Приключения Оливера Твиста - Чарльз Диккенс

Долго тянулась беседа. Несложную историю своей жизни Оливеррассказал им со всеми подробностями, а боль и упадок сил часто заставляли егоумолкать. Печально звучал в затемненной комнате слабый голос больного ребенка,развертывавшего длинный список обид и бед, навлеченных на него жестокимилюдьми. О, если бы мы, угнетая и притесняя своих ближних, задумались хотьоднажды над ужасными уликами человеческих заблуждений, — уликами, которые,подобно густым и тяжелым облакам, поднимаются медленно, но неуклонно к небу,чтобы обрушить отмщение на наши головы! О, если бы мы хоть на миг услышали ввоображении своем глухие, обличающие голоса мертвецов, которые никакая сила неможет заглушить и никакая гордыня не заставит молчать! Что осталось бы тогда отоскорблений и несправедливости, от страданий, нищеты, жестокости и обид, какиеприносит каждый день жизни!

В тот вечер подушку Оливера оправили ласковые руки, икрасота и добродетель бодрствовали над ним, пока он спал. Он был спокоен и счастливи мог бы умереть безропотно.

Как только закончилась знаменательная беседа и Оливер снованачал засыпать, доктор, вытерев глаза и в то же время попрекнув их за слабость,спустился вниз, чтобы открыть действия против мистера Джайлса.

Не найдя никого в парадных комнатах, он подумал, что, можетбыть, достигнет больших успехов, если начнет кампанию в кухне; итак, онотправился в кухню.

Здесь, в нижней палате домашнего парламента, собралисьслужанки, мистер Бритлс, мистер Джайлс, лудильщик (который, в награду заоказанные услуги, получил специальное приглашение угощаться до конца дня) иконстебль. У сего последнего джентльмена был большой жезл, большая голова,крупные черты лица и огромные башмаки, и он имел вид человека, который выпиваетсоответствующее количество эля, как оно и было в действительности.

Предметом обсуждения все еще служили приключения прошлойночи, ибо, когда доктор вошел, мистер Джайлс разглагольствовал о своемприсутствии духа; мистер Бритлс с кружкой эля в руке подтверждал каждое слово,прежде чем его успевал выговорить его начальник.

— Не вставайте, — сказал доктор, махнув им рукой.

— Благодарю вас, сэр, — отозвался мистерДжайлс. — Хозяйка распорядилась выдать нам эля, сэр, а так как я нечувствовал ни малейшего расположения идти к себе в комнату, сэр, и хотел побытьв компании, то вот и распиваю здесь с ними.

Бритлс первый, а за ним все леди и джентльмены тихим шепотомвыразили то удовлетворение, какое им доставила снисходительность мистераДжайлса. Мистер Джайлс с покровительственным видом осмотрелся вокруг, как быговоря, что пока они будут держать себя пристойно, он их не покинет.

— Как себя чувствует сейчас больной, сэр? —спросил Джайлс.

— Неважно, — ответил доктор. — Боюсь, что выпопали в затруднительное положение, мистер Джайлс.

— Надеюсь, сэр, — задрожав, начал мистерДжайлс, — вы не хотите этим сказать, что он умрет? Если бы я так думал, ябы навсегда потерял покой. Ни одного мальчика я бы не согласился погубить —даже вот этого Бритлса, — не согласился бы за все столовое серебро вграфстве, сэр.

— Не в этом дело… — таинственно сказалдоктор. — Мистер Джайлс, вы протестант?

— Да, сэр, надеюсь, — заикаясь, проговорил мистерДжайлс.

— А вы кто, молодой человек? — спросил доктор,резко поворачиваясь к Бритлсу.

— Господи помилуй, сэр, — вздрогнув, сказалБритлс. — Я… я то же самое, что и мистер Джайлс, сэр.

— В таком случае, — продолжал доктор, —отвечайте вы оба, да, оба: готовы ли вы показать под присягой, что этотмальчик, там наверху, — тот самый, которого просунули прошлой ночью вокошко? Отвечайте! Ну? Мы вас слушаем.

Доктор, которого все считали одним из благодушнейших людей вмире, задал этот вопрос таким разгневанным тоном, что Джайлс и Бритлс, вдостаточной мере возбужденные и одурманенные элем, остолбенев, посмотрели другна друга.

— Слушайте внимательно, констебль, — сказалдоктор, весьма торжественно погрозив указательным пальцем и постучав им попереносице, чтобы вызвать к жизни всю проницательность сего достойного человека. —Сейчас кое-что должно обнаружиться.

Констебль принял самый глубокомысленный вид, какой толькомог, и взял свой служебный жезл, который стоял без дела в углу у камина.

— Как видите, это вопрос об установленииличности, — сказал доктор.

— Совершенно верно, сэр, — ответил констебль,жестоко закашлявшись, так как с излишней поспешностью допил свой эль, который ипопал ему не в то горло.

— В дом вламываются воры, — продолжал —доктор, — и два человека видят мельком в темноте, в самый разгар тревоги исквозь пороховой дым какого-то мальчика. Наутро к этому самому дому подходитмальчик, и только потому, что рука у него завязана, эти люди грубо хватают его— чем подвергают серьезной опасности его жизнь — и клянутся, что он вор.Возникает вопрос: оправдано ли поведение этих людей, а если не оправдано, то вкакое же положение они себя ставят?

Констебль глубокомысленно кивнул головой. Он сказал, чтоесли это не законный поступок, то хотелось бы ему знать, что же это такое?

— Я вас спрашиваю еще раз, — громовым голосомпроизнес доктор, — можете ли вы торжественно поклясться, что это тот самыймальчик?

Бритлс нерешительно посмотрел на мистера Джайлса, мистерДжайлс нерешительно посмотрел на Бритлса; констебль поднял руку к уху, чтобуловить ответ; обе женщины и лудильщик наклонились вперед, чтобы лучше слышать;доктор зорко осматривался кругом, как вдруг у ворот раздался звонок и в то жевремя послышался стук колес.

— Это полицейские сыщики! — воскликнул Бритлс,по-видимому почувствовав большое облегчение.

— Что такое? — вскричал доктор, который теперь, всвою очередь, пришел в ужас.

— Агенты с Боу-стрит, сэр, — ответил Бритлс, берясвечу. — Мы с мистером Джайлсом послали за ними сегодня утром.

— Послали, вот как! Так будь же прокляты ваши… вашиздешние кареты — они еле тащатся! — сказал доктор, выходя из кухни.

повествует о критическом положении

— Кто там? — спросил Бритлс, приоткрыл дверь и, несняв цепочки, выглянул, заслоняя рукой свечу.

— Откройте дверь, — отозвался человек, стоявшийснаружи. — Это агенты с Боу-стрит, за которыми посылали сегодня.

Совершенно успокоенный этим ответом, Бритлс широко распахнулдверь и увидел перед собой осанистого человека в пальто, который вошел, неговоря больше ни слова, и вытер ноги о циновку с такой невозмутимостью, какбудто здесь жил.