Контракт стервы - Елена Дженкинз

— Как же я скучал по тебе, — прошептал он, и внутри раскололись последние барьеры, погрузив в жаркое безумие. Фрэнки громко застонала и, опершись ладонями о прохладную спинку дивана, поцеловала мужчину своей мечты так неистово, что он тоже перестал себя сдерживать, глубоко проникая языком ей в рот, лаская ладонями обнаженную спину, нетерпеливо расстегивая застежку бюстгальтера. Сдернув его, грубо втянул в рот отвердевший сосок, посылая разряд удовольствия в живот. Поддерживая одной рукой под поясницу, второй он нажал меж грудей, заставляя Фрэнки откинуться назад, и расстегнул пуговицу на ее джинсах, затем ширинку и просунул пальцы под кромку шелковых бикини.

— Да-а, — простонала девушка, и ее унесло ярким вихрем, когда Максим проник между складок, большим пальцем массируя горячий клитор.

— Это такой кайф — знать, как сильно ты меня хочешь, — сказал он на выдохе.

Комнату заполняла романтическая музыка, но киногерои забылись, остались размытым фоном. Макс поднялся, и Фрэнки сильнее сжала его бедра коленями, чтобы не разорвать объятия. Она ощутила спиной жесткий ковер, когда ее уложили на пол перед экраном, и с диким наслаждением наблюдала, как Макс обнажает ее, а потом себя, доводя уровень возбуждения до предела. Фрэнки не в первый раз видела Максима нагим, но сейчас все было по-другому… Они были другими: голодными после бесконечно долгой разлуки, доведенными отчаяния. Кожу холодило от этой откровенной близости, от того, каким тяжелым стал взгляд Максима. И уже не вымолвить ни звука, не разрядить атмосферу глупой шуткой; даже воздух стал вязким от того, что время замерло.

Как во сне, Фрэнки вложила ладонь в протянутую руку Егеря и поднялась. Он захватил плед и повел ее, дрожащую от ощущений, к дальнему ряду, к дивану, который ютился в левом углу комнаты. Макс не торопился, словно тоже чувствовал натяжение и боялся рассеять магию. Он закрыл мягким пледом холодный диван, заставив Фрэнки бегло улыбнуться этой уютной заботливости, но потом смех исчез, пропустив вперед совсем другие эмоции. Сердце стучало так быстро, что подрагивали руки. Максим лег на бок, потянув Фрэнки за собой, и она устроилась рядом, в том же положении, что и он, прижимаясь спиной к его торсу, чувствуя мужское возбуждение. Опершись на предплечье, Егерь позволил девушке устроить голову в изгибе его локтя, а потом, повернув ее лицо к себе, нежно поцеловал, по очереди всасывая припухшие губы, обводя языком контур рта.

Каждое прикосновение стало слишком откровенным, слишком желанным. Макс бережно сжал ее непривычно чувствительную грудь, спустился ладонью ниже, вдоль ребер и округлого бедра, пока не добрался до колена; обхватил его крепко, заставляя согнуть ногу, и забросил на себя.

— Я буду нежным, — шепнул он и осторожно вошел, сначала одним пальцем, затем двумя, растягивая и подготавливая. Но Фрэнки так хотела наконец ощутить его внутри, что выгнулась в нетерпении, прижимаясь теснее к мужскому паху. Максим застонал и укусил Фрэнки в плечо; с силой сжал ногу под коленом, заставляя отвести ее еще выше, и твердый член толкнулся внутрь, туда, где от напряженного возбуждения было почти больно. Прохладные пальцы легли на клитор и задвигались в такт с медленными ритмичными движениями бедер, сводя Фрэнки с ума. Боль оказалась слабее мучительного желания, хотелось наконец освободиться. Чувствуя, какого труда стоит Максиму сдерживать себя, как окаменели его мышцы, Фрэнки сделала движение навстречу, помогая ему проникнуть глубже, укоряя темп. Максим прикусил мочку ее уха, сжал пальцами горло — и отдался ритму, впечатывая Фрэнки в себя, обладая ею, поглощая, пока в бешеном темпе не осталось места для мыслей. Водоворот ощущений, громкая музыка, блики экрана на их коже — все слилось и перевоплотилось в бесконечный надрывный стон, пока Фрэнки наконец не забилась в конвульсиях; внутренние мышцы сокращались, и ее крик превратился в звуковую волну наслаждения. Максим закрыл ее рот своим, впитывая экстаз, и кончил так же ярко, громко, оставшись внутри Фрэнки. Он глухо зарычал, целуя ее, а затем провел губами вдоль шеи.

