Весна новой эры - Игорь Семенов

разумеется, того, что у них попросту и не было иного выхода. Ведь Советская армия уже стояла на границе в полной боеготовности, готовая в любой момент эту самую границу перейти.

Закончил товарищ Пономаренко свое выступление на оптимистичной ноте – упомянув, про достигнутые успехи народного хозяйства, про то, что с каждым годом, каждым месяцем ситуация будет все больше меняться в лучшую сторону. А, значит, советский народ вновь одержит победу – на этот раз над силами природы.

А потом по радио пошли выступления чиновников, ученых… Говорили, опять же, о последствиях извержения Лонг-Вэлли, о том, как оно повлияло на климат. О том, как, в свою очередь, оно все повлияло на мировую политическую ситуацию. Давали кое-какие прогнозы на ближайшие годы. И слушать это оказалось на удивление интересно… По словам ученых, пик похолодания пройден. И хотя думать о восстановлении прежнего климата пока рано, но ситуация начала стабилизироваться. И, как ни странно, но еще неизвестно, кому повезло больше. СССР, где в Средней Азии или Иране снижение средней температуры на планете привело к увеличению увлажнения. Или, например, Восточной Африке, где уже третий год стоит лютая засуха.

В среднем же влажность на планете несколько снизилась, понизился уровень мирового океана, увеличилась толщина полярных ледников, ослабело течение Гольфстрима, который теперь доходит до Мурманска уже в качестве холодного, из-за чего прежде незамерзающий порт покрыт толстой коркой льда. В Скандинавии и Сибири образовался «многолетний снежный покров с локальными ледниковыми полями». Это еще не настоящее оледенение, но короткого и холодного лета в тех местах попросту не хватает на то, чтобы все оно растаяло. И вообще таянье это может растянуться на десятилетия, если не столетия. Например, за Уралом даже сейчас снег не сошел – и вряд ли сойдет до конца этим летом.

- Ребята, - внезапно заглянула к ним в КБ табельщица, молоденькая девчонка лет двадцати, кого после школы сразу отправили работать. – Сегодня вечером комсомольское собрание! А для коммунистов – партсобрание.

- Понял, - кивнул в ответ Михаил. – о чем говорить хоть будут?

- Да все о том же… - грустно усмехнулась девушка.

«Странная вещь», - вдруг подумал он. Вспоминая свою прошлую реальность, Михаил даже мысленно усмехнулся. Почему в какой-то момент слово «коммунист» словно ушло куда-то в тень, заменившись абстрактным «член партии»? Ведь даже те, кто сам состоял в КПСС, зачастую себя называли не коммунистами, а теми самыми «членами». Уж не потому ли, что вступившим в партию ради карьерных перспектив или «по настоятельной просьбе начальства» где-то на подсознательном уровне было стыдно называть себя коммунистами? Ведь коммунист – этот тот, кто собрался бороться за лучший мир, за победу коммунистической идеи. Коммунист – человек, убежденный в правоте своего дела. И, в принципе, вовсе даже не обязательно состоять в партии для того, чтобы быть коммунистом. А они сами – никакие не коммунисты, а обычные карьеристы и приспособленцы. Всего лишь те самые «члены» партии?

Как нельзя кстати вспомнился и старый анекдот…

«- Рабинович, а вы член партии?

- Нет! Я не член партии. Я ее мозг!»

Не просто так ведь и пошло такое отношение… Ведь, увы, к позднесоветскому времени «членов» стало куда больше, чем коммунистов.

День пролетел как-то незаметно… Где-то к обеду передачи про последствия извержения и Долгую зиму закончились, и на радио вернулись к обычному распорядку. Говорили об успехах народного хозяйства СССР, в новостях мельком упоминали что-то по внешней политике… В общем, шла обычная размеренная жизнь.

В обед Михаил сходил в столовую, где кормили куриным супчиком с салатом из свежих овощей – и тоже вдруг вспомнил и тот день, когда все начиналось, и последующие дни и годы… Как работали в комсомольской бригаде, как строили все эти теплицы зимой первого года, как полуголодными шли с утра на работу, а вечером – в университет. И далеко не все выдержали такой ритм жизни – плюнули на все и побросали учебу. Как чистили крыши после зимних буранов, прочищали траншеи в снежных заносах… Вспомнил серое, вечно хмурое небо первого года Долгой зимы, ливни и слякоть первой осени. И прежнюю жизнь… Солнечный город, парки с аллеями, праздно гуляющих студентов и ребятню… Все такое светлое, веселое, беззаботное. И уже и впрямь казалось, что такого не было никогда. Что это какая-то сказка, вымысел, сон… Что и не было вовсе таких времен, когда не было Долгой зимы. А уж прежняя жизнь так и вовсе казалась глупой фантазией… Генсеки Хрущев и Брежнев, Горбачев, Ельцин, развал СССР и Российская федерация. Неужели все это и впрямь могло быть на самом деле?

После столовой же – малость прогуляться по территории завода… Впрочем, смотреть тут особо не на что. Никакой тебе эстетики! Только мрачные, серые бетонные коробки цехов, только отсыпанные щебенкой проезды между зданиями. Разве что размечены места, где в будущем посадят клумбы да деревья, но сейчас там растет картошка, которая по осени пойдет в заводскую столовую. Можно, конечно, зайти в какой-нибудь цех, но зачем? С мужиками поболтать? Но сейчас как-то не было настроения на разговоры. Утренние выступления по радио как-то потянули на воспоминания о том, что было уже практически забытым…

Вот еще его первое детство, он поступает в университет. И кажется, что жизнь прекрасна, что все трудности – побоку! Ведь он живет в самой лучшей на свете стране, что с ней не может ничего случиться! Ведь у него – самая лучшая на свете девушка, с кем он проживет всю жизнь! И еще нет и в мыслях, что его будущая жена – стерва редкостная, которая будет бегать от него налево, а последующий развод окажет настолько сильное впечатление, что несколько лет он не сможет даже смотреть на других женщин. Что страну, которой он так гордился, которую считал самой лучшей на свете, разворуют и растащат на кусочки те, кто до того бил себя кулаком в грудь и клялся в верности делу Ленина.