинных масел, мазута, парафина, битума и др.). Их владельцам следовало до 1 января 1943 г. подать письменные заявления о своих запасах в немецкие военно-хозяйственные органы или комендатуры. В ином случае они подлежали конфискации. Выдача горючего и нефтепродуктов разрешалась только с ведома военно-хозяйственных органов, а бензина – по распоряжению полевых комендатур791. Прибывшая вслед за немецкими войсками хозяйственная команда верховного военного управления «Викдо» занималась преимущественно захватом сырья и промышленных товаров на складах, предприятиях и других объектах792.

Активное участие в эксплуатации природных ресурсов оккупированных областей приняли германские концерны. Приказ Геринга от 27 июля 1941 г. все управление сельскохозяйственным производством, металлургической, нефтяной, угледобывающей, текстильной и другими отраслями промышленности передал «специально организованным монопольным обществам»793. Вопросами эксплуатации советских нефтяных месторождений занималась учрежденная 27 марта 1941 г. акционерная кампания «Континентальное нефтяное общество», подчинившая себе нефтяные кампании Франции, Бельгии и нефтепромыслы Румынии. Учредителями «Континентального нефтяного общества» стали «Дрезденер Банк», «Рейхскредитгезельшафт» и «Берлинер Гандельсгезельшафт», а представителем наблюдательного совета – имперский министр экономики В. Функ. На общество возлагалась задача стать представителем германской нефтяной промышленности. «Континентальное нефтяное общество» получило в захваченных областях СССР монопольное право на разведку, добычу, переработку и сбыт нефти, природных газов и их производных, на сооружение и эксплуатацию всех необходимых подсобных и вспомогательных предприятий сроком на 99 лет. В его распоряжение передавались все сооружения и имущество, включая средства транспортировки нефти в оккупированных районах СССР794. Для использования нефтяных источников Кавказа была основана его дочерняя кампания «Восточное нефтяное общество» с капиталом в 100 тысяч рейхсмарок795.

Задача возобновления добычи нефти на Кавказе возлагалась на специально созданную экономическую инспекцию А, которую возглавил генерал-лейтенант Ниденфюр. Ему временно подчинялись экономические управления Ростова-на-Дону, Краснодара, Майкопа, Пятигорска и Нальчика. Вслед за немецкими войсками продвигалась отдельная техническая бригада по добыче нефти (К) в составе трех батальонов под командованием генерал-лейтенанта Хомбурга796. Однако попытки восстановить добычу майкопской нефти не привели к успеху. Главными причинами этого оказались саботаж рабочих и действия партизан. После изучения состояния нефтепромыслов в районе Майкопа немецкие специалисты пришли к выводу, что «было бы целесообразным использовать подготовленное для Кавказа оборудование в Румынии или в районе Вены, чем в Майкопе»797. Лишь ценой огромных усилий оккупантам удалось добыть на Хадыженских и Ильских промыслах около 10 тыс. т нефти, или 0,45 % от годовой добычи в 1940 г.798 Однако и эту нефть большей частью уничтожили партизаны, а ее остатки так и не были переработаны.

При министерстве по делам оккупированных восточных территорий возникло специальное «Общество обеспечения немецких капиталовложений» с задачей оказания помощи предприятиям, пострадавшим от разрушений. Уже к августу 1942 г. оно поставило на оккупированную советскую территорию промышленное оборудование на общую сумму в 45 млн рейхсмарок799. В Майкопе немецкое командование восстановило дубзавод и винокуренный завод800. Но часть восстановленных предприятий перешла на изготовление продукции, требовавшей менее высокой квалификации работников. Так, Майкопский комбинат «Лесомебель», выпускавший до войны гнутую мебель, стал изготавливать гробы и кресты для немецких солдат.

Оккупационные власти заявили о своем покровительстве частному предпринимательству. Обычно хозяйственные инициативы не встречали серьезных административных препятствий, особенно если предприниматель выражал желание выполнять заказы частей вермахта. Всем лицам и организациям, желавшим открыть «разного рода торгово-промышленные заведения, мастерские, магазины, ларьки, киоски, а также кустарям-ремесленникам разных специальностей» следовало зарегистрироваться и приобрести патент или регистрационное удостоверение в финансово-налоговом отделе управы. В ином случае их ожидало наказание в виде штрафа с последующим приобретением патента801.

Оккупанты рассчитывали, что кустарная промышленность не только обеспечит выполнение военных заказов, но и насытит местный рынок товарами широкого потребления, что позволило бы частично удовлетворить спрос на предметы повседневного обихода и стимулировать сельскохозяйственное производство. Эти надежды не оправдались. Тем не менее многие жители, особенно рабочие и служащие, не видевшие других возможностей для приобретения средств существования, стали заниматься кустарными ремеслами: пошивом одежды и обуви, выпечкой хлеба и т. п. Появились и частные магазины, в которых торговали, главным образом, шляпами, пуговицами и косметикой.

В качестве основных платежных средств на оккупированной территории Северного Кавказа использовались оккупационные марки и советские рубли: 1 оккупационная марка приравнивалась к 10 руб. С восстановлением хозяйственной деятельности между предприятиями и учреждениями вводилась безналичная форма расчетов, а деньги сдавались в городские банки или районные кассы.

Пытались оккупационные власти регулировать и ценообразование. Однако рыночные цены на продукты и предметы первой необходимости намного превосходили установленные властями цены. Отсутствие необходимых товаров в торговой сети, инфляция и реквизиции привели к широкой спекуляции, развитию натурального хозяйства и прямого обмена в условиях низких денежных заработков и катастрофического положения с продовольствием. Главными предметами обмена выступали одежда и обувь, которые горожане обменивали сельским жителям на продукты питания. Оккупанты категорически запрещали меновую торговлю, в целях «изжития спекуляции», угрожая нарушителям конфискацией имущества и штрафами, а впоследствии стали ограничивать и рыночную торговлю в целом. Однако подобные запреты не всегда оказывались действенными. Сами солдаты вермахта порой участвовали в натуральном обмене.

Интересы вермахта требовали возобновления работы транспорта, но многие пути сообщения были разрушены в результате бомбардировок и артиллерийских обстрелов. С целью их восстановления оккупационные власти пытались привлечь к работе железнодорожников, специалистов и квалифицированных рабочих. Для проведения ремонтных работ власти высылали разнарядки сельским старостам на мобилизацию лошадей, подвод, жителей с собственным пропитанием и инвентарем. Для обеспечения перевозок все машины, лошади и транспортные средства (брички, арбы, дроги, сани, тачанки) регистрировались в транспортном управлении. Владельцев подвод обязали ежедневно являться на работу. Возчики получали еженедельную зарплату и пропуск для выезда за пределы города802. Но задачи восстановления транспортной сети в немалой степени срывали партизаны, наносившие значительные удары по коммуникациям противника.