Любить монстра. Краткая история Стокгольмского синдрома - Микки Нокс

Тридцать евро за полтора часа. Это общий итог прогулки с той девушкой. В следующий раз Микки рассказывает про любимый бар Ремарка, сквер Гессе и даже крышу, с которой сиганул вниз оловянный солдатик, прискакав туда на одной сломанной ноге. Если прислушиваться, все эти истории звучат очень смешно, но когда девушки оказываются один на один с Микки, на крыше, они готовы добровольно отдать все, что у них есть. Остается просто назначить цену. Моя роль – изначально успокаивающий элемент. Вроде как они не вдвоем гуляют, а втроем. Это уже поспокойнее.

– В Индии так все зарабатывают, – поясняет Микки, когда мы уже находим комнату в одном из домов с открытыми крышами. Как раз на той же улочке, только чуть подальше от набережной.

Ночью я просыпаюсь и вижу то, как он что-то чертит на листе бумаги. Его глаза блестят, в них есть что-то безумное. Он на грани срыва. Ночь – самое опасное время.

– Все в порядке? – почти шепотом спрашиваю я.

– Я должен был быть с ней…

Так происходит каждую ночь. Призрак Бонни всегда с нами.

В целом же в моей жизни мало что изменилось. Мы ездим по небольшим городкам, разводим доверчивых туристов, возвращаемся в Кельн, смотрим фильмы. Привидения. Все чаще в моих руках оказывается простенькая камера. Все чаще он рисует феникса на асфальте окрестных городов. Несколько раз мы посылаем на «Треш-ТВ» свои ролики и снимки. Мы так делаем каждый раз, когда читаем заметки о моей безвременной кончине. Это мой способ сказать отцу, что я еще жива.

Сказки на ночь

Пару дней назад мы уже писали о том, что в Гамельне появились сказочники. Парень и девушка, до боли напоминающие Верену и Микки, гуляли по городу, знакомились с юными девушками и влюбленными парами. Ничего криминального парочка не делала. Они просто рассказывали сказки на ночь. Попурри из городских легенд и фильмов про супергероев, в которых не было ни грамма правды о городе, но которые звучали достаточно красиво, чтобы заплатить за них сотню евро. Сегодня оказалось, что такую же парочку видели во Франкфурте-на-Майне. На сей раз экскурсия стоила 350 евро, но знаете что – мы поговорили с парой влюбленных, которые попались на удочку мошенников. Цитируем Джимми и Майли: «Это самое яркое впечатление за всю нашу поездку. Если бы парень попросил пять сотен евро, мы бы отдали их, не задумываясь, хотя когда Крысолов стал повторять действия Бонда в “Казино Рояль”, мы все-таки заподозрили что-то…» Мюнхен и Берлин тоже стали жертвами сказочников… Одновременно. Судя по всему, городские сказки становятся популярным видом мошенничества.

www.tresh-tv.de

Летнее дыхание Рейна дарит ощущение сказки. Правда, это не моя сказка, она слишком красивая, чтобы стать моей.

Больше всего пугают те ночи, когда он просыпается и начинает что-то чертить на бумаге. Микки все чаще теряет самообладание. Нет, он не орет, не разговаривает с телевизором и не бегает голым по городу, но я чувствую, что он на грани. Внешне это выражается лишь в одном: он все чаще обращается ко мне по имени Бонни. А я все чаще чувствую себя Персефоной, которая просит поцеловать ее так, будто ее любят. Из комедии наша история превращается в странную драму вроде «Мечтателей» Бертолуччи.

Интернет пестрит сводками о том, как «проводят время Микки и его заложница». Появляются заметки, в которых меня уже называют «подругой», а не жертвой. Постепенно мои шансы на возвращение к нормальной жизни тают. С другой стороны, такая жизнь меня вполне устраивает. Я почти счастлива. Так зачем мне мифические шансы на то, что когда-нибудь я смогу вернуться и попытаться жить так, как мне не нравится? Просто потому, что нужно жить нормально?

