Что я натворила? - Аманда Проуз

Кейт кивнула, но слова утешения от Наташи ей не очень-то помогли.

— Вдруг она рядом, совсем рядом. В паре шагов от меня… — прошептала Кейт, обращаясь скорее к самой себе, чем к подругам.

Дженис отправилась разведать обстановку, а Кейт и Наташа сгорали от нетерпения на улице, дожидаясь, пока она вернется. Несколько минут, в течение которых ее не было, Кейт показались прямо-таки вечностью.

— Так вот, я спросила шикарную мадам на ресепшене, и та рассказала мне, что художница почтит нас своим присутствием на официальной церемонии открытия выставки вечером в среду, а потом появится в четверг — и все. Так как сегодня вторник, я считаю, что нам просто очень повезло! — выпалила Дженис.

Кейт просияла.

— Да. Пойдем.

— Ты точно в этом уверена, милая? — спросила Наташа. Кому, как не ей, было лучше всех знать, что подчас художник показывает на картинах совсем нелицеприятные вещи. Она не была уверена, что Кейт не увидит на работах дочери чего-то такого, чего она там видеть не должна, и переживала за подругу.

— Да, все хорошо, я готова, — ринулась Кейт в атаку.

Галерея находилась в очень красивом здании: тут были высокие потолки, мраморный пол, огромные колонны и гигантская парадная лестница. Кейт восхищалась висящими на стенах картинами. Да, Лидия выбрала идеальное место для выставки своих работ. Кейт испытывала огромную гордость за дочь, что той удалось устроить выставку в таком потрясающем месте. Лидия…

У постера, висевшего на втором этаже, Кейт помедлила — он был таким же, как и листовка, лежавшая у нее в сумочке. Фотография Лидии — с ее восхитительной фигурой и прекрасными голубыми глазами. Кейт сделала резкий вдох, не в силах справиться с впечатлением от тех огромных метаморфоз, что за эти годы произошли с ее дочерью. Франческа несколько раз присылала Кейт какие-то размытые фото ее детей, но сейчас на фотографии перед ней оказалась совсем другая Лидия — уже не веснушчатая милашка с неуклюже, чересчур накрашенными глазами. Теперь это была двадцатипятилетняя женщина с собственным изящным стилем.

Кейт внимательно изучила все работы своей дочери и выучила названия — такие, как «Земля уходит из-под ног» и «Прерванная жизнь». У Лидии явно был талант; и с того момента, как Кейт в последний раз видела ее рисунки, она стала рисовать намного лучше. Каждую картину Кейт рассматривала, испытывая смешанные чувства, — ей и нравилось, и одновременно было не очень понятно, что ее дочь вкладывала в то или иное свое творение.

Было очень странно находиться здесь, среди работ Лидии. Кейт была уверена, что смогла бы отличить почерк своей дочери по мельчайшему фрагменту, расслышать ее голос по одному слову в огромной толпе, по одному звуку понять, что ее дочь рядом. Но она даже не представляла, что так легко сможет узнать руку дочери в каждом мазке на этих полотнах. Смелые цвета и современные темы были такой же частью образа Лидии, как и ее звонкий голос и чувство юмора. Кейт поняла, что многие из представленных на выставке картин — продолжение тех эскизов, которые ее дочь сделала еще в детстве.

Дженис и Наташа догнали Кейт, когда та стояла около одной из самых больших картин — футов в пятнадцать высотой. Широко улыбаясь, женщина изучала каждый квадратный дюйм полотна. Сложив руки на груди, она радостно разглядывала картину. Ей хотелось кричать от счастья!

Наташа посмотрела на подпись:

— «Мой Фоновый шум» — какое интересное название, как думаешь, что это значит?

Кейт повернулась к подруге, которая явно разбиралась в живописи куда лучше ее самой, но с уверенностью произнесла, надеясь, что поняла смысл произведения правильно:

— Это значит — я, Таш. Я ее фоновый шум. Не как та крутая фоновая музыка, которую пускают во всяких там ресторанах, но все же! Я — как малиновое варенье или ее любимая подушка!

Кейт провела пальцами по холсту. На нем были нарисованы колонки, из которых росли цветы, усики клубники со свежими ягодами и бельевые прищепки. Картина была очень красивой, и Кейт сразу поняла то, что Лидия пыталась ею сказать. Ее переполняло ощущение абсолютного счастья.

— Лидия, моя красавица, умница дочь! Я жду тебя.

Уже подъезжая к «Перспектив-Хаус», Наташа и Кейт все еще фрагментарно обсуждали картины Лидии. Кейт уже знала, что будет думать о ее работах снова и снова. Ей казалось, что она снова оказалась рядом с Лиди; ее рука касалась краски, до которой дотрагивались руки ее дочери. Какое прекрасное ощущение. Но эйфория продлилась ровно до того момента, пока она не переступила порог дома.

— О, Кейт, как я рад, что ты вернулась. У нас тут проблемка, — закричал Том.

— Что за проблема, Том? Дом горит, а ты забыл телефон пожарных? Или у нас кончилось печенье и придется съесть пирог? Пусть лучше второе, я так не хочу портить настолько потрясающий день! — улыбнулась Кейт, кружась по кухне.

Том покачал головой. Он протянул руку — на ладони у него лежал крошечный полиэтиленовый пакетик с чем-то белым внутри. Проведя несколько лет в тюрьме и занимаясь реабилитацией бывших заключенных, Кейт, конечно, не могла не понять, что это наркотики. — О боже, пожалуйста, только не это! Думаешь, Таня? — ужаснулась она.

— Ну, получается, что так — если, конечно, это не ты подсела? — раздосадованно произнес Том.

— Не шути так, пожалуйста! Дай это мне. Где она?

— У себя в комнате. Я ей еще не говорил.

— И правильно сделал. Она запасла это на сегодня — когда меня не будет рядом, — расстроилась Кейт.

— Как все прошло, босс?

— Великолепно, Том, просто шикарно!

— Рад за тебя. Если это все, Кейт, то пойду-ка я к себе. Насыщенный выдался денек. Стэйси доехала хорошо; позвонила от мамы — остановилась у нее. У нашей дорогой Стэйси все в порядке. Вернется через несколько дней за вещами.

— Хорошо. Спокойной ночи, Том, и спасибо тебе, — улыбнулась Кейт.

Поднявшись на второй этаж, она заметила свет в комнате Тани. Постучала.

— Да? — сказала Таня.

— Можно войти?

В такое время Кейт заходила очень редко, поэтому Таня сразу поняла, что что-то случилось.

— Конечно, — ответила она.

Девушка лежала в постели, листая журнал и рисуя ручкой на полях. Кейт заметила, что Таня обвела одну определенную статью — нарисовала вокруг нее морские волны.

— Привет, Кейт, как съездила? — спросила она.

— Спасибо, Таня, хорошо. Даже лучше, чем рассчитывала.

Сказав это, Кейт глубоко вздохнула.

— Все в порядке?

— Не совсем, Таня. Мне жаль тебя беспокоить, но… Ты, случайно, ничего не знаешь вот про это?

Кейт разжала ладонь, на которой лежал пакетик с наркотиками.

— Знаю ли я что-нибудь об этом? Мне кажется, ты нашла конфетку. Судя по цвету, сорт что надо, не слишком бадяжный. Одна восьмая унции порошка — хватит часов на пятнадцать безумного кайфа, после которого наступит такая жуткая ломка, что ты мать свою продашь, чтобы еще раз ширнуться. Вот и все, что я знаю.