Они долго приходили в себя, прежде чем Максим крепко обнял девушку и устроил подбородок на изгибе ее покусанного плеча. Она была не прочь греться у широкой мужской груди до конца дней, вот так просто, без внешнего мира и проблем. Впрочем, все проблемы в присутствии Егеря превратились в обычные препятствия на треке, которые просто нужно преодолеть и забыть.

— Хочу остаться в тебе, — хрипло пробормотал Макс, и Фрэнки блаженно улыбнулась.

— Ты и так во мне, всегда. Ты как печать на моем сердце. Получил, расписался.

— Эм-м… Ты практикуешься в иронии или пробуешь признаться мне в любви?

— Не дождешься. У нас пари, не забыл?

— Точно… Спасибо, что напомнила.

И в благодарность Макс долго целовал Фрэнки, погружая ее в состояние полной эйфории, пока наконец они не опомнились. Скоро ведь сеанс закончится, уборщица придет. Будет ей то еще зрелище, если они продолжат нежиться, словно времени не существует.

Максим аккуратно отстранился от Фрэнки, освобождая ее, оставляя пустоту внутри вместо себя, и покаянно вздохнул.

— Прости, что сделал больно. Давай помогу тебе одеться. Тебя донести?

— Не паникуй раньше времени, — умилилась Уварова, но Максим все равно поднялся следом. Она тут же подхватила с дивана плед, укутавшись, и медленно сделала два шага, проверяя, не подогнутся ли колени. Вроде жить можно… Крови почти не было, как и боли, но жжение никуда не делось. Фрэнки побрела одеваться; наступив босой пяткой на что-то мягко-хрустящее, она заметила наконец рассыпанный по ковролину попкорн и бардак вокруг…

— Нас сюда больше никогда не пустят, — заключила она.

Максим подошел сзади, отвел длинные спутанные волосы со спины и поцеловал Фрэнки в шею.

— В мире достаточно мест для распутства, даже если каждый день выбирать новое.

— А между нами — только распутство? — невинно поинтересовалась Фрэнки, поворачиваясь и заглядывая Максиму в глаза. Он широко и очень коварно улыбнулся, а потом задумчиво притянул Фрэнки к себе и наигранно тяжело вздохнул.

— Несмотря на то, что в душе я давно проиграл, все еще надеюсь выиграть пари хотя бы на словах, — признался он.

— Никогда не сдаешься?

— Только после вас… — Макс легко коснулся губами горячей щеки, сжал руками предплечья чуть выше локтя и обреченно произнес: — Нам пора.

Из закрытого отсека в столике Максим вытащил целый набор «первой помощи»: упаковку влажных салфеток, еще одну — обычных, бутылку воды, бутылку шампанского. Также в наличии имелись маленькие щетки для одежды, расческа для волос, упаковка тампонов и даже нижнего белья.

— А они предусмотрительные, — одобрила Фрэнки и привела в порядок сначала себя, потом комнату. Не могла она оставить следы первой близости, это слишком личное, чтобы потом незнакомые люди осуждали ее или обсуждали. Максим помог одеться, бережно касаясь, целуя, снова извиняясь за несдержанность. А в ответ хотелось сказать: «Я люблю тебя». Но Фрэнки решила не торопиться. Максим назвал ее своей, сделал своей — этого было достаточно — пока, до Нового года, когда они подведут итоги декабря.