10. Фестиваль фейерверков

Верена

Все меняется за несколько минут. Я даже не успеваю осознать, что же все-таки произошло. Мы на набережной в районе Старого города Кельна. Близится вечер. На Рейн медленно и красиво опускается солнце. Здесь сегодня почему-то слишком много народа. Повсюду стоят возникшие из ниоткуда киоски, в которых продают крендели и газировку. Мы стоим возле одного из причалов для речных трамвайчиков. Сегодня очереди на них просто бешеные. Рядом с нами стоит девочка в фирменной футболке и раздает бенгальские огни.

– А что здесь происходит вообще? – спрашиваю я ее.

– Фестиваль огней. Фейерверки будут всю ночь, – поясняет она и протягивает мне несколько палочек. Киваю и беру штук десять сразу. Бесплатно ведь.

Шипение бенгальских огней в сочетании с удушливой жарой создает ощущение сковородки. На улицах с каждой минутой все больше полиции. Наверное, нужно уходить, но очень не хочется пропускать такое событие.

Микки зажигает очередной огонь и задумчиво смотрит, как искры освещают его руки. Поднимает палочку чуть выше и подносит к моему лицу.

– Тебе идет, – говорит он. – К глазам подходит.

Они у меня сегодня зеленые, самые простые. Все остальные линзы закончились. Обычные зеленые линзы, цвета летней травы.

Люди все прибывают на площадь. Стоять здесь уже неудобно. Очередь на причале просто гигантская. Человек на пятьдесят. А такие причалы тут через каждые двадцать метров. И везде одинаковые лодки, трамвайчики и речные кассы. Город окрашивается светом тысяч уличных фонарей, гирлянд на деревьях и обычных светильников в окнах домов. Все это сопровождается тихим шипением и треском бенгальских огней. Настоящая открытка.

– Мелочи не найдется? – спрашивает чей-то скрипучий голос. Микки оборачивается. Парочка влюбленных, решивших выйти из очереди, закрывает обзор. – Эй, я тебя знаю! Убогий Микки.

Парочка удаляется, и я могу разглядеть обладателя противного голоса. Это мужчина неопределенного возраста, с одутловатым лицом и очень плохой кожей. Все его лицо испещрено порами и дырками, какие остаются после прыщей. Они настолько глубокие, что в одну из них, возле подбородка, вполне можно было бы вложить монетку.

– …Так ты с девушкой? Питер, приятно познакомиться… – Мужчина растекается в улыбке и протягивает мне руку. Киваю и отхожу в сторону. – Никогда бы не подумал, что у такого, как ты, будет девушка. Ему, знаете, в школе еще неполноценность и склонность к агрессии поставили.

– Заткнись, – цедит сквозь зубы Микки. Он бледнеет и сжимает руки в кулаки. Хочется убежать. Под ноги падает зажженный бенгальский огонь, который уронила девочка из очереди.

– А что? О таких вещах знать нужно, – продолжает Питер. – Так что, с деньгами-то у тебя как? – спрашивает он таким тоном, будто теперь сам готов дать Микки денег. Микки лезет в карман и протягивает все смятые купюры, которые достал. Там евро пятьдесят где-то. Питер проворно забирает деньги, но, похоже, ему этого мало. Он хочет поговорить. Если честно, мне даже интересно.

– Микки – психопат, девушка, об этом даже в новостях говорили. С детства убогим был.

– Нам пора, – говорит Микки. – Погоди-ка, а про тебя тоже в новостях говорили. Верена Вибек. Только глаза другие и волосы, но у меня память на лица профессиональная, черт, ты же Верена Вибек! – С каждым новым словом он повышает тон голоса и на последних словах уже буквально орет мое имя. Все в очереди оборачиваются и начинают с интересом наблюдать за сценой. Да и мирно прогуливающиеся по набережной люди застывают.