Тот, кто виновен - Себастьян Фитцек

Это было всего пять минут, которые я провел в неизвестности. Пять минут, на которые опередил Денниса. Пять минут, казавшиеся последними в моей жизни. За это время, которое я провел в мучительном ожидании, мои страх и ярость стали невыносимыми. Когда пошла шестая минута и я уже был уверен, что ошибся и неправильно понял Фиша, послышался шум подъехавшей машины. Тарахтящий мотор универсала. Затем наконец, спустя пол-вечности, он вошел в дверь. С Йолой на руках.

При виде этого я забыл все свои цивилизованные намерения. Полминуты еще я записывал доказательственный материал – снимал на камеру педофила, который за последние месяцы втерся в доверие всей нашей семьи. Но когда он принялся за блузку Йолы, у меня слетели все предохранители.

Я выскочил из сортира, пожелал парню смерти и рванул его за волосы с такой силой, что услышал, как затрещала кожа головы.

Потом ударил.

Раз. Второй. Еще. В запале.

Пока не услышал ее голос. Ее крик.

И не увидел ее лицо. Она была в отчаянии. Испугана. Но жива.

Йола.

Она широко раскрыла рот, ничего не произнося, но в ее глазах я прочитал, что она хотела мне сказать: что уже достаточно. Что она уже видела и пережила достаточно боли. Что не хочет потерять еще и отца.

Так что в итоге это не я спас Йолу, наоборот, Йола меня.

Деннис остался жив.

Я отпустил его, как раз вовремя. Отступил от мужчины, чье лицо превратилось в кровавое месиво, и упал в объятия Йолы.

Прижал ее к себе. Высоко поднял. Обхватил руками жизнь, которую хотел спасти и которая спасла меня самого – сумев уберечь от тюрьмы за бессмысленный акт возмездия.

Я вынес ее наружу – прочь из этого дома ужаса, подальше от мрачного места, которое могло стать для нее последним, – на руках донес до самой стоянки на Харбигштрассе, где припарковал автомобиль, в котором все еще было тепло.

Вместе мы сели за заднее сиденье. Крепко обнявшись – я с твердым намерением больше никогда не выпускать ее, игнорируя жужжание в кармане моих брюк.

Мы оба плакали, и я целовал ее слезы.

– Я люблю тебя, – прошептал я ей на ухо, и она поблагодарила меня, чем снова разбила мне сердце. Вообще-то она должна бы ударить меня по лицу за то, что я облажался как отец и позволил такому случиться. – Теперь все хорошо, – сказал я в твердой уверенности, что так оно и есть. И снова услышал жужжание в кармане. CMC. Телефон никак не успокаивался. Он был настроен таким образом, что замолкал лишь после того, как я прочитаю сообщение.

Поэтому я вытащил сотовый, хотел отключить сигнал, но сообщение состояло всего из одного предложения. Мне не нужно было открывать сообщение, чтобы узнать его ужасное содержание.

– Что там? – спросила Йола. Видимо, она заметила, как я замер в ее объятиях.

Клянусь, я пытался. Я не хотел говорить ей, чтобы не разрушить этот момент, но Йола слишком умная, чтобы повестись на такое. Она взяла у меня из руки телефон, прочитала и вскрикнула – мне тоже хотелось кричать.

Сообщение?

Оно было от Фриды и состояло всего из двух слов.

«Космо повесился!»

Когда я приехал в больницу, она была уже там.

Фрида сидела рядом с автоматом с напитками в пустой приемной перед хирургическим отделением реанимации и маленькими глотками пила из коричневого пластикового стаканчика горячую – судя по поднимающемуся пару – жидкость, которая пахла кофе.

Увидев меня, она встала. В первое время после нашего спасения мы виделись чаще, хотя бы из-за множества интервью, которые давали вместе. И конечно, из-за свидетельских показаний, которые растянулись на несколько дней и благодаря которым смогли арестовать не только Эдвардса и других заправил, стоящих за программой Иешуа, но и разоблачить тайных покровителей и покровительниц клуба Фиша. Их бункер, служивший главным офисом, к прибытию полиции был давно зачищен, но расследование деятельности анонимной банды хакеров, которая нелегальными способами боролась с Иешуа, шло полным ходом.

Все это было три недели назад. После последней дачи показаний мы с Фридой пожали друг другу руки. Я извинился за все, что причинил ей, и она приняла мои извинения. Сказала, не сердится за то, что я насильно втянул ее во все это безумие, и я поблагодарил ее за эту ложь. Затем мы пообещали друг другу, что больше никогда не увидимся.

М-да. Человек предполагает. А Бог располагает.

– Ну наконец-то, – сказала она и откинула челку с глаз.

Не зная, как лучше поприветствовать друг друга, несколько мгновений мы исполняли танец смущения, неуверенно переступая с ноги на ногу, – пока я не притянул ее к себе и не заключил в объятия.

– Мне так жаль, – сказала она сквозь слезы. При этом выронила стаканчик. Тот с треском упал на линолеум, коричневая жидкость выплеснулась на пол и наши штанины, но нам было все равно.

– Я его нашла, – всхлипнула она.

– Знаю, – ответил я.

Санитары скорой помощи, которые отвезли меня и Йолу в больницу имени Мартина Лютера, были в курсе и объяснили мне, хотя и весьма расплывчато.

Космо якобы снял квартиру на Кёнигсалле прямо напротив нас, по какой бы то ни было причине. Фрида нашла его в спальне, с поясом на шее – он повесился на дверной ручке.

– Но как ты…

Она высвободилась из моих рук, высморкалась в носовой платок, который, похоже, давно сжимала в кулаке, и спросила:

– Тебя интересует, откуда я знала, где он?

Я кивнул.

Мы искали моего брата повсюду. Тоффи и я. После того как он не вернулся в закрытую клинику, его даже официально объявили в розыск.

– Вот.

Фрида сунула руку во внутренний карман кожаной куртки и вытащила листок бумаги. Распечатанное электронное письмо. Мне пришлось взять его левой рукой. Опухшие пальцы на правой выглядели, как после пятнадцати раундов профессионального бокса.

– Полагаю, от волнения он неправильно настроил автоматическую рассылку, его письмо не должно было уйти так рано.

Она вытерла рукавом лицо. И подводка превратилась в боевой раскрас.

– Ты тоже должен был получить это письмо. Космо отправил его нам обоим. С адресом, где его найти, и примечанием, что он оставит дверь открытой.

Фрида ткнула пальцем в строчку «получатель», где действительно стоял адрес моего электронного ящика на портале AOL.

Отголосок прошлого. Я очень нерегулярно проверял этот ящик. Кто знает, когда бы я прочитал прощальное письмо брата?

– Макс Роде?

Не успев прочитать и первое предложение, я вздрогнул от неожиданности. Фрида тоже не слышала приближения врача: в своих белых ортопедических ботинках он бесшумно подошел к нам из отделения реанимации.