Что я натворила? - Аманда Проуз

* * *

Десять лет назад

Кэтрин Брукер наблюдала, как жизнь покидает тело ее супруга. Она могла бы поклясться, что видела черную змею его души, которая выскользнула из его груди и просочилась куда-то сквозь пол. Женщина откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула. Она ожидала эйфории или, по крайней мере, облегчения. И уж никак не рассчитывала на то странное онемение, которое ее внезапно охватило. Вспомнив, что в соседней комнате спят дети, Кэтрин закрыла глаза и пожелала им хорошенько выспаться, понимая — ближайшее время будет для них весьма неспокойным. Да, как обычно, она подумала прежде всего о своих детях — сыне и дочери.

Комната, в которой Кэтрин находилась, казалась странным образом пустой, даже несмотря на залитую кровью кровать, на которой лежал труп. Атмосфера представлялась женщине вполне себе умиротворенной, а температура в комнате — идеальной.

Кэтрин ощутила хоть и не сильное, но разочарование. Она-то ждала совершенно других эмоций.

Переодевшись в джинсы и свитер, женщина безучастно застыла у кровати, где лежало окровавленное тело ее мужа. Хорошенько подумав и взвесив все варианты, она впервые в своей жизни набрала номер службы спасения.

Те действия, которые она проигрывала до этого дня в голове бесчисленное множество раз, казались ей теперь какими-то нереальными. Хотя в сознании Кэтрин звонки в службу спасения были логичными в случае происшествий не столь значительных — скажем, если ребенок сломал ногу или у соседей горит дом.

— Служба спасения! С кем вас соединить? — спросил голос на том конце провода.

Кэтрин заколебалась:

— Да. Здравствуйте… Даже и не знаю с кем…

— Не знаете? — удивилась ее собеседница.

— Думаю, тут нужна «Скорая помощь». Или полиция. Или и то и другое. Простите. Я же говорю, что и сама толком не знаю!

— Расскажите, что у вас случилось? — попросил голос в трубке.

— О да, конечно. Видите ли, я только что убила своего мужа, — выпалила Кэтрин.

Женщина на другом конце провода поперхнулась:

— Прошу прощения, вы… Что? Связь ужасная, плохо слышно, мэм.

— Понимаю. Все понимаю. Простите, я сейчас поясню, в чем дело. В этой комнате всегда плохо берет, даже если звонишь соседям. Я вам набрала из спальни, и тут, как я уже сказала, очень плохо ловит связь. Мой сын уверен, что это деревья блокируют сигнал: мы уже спилили несколько, но это не помогло. Да и компьютеры из соседнего офисного здания, скорее всего, перекрывают соединение. Мы собираемся с этим разобраться, но пока руки не дошли. Да. Так вот. Я только что убила своего мужа.

* * *

Лампочка над головой Кэтрин мигнула — похоже, пора было ее менять. Скоро она начнет действовать женщине на нервы.

— Так это вы? — спросили ее.

Роланд Гиринг сложил ладони пирамидкой, перенеся вес на локти и уперев в стол свои мускулистые руки. Его голос опустился на октаву: ответ на этот вопрос был ему необходим, но в то же время Роланд боялся его услышать.

— Я? — переспросила Кэтрин.

— Да, Кэтрин, вы?

Следователь смотрел женщине прямо в глаза, пытаясь внушить ей доверие, желание честно ответить ему. Гиринг сразу мог различить, когда ему лгут — в этом он полагался на свои инстинкты. Столько лет проработав с подозреваемыми, он хорошо знал — иногда, чтобы понять, врет человек или нет, достаточно внимательно рассмотреть его зрачки.

— Обычно на этом этапе я таких вопросов не задаю, но я ведь ваш друг — и друг Марка — и просто не могу не задать этот вопрос.

— Да, конечно, я все понимаю.

Кэтрин улыбнулась какой-то скользящей улыбкой, теребя большим и указательным пальцами пряди за ушами.

Гиринга ее спокойствие приводило в замешательство: Кэтрин вела себя совсем не так, как другие женщины в подобных ситуациях. Обычно они визжат, плачут и крайне агрессивны. Одним словом, ведут себя так, как будто с ними обошлись крайне несправедливо. Внешний вид Кэтрин же говорил Роланду, что она абсолютно спокойна.

Кэтрин вспомнила застывший, стеклянный взгляд мужа. То, как его пальцы сжимались и разжимались, пока легкие его медленно прекращали свою работу. Она наморщила нос — женщина до сих пор чувствовала стальной аромат крови Марка, брызгающей из артерий. Этот запах был ей одновременно отвратителен и приятен. Кэтрин словно чувствовала вкус крови.

Страданий мужа она никоим образом не облегчила, не сказала никаких слов утешения. А, наоборот, смотрела на него, тихо улыбаясь, словно ждала, что Марк справится, что он по-прежнему останется тем сильным и мощным мужчиной, который может срубить дерево или покрасить стену.

В какой-то момент она даже начала насвистывать что-то себе под нос, словно не хотела замечать собственную нерешительность, отчаянно желая поскорее закончить эту горькую главу. Вдруг Кэтрин произнесла совершенно беззаботно:

— Не торопись, милый. У нас есть еще несколько часов. Я сегодня совершенно свободна, и впереди у меня вся жизнь. А ты уж будь любезен сдержать свое слово.

В легкомысленном прагматизме Кэтрин читалось нескрываемое облегчение.

— Недолго мне осталось… — Голос Марка превратился в прерывистый шепот. Еле собрав остатки дыхания, муж Кэтрин просипел: — Слишком медленно, больно. Ты за это заплатишь.

Еще до того, как он договорил, Кэтрин мысленно стерла эту фразу из памяти. Нечего запоминать эти слова — она уж точно никому об этом не расскажет.

— О, Марк, я уже заплатила сполна.

Наклонившись над мужем, застыв в нескольких дюймах от его лица, женщина вдохнула затхлый воздух, вырвавшийся из его рта, разделив с ним тот крошечный миг, в котором супруг ее был еще жив. Кэтрин поразилась проявленной им общечеловеческой способности цепляться за настоящий момент. Это было удивительно. Даже восхитительно. Но абсолютно тщетно.

— Да, это я его убила. Я, Роланд. И только я. Сама.

В признании Кэтрин Гирингу послышалась толика гордости, словно она восхищалась собственным достижением. Это ее странное самодовольство сбивало следователя с толку больше всего. Роланд покачал головой. Слишком непонятно это все. Хотя он уже добился признания, его все равно терзали сомнения.