Весна новой эры - Игорь Семенов

по вечерам по набережной Волги, немногим уцелевшим аллеям города или ходили на ту же Кумысную поляну, откуда открывался красивый вид на город. Михаил дарил девушке букеты каких-то полевых цветков, и Вика чуть ли не светилась от счастья, глядя на них. Даже ходили во вновь открывшиеся дома культуры или вновь открывшиеся кинотеатры. И если б не новые фильмы, где чуть ли не из каждого угла торчали «уши» Долгой зимы, то всем могло бы показаться, что ничего и не изменилось… Что на дворе все идет своим чередом, что ничего и не было!

Летом же к ним вновь приезжал в отпуск брат Михаила… Рассказывал про то, как идет служба в Иранской ССР, какие там происходят перемены. Про то, как относятся друг к другу иранцы и советские переселенцы – и отношения эти бывали самыми разными. От настороженно-подозрительных до откровенной ненависти… Особенно многих сильно бесил запрет на выпас скота в горах, за чем приходилось следить военным. За первое нарушение полагался штраф в размеры цены пары коз или овец, за повторные – конфискация всей скотины или отправка на общественные работы по высадке лесов в тех самых горах. И, понятное дело, консервативные и зачастую очень религиозные крестьяне были от такого отнюдь не в восторге.

Но все же, по словам Николая, постепенно жизнь налаживалась и там. Сказывалось и советская пропаганда и разъяснения на тему того, почему принимаются те или иные меры. Сказывались и достижения советской власти типа бесплатных медицины и образования. Сказывалось и начавшееся развитие промышленности и сельского хозяйства республики – строились новые заводы, разрабатывались месторождения, создавались системы орошения…

А потом Вика вышла на работу, Николай уехал обратно на службу, и вновь потянулись какие-то серые и унылые будни… И, не будь у него целой кучи работы дома, Михаил бы даже предпочел бы выйти обратно на работу, несмотря на не отгулянный отпуск. Однако постоянно находилась какая-то работа, какие-то дела…

Глава 12

9 августа, дню извержения Лонг-Вэлли, не было присвоено никакого официального статуса вроде «траурного дня». На него не было назначено никаких официальных мероприятий – лишь дикторы с экранов телевизора и радио скупо упомянули о том, что «три года назад в США произошло гигантское извержение, ставшее причиной начала Долгой зимы»… Да, это название уже успело стать официальным. Однако все равно люди помнили о том, что случилось тогда, знали, к чему это привело… И оттого в этот день по всей стране царило какое-то мрачное настроение…

- А помнишь тот день? – пока утром они собирались на работу, «шестидневку»-то никто не отменял, да и второй выходной пока не восстанавливали, спросила Вика.

- Угу, - только и кивнул в ответ Михаил.

Как же тут забудешь! Начиналось-то все тихо и спокойно, как всегда. Ранним утром все просыпались, завтракали, собирались на работу… Михаил с Викой тогда договорился встретиться на ее трамвайной остановке чтобы вместе ехать на экзамен в университет. На предпоследний экзамен… Потом сам вступительный экзамен – хотя на фоне последующих событий он с трудом вспомнил, что же они сдавали. Обратная дорога на трамвае, когда их настигла сейсмическая волна от далекого взрыва… Вой сирен гражданской обороны, отключение электроэнергии по всему городу, оползни по берегам рек и склонам холмов, повреждения и разрушения повсюду…

На работе, в транспорте, просто на улице люди то и дело вспоминали события того «черного дня»… Дня, который фактически уничтожил старый мир и создал на месте его новый. Мир более мрачный, жесткий, а нередко и жестокий… Где практически все было подчинено одному – обеспечению выживания советской страны и советского народа. И все остальное просто не имело особого значения. Остались в прошлом какие-то беспечность и самоуверенность прошлых лет, остались в прошлом отдаленные мечтания о полетах в космос, яблонях на Марсе или встречах с инопланетянами… Все это теперь даже казалось чем-то таким наивным, даже смешным. Ушла в прошлое и зарождавшаяся было советская фантастика, которую теперь с некоторой ехидцей называли глупыми бреднями. Многое стало иначе… Люди не просто резко повзрослели, а в чем-то даже словно постарели – особенно душой… Стали более мрачными, неразговорчивыми, тщательно продумывали и просчитывали каждое свое действие и каждый свой шаг.

И все же жизнь продолжалась… Умирать всей страной советские люди не собирались. А жизнь уже хорошо показала, что выжить можно лишь общими усилиями. Иного варианта просто нет. Не хочешь же ты как… да много где… выживать в примитивных условиях, без всех достижений современной цивилизации? Уж лучше сейчас постараться, поработать – ради того, чтобы потом и тебе самому, и твоим детям жить в нормальной стране, а не на руинах!

- Знаешь… Порой мне кажется, что наша прежняя жизнь – это какая-то смысл, вымысел, - задумчиво произнесла Вика. – А реальность… Она вот! И нет и не может быть никакой иной…

- «Как молоды мы были»… - тихо произнес Михаил слова из песни, но осекся, вспомнив, что ее еще не написали.

- Угу, - тихо произнесла девушка. – Как ты так метко поймал это… ощущение?

- Не знаю, - только пожал плечами парень.

Ну не скажешь же, что это – песня середины 70-х другого мира… Никто, кроме отца Михаила, так и не узнал про то, что он из «будущего» - пусть и параллельного. И, хотелось верить, никто никогда и не узнает.

Но вот и остановка – и их пути, как обычно, расходятся. Вике ехать на «Комбайн», а парню – в «Сарсельмаш». Интересно все же порой складываются исторические названия районов! Завода комбайнов давно нет – сначала там был авиационный, а теперь моторостроительный. А название осталось. Хотя оно нынче вполне подошло бы району Сарсельмаша… Комбайны ведь там как раз тоже выпускаются.

Но вот и выворачивает из-за депо трамвай-восьмерка, и