Тот, кто виновен - Себастьян Фитцек

Он стоял в темноте у окна. Голый и потеющий.

Свет включать не решался, хотя не верил, что Йола узнает его с такого расстояния из квартиры напротив. Даже если она случайно взглянет наверх, через улицу, то подумает, что это просто какой-то пенсионер наблюдает из окна за движением на Кёнигсалле.

Хотя смотреть там особо было не на что.

Первый снег смешивался с матово-желтым светом уличных фонарей. Без бинокля Йола уменьшилась до размеров куклы, и сквозь снежные хлопья ее изображение казалось размытым. Она все еще лежала на диване. Невинная и нетронутая.

Космо вздохнул от неутоленного желания.

Красивая, умная, волевая. Какая же у нее сила воли.

Она пережила похищение и уже так быстро встала на ноги.

«На одну ногу», – поправил он себя.

Нет, она больше не ребенок, уже взрослая. Иначе как бы вынесла эти мучения?

Космо почувствовал, как кровь пульсирует в его бедрах, как почти болезненно тянет в паху – такие ощущения всегда сопровождали эти ужасные мысли, – и решил, что это должно случиться сегодня. Он не может больше ждать. Не может так жить. Он ДОЛЖЕН это сделать.

В последний раз он взглянул в окно; в последний раз, прежде чем утолить свое желание. Он видел, как Йола гладит кота у себя на коленях и над чем-то смеется. Этот чудесный возбуждающий детский смех.

Космо покрутил бинокль, максимально приближая изображение, – и вот он уже сидит рядом с ней в гостиной и почти слышит, как звонит сотовый, который Йола поднесла к уху, чтобы ответить на звонок.

ЙОЛА

– Папа?

Она схватила пульт управления и сделала музыку тише: Йола слушала ее через акустическую систему для телевизора.

– Только не говори, что снова забыл, чего я хотела.

Салями с луком, но без пеперони. Они договорились, что после своего доклада он заедет к Донелло и купит на ужин пиццу.

– Где ты?

Проклятье.

Ей стало не по себе. Папа был рассержен. И имел на то все основания. Он и мама никогда об этом открыто не говорили, но она, конечно, знала, что родители разошлись в том числе и из-за Денниса. И именно это они хотели обсудить. По крайней мере, так сказал Деннис, когда попросил ее остаться на чашку какао; он хотел объяснить ей, как дело дошло до эмоционального хаоса. Йоле и без того было любопытно, а тут еще Деннис намекнул, что может все исправить. Но сейчас ей казалось, что она предает отца. Идиотская затея. Не нужно было соглашаться…

– Где?

Одно мгновение Йола раздумывала, не прибегнуть ли к вынужденной лжи, но она еще никогда не обманывала отца.

– У Денниса, не сердись на меня, папа. Мистер Триппс снова сбежал, и потом…

– Я не сержусь. Сейчас слушай меня внимательно!

Отец понизил голос, перешел почти на шепот.

– Но почему, что…

– Ни слова! Ты в опасности.

Ее бросило в холод. По всему телу побежали мурашки. Она задрожала. Этих нескольких слов отца оказалось достаточно, чтобы к ней вернулось то чувство, которое она испытывала на острове: смертельный страх.

Без единого вопроса она опустила кота на паркет, схватила костыль, прислоненный к дивану, и поднялась. Она знала: после всего, что ей пришлось пережить, папа не стал бы так шутить по телефону.

– Немедленно иди наверх, – велел он.

На заднем плане что-то сильно шелестело. Уличный шум – значит, папа уже на пути сюда.

– Поднимись в нашу квартиру, милая. Запри дверь. Никого не впускай…

Йола похромала в коридор.

– А что случилось? – хотелось закричать ей, но она сдержалась.

Вместо нее этот вопрос задал кто-то другой.

– Что случилось? – Она повернулась в сторону.

В конце коридора стоял Деннис. Его взгляд изменился. И в руках не было чашек с какао, которые он собирался принести из кухни.

– Это был Деннис? – запаниковал папа.

– Да.

– Беги! – закричал ей отец. – Беги!

Йола немедленно послушалась. До двери было всего два шага. И в замке болтался ключ.

Но с гипсом на ноге два шага оказались настоящим препятствием. Йола не ушла далеко.

Деннис настиг ее, прежде чем Йола успела открыть дверь. И, схватив сзади, со всей силы прижал ей ко рту сладковато пахнувшую тряпку, с которой вышел из кухни.

МАКС

В одном Тоффи нужно отдать должное. Он знал, когда отставить свои глупые шуточки и начать действовать. Без единого «как?», «что?» или «почему?» он протащил меня мимо охранников Эдвардса к автомобилю и позволил сесть за руль. Сам занял пассажирское место в своей же собственной машине.

А сейчас, когда мы наконец-то выехали с парковки и, промчавшись мимо ратуши на скорости как минимум сто километров час – а это зона с ограничением в тридцать, – гнали вверх по Груневальдштрассе, у Тоффи уже не было оснований сомневаться в причине моей паники. Он подключил мой телефон к встроенной системе громкой связи и тоже все слышал: вопли Йолы. Сдавленный крик о помощи. Стон. Глухой стук. Звук захлопнувшегося дверного замка. Потом тишина. Связь… прервалась.

– Нет, нет, нет, нет! – Мое сердце колотилось в два раза быстрее обычного, шум пульсирующей крови в ушах заглушал рокот автострады.

Я позвонил в полицию, но, учитывая нашу скорость, они никак не могли приехать раньше нас.

Иешуа знает вас лучше, чем вы себя. У него есть доступ в вашу квартиру, в ваш рабочий кабинет…

Слова Эдвардса подходили не только к описанию программы. Но и человека из плоти и крови. Вполне возможно, но Ким встречалась с Деннисом и в нашей квартире, когда я был на встрече с читателями, а Йола ночевала у одной из подружек.

После секса он пробрался в мой кабинет? С ключом, который стащил у Ким? А может, она сама провела его туда? Чтобы обострить запретную связь в запретном месте?

Мои мысли пикировали по нисходящей спирали на самое дно, за пределы моего понимания.

А может, оказалось достаточно, сидя этажом ниже, просто подключиться к нашей беспроводной сети, чтобы залезть в мой компьютер и украсть мою личность?

Боже, как я мог быть таким наивным?

Значит, поэтому программа Иешуа выбрала меня. Не из-за одних только запросов автора триллеров, а потому, что мой компьютер контролировал Деннис. Эдвардс и его люди взломали мой компьютер намного позже, чтобы ускорить будущее преступление, следы которого оставил мой сосед снизу.

А зачем вы так активно искали в Интернете подержанный автомобиль с вместительным багажником?