Камера - Джон Гришэм

– Да. Я за то, чтобы всех их казнили.

– Но вы же говорили, что подонком Сэма неназовешь.

– Я соврал. Сэм Кэйхолл – хладнокровныйубийца. Он виновен, тысячу раз виновен. Почему после его ареста взрывыпрекратились?

– Может, сообщники?

– О ком ты?

– О Сэме и его напарнике. И о Догане тоже.

– Хорошо. Допустим, у Сэма был напарник.

– Нет. Допустим, Сэм и был напарником.Допустим, взрыв готовил другой, настоящий специалист.

– Специалист? Да взрывались-то примитивныесамоделки! Первые пять штук представляли собой трубки динамита, обмотанныебикфордовым шнуром. Зажигаешь спичку, подносишь – и ноги в руки, бегом.Проходит пятнадцать минут – бум! В конторе Крамера рванул заряд чуть помощнее,с дешевым будильником. Сэму повезло, что он сам остался цел.

– Вы считаете, время взрыва было выбраноспециально?

– Так считает жюри. По словам Догана, онинамеревались убить Крамера.

– Тогда зачем Сэму было крутиться рядом? Какон очутился поблизости?

– Спроси его самого. Впрочем, думаю, ты ужесделал это. Он что, говорил тебе о напарнике?

– Нет.

– Чего же ты хочешь? Если клиент утверждает,что действовал один?..

– Подозреваю, мой клиент лжет.

– Тем хуже для него. Пусть выгораживает своегосообщника. Зачем совать свой нос?

– Почему он лжет?

Леттнер покачал головой, сделал глоток виски.

– Я не провидец. Я и знать-то этого не желаю,понял? Мне плевать, врет Сэм или говорит правду. Но если он не доверяет тебе,своему адвокату и внуку, то пусть отправляется в газовую камеру.

Адам поднес к губам бокал с виски, задумался.Временами он и в самом деле чувствовал себя глупо: доказывать, что тебе лжеттвой собственный клиент! Сделав осторожный глоток, он решил сменить тему:

– Свидетелям, которые утверждали, будто виделиСэма в компании мужчины, вы не верите, так?

– Не верю. Их показания были довольно шаткими.Первый, водитель трейлера, слишком долго молчал, второй провел всю ночь в баре.Нет, не верю.

– А Догану?

– Присяжных он убедил.

– Я не спрашивал про присяжных.

Дыхание Леттнера участилось, речь сталатягучей:

– Доган – сумасшедший и гений одновременно. Насуде он показал, что Крамера предполагалось убить, и тут я ему верю. Незабывай, Адам, в Виксбурге они чуть не уничтожили целую семью, как его?..

– Пиндера. Но вы сами говорите: они, они…

– Пытаюсь принять твою точку зрения. Мы жесогласились, что у Сэма имелся напарник. Вдвоем они установили ночью бомбу вдоме Пиндера. Люди не пострадали лишь чудом.

– По словам Сэма, бомбу он подложил в гаражкак раз Для того, чтобы избежать жертв.

– По словам Сэма? Он признал это? Так какогочерта тебе не дает покоя напарник? Слушай клиента! Сукин сын виновен. Слушайего, сынок!

Пригубив виски, Адам почувствовал, какотяжелели веки, скользнул взглядом по циферблату часов, но ничего не разобрал.

– Расскажите мне о пленках. – Он зевнул.

– Что за пленки?

– Те самые, которые заслушивал суд, где Доганговорит с Уэйном Грэйвсом о готовящемся взрыве конторы Крамера.

– Записей в нашем распоряжении было великоемножество, не меньше, чем у них – потенциальных объектов. Крамер лишь один изцелого ряда. Есть кассета с разговором двух расистов, речь идет о взрыве всинагоге, во время обряда бракосочетания. Они планировали запереть двери ипустить в систему вентиляции газ. Умалишенные, не иначе. Но Доган в разговорене упоминался, поэтому кассету отправили в архив. Уэйн Грэйвс был у нас насодержании, с его помощью мы устанавливали микрофоны. Как-то ночью он позвонилДогану, сказал, что стоит в будке телефона-автомата и хочет обсудить вопрос сКрамером. Эта запись сыграла свою роль на суде. Но пленки не помогли нампредотвратить ни один взрыв. Идентифицировать Кэйхолла тоже не удалось.

– О его участии вы ничего не знали?

– Нет. Если бы он покинул Гринвилл вовремя, тои сейчас бы расхаживал на свободе.

– Крамеру было известно о готовившемсяпокушении?

– Мы его предупредили. Но парень привык кугрозам. Возле дома постоянно дежурил охранник. – Голос Уина звучал все глуше.

Неловко попросив извинения, Адам вышел втуалет. Когда он вернулся на террасу, Леттнер уже громко храпел. Рука его всееще сжимала пустой бокал. Стараясь не потревожить спящего, Адам осторожно взялбокал, поставил на стол и отправился искать местечко для сна.

Утро выдалось необычно теплым, но Адама,скрючившегося на переднем сиденье армейского джипа, бил озноб. Его мокрые отпота пальцы судорожно стискивали ручку дверцы – на тот случай, если поданныйИрен завтрак внезапно вырвется наружу.

Проснулся он на полу возле узкого диванчика вкомнате, которую принял за кладовку и которая оказалась ванной. Диванчикпредставлял собой обыкновенную скамью, Леттнер со смехом объяснил, что садитсяна нее, снимая домашние тапочки. После долгих поисков обнаружила спящего АдамаИрен, заставив его рассыпаться в пространных извинениях. Она же настояла наплотном завтраке – это был единственный день в неделю, когда супруги елисвинину. Пока на сковороде поджаривался бекон, Уин листал газету, а Адам стаканза стаканом поглощал ледяную воду. На тарелки с беконом Ирен добавила по кускуяичницы, споро приготовила целый кувшин “Кровавой Мэри”.

Водка несколько ослабила головную боль, однаконичуть не усмирила бурю в желудке. Подпрыгивая на ухабах тряской дороги вКэлико-Рок, Адам бледнел от мысли, что с беконом придется расстаться.

Хотя Леттнер накануне вечером угас первым,чувствовал он себя с утра великолепно. Состояние похмелья было хозяину дома,по-видимому, незнакомо. Уин с удовлетворением проглотил яичницу, затем жирноепирожное и ограничился лишь половиной бокала “Кровавой Мэри”. Он прилежнопрочитал газету, не забыв при этом выдать все полагающиеся комментарии, и Адампришел к выводу, что имеет дело с хроническим алкоголиком, который отличаетсяот своих собратьев только завидным умением сохранять над собой полный контроль.